Panzer Front :: танковый симулятор Dreamcast PlayStation game

header

СОВЕТСКИЕ
ТАНКИ

ГЕРМАНСКИЕ
ТАНКИ

АМЕРИКАНСКИЕ
ТАНКИ

ЯПОНСКИЕ
ТАНКИ

ФРАНЦУЗСКИЕ
ТАНКИ

ИТАЛЬЯНСКИЕ
ТАНКИ

ТАНКОВЫЕ
СНАРЯДЫ

СОВЕТСКИЕ ТАНКИ

Размер страницы 30 мегабайт

t35lefortovo
Парад Победы: Танки ИС-2 готовятся к прохождению по Красной Площади.Москва, улица Горького, 24 июня 1945 года.

Правящими кругами Англии, Франции и США, накануне второй мировой войны активно проводилась политика «умиротворения» - заключавшаяся в попустительстве и пособничестве фашистской агрессии. Главная ее цель заключалась в том, чтобы облегчить фашистской Германии и милитаристской Японии беспрепятственно захватить удобные стратегические плацдармы для нападения на СССР с Запада и Востока. Руками немецких и японских милитаристов западные державы планировали уничтожить или хотя бы значительно ослабить СССР и воспрепятствовать неуклонному росту его могущества, авторитета и влияния на международной арене.

Ради этого во второй половине 30 х годов на растерзание агрессорам были отданы Австрия, Чехословакия и Польша в Европе и Китай в Азии. Ослепленные ненавистью к социализму, проводники политики «умиротворения» игнорировали все инициативы СССР, направленные на создание международной системы безопасности. Такая политика обернулась против самих же западных держав. Фашистская Германия начала войну за установление своего господства с разгрома своих империалистических соперников, а не с нападения на СССР. Внутри капиталистической системы не нашлось силы, способной противостоять ее агрессии. Порабощение к середине 1941 г. 12 стран и смертельная угроза над Англией – таковы были последствия политики «умиротворения» в Европе.

Cосуществование Советской России, а потом Советского Союза с мировым империализмом от 1917 до 1945 года характеризовалось тем обстоятельством, что во всем этом периоде империализм наносил громадные человеческие потери и материальный ущерб первому социалистическому государству, а также искривлял его общественную и политическую жизнь.

Если бы не интервенция капиталистических государств во время гражданской войны, то контрреволюция была бы быстро побеждена и восстановление народного хозяйства началось бы из значительно высшего уровня.

Если бы не угроза нападения в течение 20 довоенных лет, то развитие народного хозяйства не имело бы так искривленного характера и не было бы таких великих политических преследований и террора.

Если бы не нападение гитлеровской Германии и такой неравный характер военного сотрудничества с США и Англией, при котором большая часть жертв и потерь была союзниками сознательно переброшена на СССР, то понес бы он в этой войне значительно меньше потерь.

Социализм сумел бы тогда показать в ходе мирного развития с 1917 по 1945 год, к чему он способен в самой важной для населения области – роста уровня жизни при справедливом распределении фонда потребления – в соответствии с эффективным трудом – без паразитического участия эксплуататоров и при действительном развитии политической демократии и общественной интеграции. СССР был бы в таких условиях самой развитой и самой демократической страной в мире.

Но империалистом удалось не допустить этого и из за войны в 1945 году советское общество жило в нищете и понесло громадные биологические потери. Но несмотря на это, пока общественная система СССР, при всех совершаемых ошибках и искривлениях, о которых была здесь речь, представляла в этих неслыханно тяжелых условиях интересы народных масс, то получала она их поддержку, имела хозяйственные и военные достижения и симпатию народных масс во всем мире.

Советская армия доказала в конце войны, что она является сильнейшей армией из всех союзных армий, чего доказательством было взятие Берлина и итоги Потсдамской конференции; а политически СССР пользовался громадной симпатией не только среди освобожденных собой от гитлеровского ига народов и государств, но также в Западной Европе как у пролетариата, так и среди широких слоев прогрессивной общественности.

На рубеже 40-50-х годов в CCCР была нащупана базисная конструкция экономики социализма, так называемая, “двухмасштабная система цен”. Самая эффективная в истории человечества, она прекрасно действовала на основе общественной собственности на средства производства. Прибыль (доход от производственной деятельности ) извлекалась из цены не промежуточного, как сейчас, а конечного продукта (товары народного потребления ). Цена на промежуточный продукт фактически была на уровне себестоимости изделий. Доход от производственной деятельности государство пускало на расширенное воспроизводство, на общественные фонды потребления и передавало трудящимся в форме регулярного централизованного крупного снижения цен на продукты и услуги. И все !

Это была простая и элегантная система. Она вся была нацелена на снижение себестоимости продукции, экономию затрат у потребителя, на снижение базовых потребительских цен. Все это поворачивало производителя к научно-техническому прогрессу. Отсюда колоссальное развитие фундаментальных наук, бурный всплеск изобретательства и рационализаторства. При снижении себестоимости продукции в одном месте волна эффективности пробегала по всей технологической цепочке. Интересы потребителя и производителя полностью совпадали! Снижение цен, проводившееся регулярно при Сталине, было не просто благое действие нашего государства по отношению к гражданам, это структурный стержень экономической системы социализма.

По существу, “двухмасштабная система цен” представляла собой механизм самоликвидации товарно-денежных отношений. Не зря Сталин спустя всего 5-6 лет после начала ее полнокровного функционирования заговорил о близости перехода к прямому продуктообмену, даже Наркомат торговли был уже переименован в Наркомснаб. Цены ведь можно снижать лишь до отмирания денег, до реализации ленинского определения:
“Что касается социализма, то известно, что он состоит в уничтожении товарно-денежных отношений”. Капиталисты, как частные товаропроизводители, это смогли сделать лишь внутри своих фирм. Мы же планировали это осуществить в масштабах всей страны!

В этой связи вспоминается осень 1991 г. Тогда в СССР, в Москве, в Академии труда и социальных отношений состоялся советско-американский симпозиум, на котором были и японцы. Вот что сказал там японский миллиардер Хероси Теравама в ответ на разглагольствования наших экономистов и социологов о “японском чуде”:
“Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939г. вы, русские, были умньми, а мы, японцы, дураками. В 1949г. вы стали еще умнее, а мы были пока дураками. А в 1955 году мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той лишь разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15% роста никогда не достигали, а вы же - при общественной собственности на средства производства- достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской эпохи”.

Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод:

Аитисталинская кампания преследует цель - не допустить народ к воссозданию экономической системы, которая позволит очень быстро сделать нашу страну независимой и могучей.

Тяжелый танк Т-35 из состава танкового полка Военной академии механизации и моторизации РККА. В обороне Москвы в составе сводного танкового полка ВАММ (с 17.04.43 г. - Военная ордена Ленина академия бронетанковых и механизированных войск Красной Армии имени И.В.Сталина), принимали участие два танка Т-35 с цилиндрическими башнями.
Машина полностью окрашена белой защитной краской. На башне - поручневая радиоантена.
Москва, район Лефортово. Декабрь 1941.

T-35 тяжелый танк

Выдающимся достижением в развитии военной техники, в советском танкостроении 30-х годов, явился танк Т-35. Тяжелый танк Т-35 участвует в Panzer Front в миссии "Ударная Армия". Его позывной "Звезда". К сожалению этой превосходной машиной нельзя управлять в игре.
Описание конструкции Т-35

Тяжелый пятибашенный танк Т-35 был создан для качественного усиления общевойсковых соединений при прорыве особо сильных и заблаговременно укрепленных оборонительных полос противника и поступал в части резерва Главного командования. В 1931 году был изготовлен экспериментальный образец пятибашенного тяжелого танка.

В 1932 году специалистами ОКМО завода "Большевик" под руководством Н.В. Барыкова с привлечением конструкторов ХПЗ имени Коминтерна была проведена разработка чертежно-технической документации для организации серийного производства танка, опытные образцы которого были изготовлены в 1933 году. Малосерийное производство машины под маркой Т-35 было начато в 1934 году на ХПЗ и продолжалось до 1939 года. На вооружении РККА танк Т-35 находился с 1935 года и применялся в боях советско-финской и первого периода Великой Отечественной войн.

Т-35 был пятибашенной боевой машиной с двухъярусным расположением вооружения. В центральной верхней башне устанавливались : 76,2-мм пушка и пулемет, здесь также находились три члена экипажа: командир (он же наводчик), пулеметчик и радист, он же заряжающий. В двух башнях размещались 45-мм пушки и пулемет, и по два члена экипажа - наводчик и пулеметчик.
В пулеметных башнях располагалось так же по одному пулеметчику. Центральная башня отделялась от остальной части боевого отделения перегородкой. Передние и задние башни попарно сообщались между собой, отделение управления было в передней части и соединялось с боевым через боковой люк в перегородке. Отдельные узлы машины были унифицированы с узлами танка Т-28, что существенно удешевляло его производство и ремонт.

В процессе производства в конструкцию Т-35 неоднократно вносились изменения. Его масса возросла с 49 до 55 тонн. Число членов экипажа сократилось с 11 до 9. Последние образцы машин выпускались с коническими башнями. Иной стала конструкция бортовых экранов, также усилили элементы подвески и заменили пушки.

Тяжелый советский пятибашенный танк Т-35 был спроектирован специалистами опытного конструкторско-механического отдела машиностроительного завода №174 имени Ворошилова Н.В. Барыковым, С.А. Гинзбургом, С.О. Ивановым и Л.С. Трояновым. В 1933 году его серийный выпуск организовали на Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна.

Т-35 имел классическую компоновочную схему корпуса. Отделение управления размещалось впереди, боевое - в середине, а моторно-трансмиссионное - в корме. Тем самым обеспечивался хороший обзор местности, и значительно сокращалось непростреливаемое пространство в направлении движения вперед.

На подбашенной коробке корпуса на щариковых опорах устанавливались центральная башня, вокруг нее по диагонали две башни с пушечно-пулеметным вооружением (справа налево) И две с пулеметным. Все они имели цилиндрическую форму. Центральная башня была снабжена подвесным поликом, на котором размещалась часть боекомплекта, что в значительной степени улучшало условия работы экипажа, и имело круговое вращение в горизонтальной плоскости. У остальных секторы обстрела ограничены углами в 165°-235°.

Бронирование танка обеспечивало защиту экипажа и внутреннего оборудования на всех дистанциях от огня крупнокалиберных пулеметов и осколков снарядов, мин и бомб. Броневые катаные листы толщиной 20-30 мм (крыша - 10 мм) соединялись электросваркой и частично заклепками. В передней части корпуса они были наклонены под сравнительно большими углами к вертикальной плоскости, что повышало их защитные свойства.

Вооружение состояло из трех пушек и пяти пулеметов. Короткоствольная 76,2-мм танковая пушка КТ-28 устанавливалась в маске центральной башни, а две 45-мм танковые пушки - в передней правой и задней левой башнях. Два 7,62-мм танковых пулемета ДТ были спарены с 45-мм пушками, ешё три находились в шаровых опорах центральной и пулеметной башен. Пушка и пулемет, установленные в центральной башне, составляли верхний ярус вооружения, а пушки и пулеметы башен, расположенных вокруг центральной - нижний.

Расчет боевого экипажа Т-35

Командир Старший лейтенант в башне #1 (главная), справа от орудия, ведет огонь из ДТ заряжает при помощи радиста орудие командует танком

Помощник командира Лейтенант в башне # 2 (передняя пушечная), ведет огонь из 45-мм орудия, является заместителем командира отвечает за состояние всего вооружения танка вне боя руководит подготовкой артиллеристов и пулеметчиков

Техник танковый младший Воентехник 2-го ранга в отделении управления, управляет движением танка, отвечает за его техническое состояние, вне боя руководит подготовкой механиков водителей и мотористов

Механик-водитель Старшина в башне #3 (передняя пулеметная), у пулемета, ведет огонь обеспечивает уход за мотором является заместителем водителя танка, отвечает за состояние вооружения башни #3

Командир артиллерийской башни #1 Младший командир взвода размещается слева от орудия, ведет огонь отвечает за со стояние вооружения башни

Командир башни #2 Отделенный командир справа от орудия выполняет функции заряжающего, в случае убытия помощника командира танка ведет огонь из 45-мм пушки отвечает за состояние вооружения башни #2

Командир башни #4 задняя пушечная Отделенный командир у 45-мм орудия ведет из него огонь является заместителем командира башни #1 отвечает за состояние вооружения башни # 4

Механик-водитель младший Отделенный командир в башне #4, справа от орудия, выполняет функции заряжающего обеспечивает уход за ходовой частью машины

командир пулеметной башни отделенный командир в башне #5 (задняя пулеметная), ведет огонь из пулемета, отвечает за состояние вооружения башни #5

Радиотелеграфист старший Отделенный командир в башне #1, обслуживает радиостанцию в бою, помогает заряжать орудие

Механик-водитель старший Младший командир взвода находится вне танка, обеспечивает уход за трансмиссией и ходовой частью, является заместителем старшины - механика-водителя

Моторист Младший техник вне танка, обеспечивает постоянный уход за мотором, его чистку и смазку

Т 35 форсирует водную преграду.

История создания Т-35

Работы по созданию тяжелых танков начались в СССР в декабре 1930 года, когда Управление моторизации и механизации (УММ) РККА заключило с Главным конструкторским бюро Орудийно-оружейно-пулеметного объединения договор на разработку проекта тяжелого танка прорыва, получившего обозначение Т-30.

Предполагалось, что это будет 50 тонная машина, вооруженная двумя 76-мм орудиями и пятью пулеметами. Но отсутствие отечественного опыта танкостроения не позволило создать даже проекта полноценной боевой машины такого класса. В начале 1932 года, после выполнения эскизных чертежей и постройки деревянной модели танка все работы по Т-30 были прекращены, ввиду его полной несостоятельности, как боевой машины.

Не увенчалась успехом и попытка Автотанкодизельного отдела Экономического управления ОГПУ (АТДО ЭКУ ОГПУ) (тюремного КБ в котором трудились арестованные конструкторы) разработать до 1931 года проект танка прорыва, массой 75 т. Как и Т-30, этот проект имел множество недостатков, исключавших возможность серийной постройки такой машины. Лишь вмешательство иностранных специалистов сдвинуло дело с мертвой точки. В марте 1930 года в Советский Союз прибыла из Германии группа инженеров во главе с Эдвардом Гротте.

На ленинградском заводе "Большевик" из них сформировали конструкторское бюро АВО-5, в состав которого и вошла эта группа. Помимо немецких, в группу вошли и молодые советские инженеры. После постройки в августе 1931 года танка ТГ-1 и его испытаний, от дальнейших услуг Гротте и немецких инженеров по ряду причин отказались. АВО-5 было реорганизовано, и его возглавил молодой и энергичный инженер Н. В. Барыков, работавший ранее заместителем Гротте. В состав КБ вошли также конструкторы М.П.Зигель, Б.А.Андрыхевич, А.Б.Гаккель, Я.В.Обухов и другие.

Новое КБ получило от УММ РККА задание "К 1 августа 1932 года разработать и построить новый 35-тонный танк прорыва типа ТГ". Этой машине присвоили индекс Т-35. 28 февраля 1932 года заместитель начальника УММ РККА Г.Г.Бокис докладывал М.Н.Тухачевскому: "Работы по Т-35 идут ударными темпами, и срыва сроков окончания работ не намечается".

При проектировании Т-35 учитывался полуторалетний опыт работы над ТГ-1, а также результаты испытаний немецких танков "Гросстрактор" на полигоне под Казанью и материалы (развединформация) комиссии по закупке бронетанковой техники в Великобритании. Сборку первого прототипа, получившего обозначение Т-35-1, закончили 20 августа 1932 года, а 1 сентября он был показан представителям УММ РККА во главе с Бокисом.

На присутствующих машина произвела сильное впечатление. Внешне Т-35 оказался похожим на английский опытный пятибашенный танк А1Е1 "Индепендент" фирмы "Виккерс", построенный в 1929 году. Принято считать, что Т-35 создан по типу "Индепендента", однако в российских архивах нет данных о том, что Советская закупочная комиссия, находившаяся в Англии в 1930 году, интересовалась этой машиной. Скорее всего, что советские конструкторы пришли к пятибашенной схеме самостоятельно, как наиболее рациональной, независимо от своих английских коллег.

В главной башне Т-35-1 должна была размещаться 76-мм танковая пушка, повышенной мощности ПС-3 и пулемет ДТ в шаровой установке. Но из-за отсутствия орудия, в танке был смонтирован только его макет. В четырех малых башнях, одинаковой конструкции, располагались (по диагонали) две 37-мм пушки ПС-2 и два ДТ. Еще один пулемет ДТ, установили в лобовом листе корпуса (курсовой).

Ходовая часть танка Т35.

Передняя тележка ходовой части танка Т35.

Тележка ходовой части танка Т35.

Подвеска катков тележки танка Т35.
Полик боевого отделения башни Т 35.

Внутри главной башни танка Т-35, справа шаровая пулеметная установка.

Место водителя танка Т-35.

Место водителя танка Т-35.

Ходовая часть машины, применительно к одному борту, состояла из шести опорных катков среднего диаметра, сгруппированных попарно в три тележки, шести поддерживающих роликов, направляющего и ведущего колес. Тележки опорных катков были сконструированы по типу подвески немецкого танка "Гросстрактор" фирмы "Крупп". Однако советские конструкторы значительно улучшили принцип работы подвески, примененной на "Гросстракторе". Моторно-трансмиссионную группу Т-35-1 изготовили с учетом опыта работы над танком ТГ-1. Она состояла из карбюраторного двигателя М-6, главного фрикциона, коробки передач с шестернями шевронного зацепления и бортовых фрикционов.

Для управления ими использовалась пневматическая система, что делало процесс вождения машины массой 38 тонн чрезвычайно легким. Правда в ходе испытаний осенью 1932 года, выявился ряд недостатков в силовой установке танка. Кроме того, стало ясно что для серийного производства конструкция трансмиссии и пневмоуправления является слишком сложной и дорогой. Поэтому работы по Т-35-1 прекратили и в конце 1932 года опытный образец передали Ленинградским бронетанковым курсам усовершенствования командного состава (ЛБТКУКС) для подготовки командиров.

В феврале 1933 года танковое производство завода "Большевик" было выделено в самостоятельный завод № 174 имени К.Е. Ворошилова. На нем КБ Н.В. Барыкова преобразовали в Опытно-конструкторский машиностроительный отдел (ОКМО), который и занялся с учетом недостатков первого, разработкой второго опытного образца танка, названного Т-35-2.

По личному указанию И.В. Сталина была произведена унификация главных башен Т-35 и Т-28, а малые орудийные башни были полностью переработаны. Т-35-2 получил также новый двигатель М-17, другую трансмиссию и коробку передач. В остальном же он практически не отличался от своего предшественника, если не считать измененной конструкции фальшборта и настоящей 76,2-мм пушки ПС-3.

Сборку Т-35-2 завершили в апреле 1933 года. 1 мая он прошел во главе парада по площади Урицкого ( Дворцовая площадь) в Ленинграде, а Т-35-1 в это время высекал искры из брусчатки Красной площади в Москве.

Параллельно со сборкой Т-35-2 в ОКМО велась разработка чертежей серийного танка Т-35А, проект которого имел целый ряд больших отличий от опытных образцов. Причем Т-35-2 рассматривался лишь как переходная модель, идентичная серийному образцу лишь в части трансмиссии. В соответствии с Постановлением Правительства СССР в мае 1933 года серийное производство Т-35 было передано на Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна (ХПЗ). Туда, в начале июня 1933 года в срочном порядке отправили еще не прошедшую испытания машину Т-35-2 и всю рабочую документацию по Т-35А.

Ходовая часть Т-35 подверглась значительным изменениям. Вместо шести опорных катков большого диаметра, доставшихся в “наследство” от опытного танка ТГ-1 и проектов танков ТА созданных под его влиянием, были применены восемь катков меньшего диаметра, сблокированных в четыре тележки. Это повлекло за собой доработку конструкции подвески, самих тележек и бортового экрана. Кроме того, был введён дополнительный передний натяжной (упорный) каток. Количество поддерживающих роликов, а также расположение ведущих и направляющих колес не изменилось.

Не менее существенно был модифицирован корпус. Вместо наклонного переднего бронелиста с трапециевидным вырезом справа под установку курсового пулемета был применен “ломаный”, ставший характерным для всех серийных Т-35А. Две наблюдательные башенки установленные сверху были ликвидированы, а вместо них с левой стороны вертикального бронелиста был прямоугольный выполнен люк со смотровой щелью.

Единственную фару, размещавшуюся по центральной оси танка, заменили двумя, закрываемыми в боевых условиях полусферическими бронеколпаками. В кормовой части танка, с целью лучшего охлаждения двигателя, была установлена приземистая коробка с жалюзи для воздухопритока к вентилятору, а глушитель был убран внутрь корпуса. С целью увеличения рабочего пространства в боевом отделении была увеличена по высоте подбашенная коробка. Одновременно такое решение позволяло улучшить сектора обстрела орудия главной башни.

Схема размещения вооружения осталась прежней, а вот его состав заметно усилили. Орудия ПС-2 калибра 37-мм, уже не отвечавшие требованиям РККА, были заменены на более мощные 20К калибра 45-мм. По своей конструкции малые пушечные башни (двухместные) были во многом схожи с башнями танка Т-26 – отсутствовала только кормовая ниша, поскольку боекомплект и радиостанция размещались в корпусе.

Малые башни (одноместные) тоже заимствовали от Т-26 образца 1932 года, сохранив в них по одному 7,62-мм пулемету ДТ. Как указывалось ранее, главная башня была унифицирована с башней от среднего танка Т-28, но вместо запланированной пушки ПС-3 конструкции Сячинтова была установлена КТ-28. Это орудие обладало худшими баллистическими показателями, но его производство уже было налажено, в то время как выпуск ПС-3 постоянно затягивался и в конечном итоге все изготовленные образцы были отправлены на переплавку.

Из-за нехватки места шанцевый инструмент (лопата, пила и т.д.) и запасные гусеничные траки разместили на надугсеничных полках, а по бортам подбашенной коробки закрепили два домкрата. В таком виде танк Т-35А был принят к серийному производству, хотя индекс “А” в обозначении использовался довольно редко.

К производству Т-35 подключили несколько заводов, в том числе Ижорский (бронекорпуса), "Красный Октябрь" (коробки передач), Рыбинский (двигатели). По плану Харьковского предприятия, смежники должны были уже в июне 1933 года начать отгрузку своей продукции на ХПЗ, но реально они смогли это сделать лишь в августе.

Т-35 изготовлялся по узловому принципу (9 узлов), окончательная же сборка первой машины велась на специальных козлах(стапелях). Она началась 18 октября 1933 года и закончилась к 1 ноября. После предварительной обкатки танк 7 ноября принял участие в праздничном параде в Харькове (в то время столица Украины). В этот же день оба прототипа - Т-35-1 и Т-35-2 были показаны на параде в Москве.

В соответствии с Постановлением Правительства СССР от 25 октября 1933 года, ХПЗ должен был к 1 января 1934 года изготовить пять танков Т-35А. К указанному сроку полностью готовым оказался только один танк, а еще три, хотя и были на ходу, но не имели вооружения и внутреннего оборудования. Т-35 был для своего времени грандиозен не только по размерам, но и по финансовым затратам на его разработку, строительство и эксплуатацию (Т-35А обходился казне в 525 тыс. рублей; за эти же деньги можно было построить девять легких танков БТ-5). Это обстоятельство, отчасти, и повлияло на то, что в серию не пошла ни одна его дальнейшая модификация.

По плану на 1934 год, ХПЗ планировал выпустить 10 машин Т-35А. Причем учитывая сложность танка, УММ РККА заключило с ХПЗ договор на эти машины, как на первую опытную партию. В процессе освоения производства, завод, по своей инициативе внес ряд изменений, как для улучшения конструкции танка, так и для облегчения его изготовления. Но несмотря на это, освоение Т-35 вызывало большие трудности: например, очень часто ломались траки, которые отливались из стали Гатфильда.

Сектора обстрела башен танка Т-35.

До этого ни один завод в СССР, в массовых количествах, эту сталь не производил, ХПЗ был первым. Кроме того, никак не удавалось устранить перегрев двигателя М-17, а картер коробки передач оказался недостаточно прочным. Но, помимо технических и технологических, существовали и трудности другого рода. Так, начальник 2-го отдела Научно-технического управления УММ РККА Свиридов, посетивший Харьков в апреле 1934 года, докладывал:

"Директор ХПЗ т.Бондаренко не только не мобилизует вокруг Т-35 работников завода, но и при всех возможных случаях дискредитирует машину. На ХПЗ никто серьезно не хочет ею заниматься, за исключением КБ завода, которое действительно работает над тем, чтобы выпустить хорошую боевую машину".

Репрессии инженерно-технических работников тоже не способствовали быстрому освоению производства Т-35. Например, в марте 1934 года на ХПЗ пришло указание "о необходимости тщательной проверки конструкторских расчетов, особенно по коробке скоростей, поскольку в ее проектировании принимал участие конструктор Андрыхевич, ныне арестованный".

Здесь нужно понимать что троцкисты во главе с антипартийным блоком и военные с мятежником Тухачевским и шефом НКВД Ягодой, проводили репрессии для устранения Сталина и готовившихся вождем реформ в ходе которых старая полуграмотная партократия отстранялась от власти а на ее место ставились образованные молодые специалисты. Именно таких вот выдвиженцев новой волны в основном и сажали троцкисты-аппаратчики не желавшие выпускать власть из своих рук. Угадайте кого потом реабилитированные Хрущевым их детки обвинят во всем виновным.

Первую машину Т-35 с полностью устраненными недостатками предполагалось сдать к 20 августа 1934 года, однако этот срок был заводом сорван. По этому поводу в конце августа начальник УММ РККА И.А. Халепский писал директору ХПЗ И. Бондаренко: "Сейчас приходится уже говорить не об одной машине. Перед Вами и мной стоит ответственная задача: дать к 7 ноября на парад не менее б машин, причем они должны быть вполне закончены для работы в армии. Теперь не может быть никаких оправданий. Мы с Вами отвечаем за это дело как члены партии. Нужно очень крепко взяться сейчас за выполнение этой задачи..." И действительно "взялись крепко" - в московском параде участвовало шесть новеньких Т-35, а к концу 1934 года были сданы армии еще четыре машины.

В 1937 году, была проведена модернизация КПП, бортовых фрикционов, масляного бака, электрооборудования, изменена конструкция фальшборта, спроектированы и установлены на машины специальные уплотнения, предохраняющие машину от попадания внутрь воды. Благодаря этой модернизации надежность танка сильно возросла. Общий объём выпуска тяжелых танков Т-35 за 1932-39 гг. составил 61 экземпляр, включая 59 серийных машин и два прототипа (Т-35-1 и Т-35-2). По годам выпуск танков Т-35 распределился следующим образом:

Производство танков Т-35 по годам.

Т 35 спускается с крутого склона.

Модернизация серийных танков Т-35

Первые серийные танки с конца 1934 г. начали поступать на вооружение только что сформированного 5-го тяжелого танкового полка Резерва Главного Командования в Харькове. Спустя год, 12 декабря 1935 г., полк был временно выведен из РГК и развернут в 5-ю отдельную тяжелую танковую бригаду. Организационно бригада состояла из трех “линейных” батальонов, одного учебного, батальона связи и других подразделений, положенных в таком случае крупному танковому соединению.

Далее, приказом наркома обороны от 21 мая 1936 г., пятибашенные машины вернули в распоряжение РГК, поставив им задачу усиления стрелковых и танковых соединений при прорыве особо сильных и заблаговременно укрепленных позиций противника.

Понимая, что Т-35А представляет собой огромную ценность не только как боевая машина, но и как символ военной мощи СССР, и потеря даже одного танка повлечет за собой самые негативные последствия, отношение к ним было более чем внимательное. Танки старались беречь, поэтому для их технического обслуживания набирали самый опытный персонал. То же самое касалось танковых экипажей. Надо отметить, что вплоть до трагических боёв июня 1941 г. подразделения оснащенные танками Т-35А считались образцовыми.

Подготовка экипажей первое время велась на специальных курсах под руководством инженеров ХПЗ, но в 1936 г. в Рязани при 3-й ттбр был сформирован отдельный учебный батальон с танками Т-35. Впоследствии учебным подразделениям передали ещё 5 машин.

Что касается эксплуатации и ремонтопригодности в полевых условиях то здесь “тридцать пятый” представлял собой чрезвычайно трудную машину. Чаще всего выходила из строя трансмиссия и КПП, заменить которые самостоятельно ремонтные бригады не могли по причине большой трудоёмкости и отсутствия надлежащего оборудования. В итоге на капитальном ремонте постоянно находилось по 5-6 танков. Особо острой эта проблема стояла в начале массового выпуска Т-35А – например, летом 1936 г. три танка, поданные с ХПЗ на войсковые испытания, полностью вышли из строя в результате поломки моторно-трансмиссионной группы. Все машины пришлось отправить назад в Харьков, где они прошли капремонт.

С точки зрения обзорности Т-35А тоже не блистал. На протяжении всего периода эксплуатации его считались самым “слепым” советским танком, поскольку водитель имел весьма ограниченные углы обзора вперед и вправо. Кроме того, управлять “тридцать пятым” мог только физически сильный человек – даже простое переключение передач или поворот танка сопровождался огромными усилиями не только водителя, но и механика обслуживавшего двигатель.

Множество неприятностей доставляла большая масса танка и по ходовым качествам серийные Т-35А заметно отставали от более легких “собратьев”. Уже через год эксплуатации руководству РГК был направлен соответствующий документ.
"Предлагаю принять к неуклонному руководству следующие правила движения по мостам танков Т-35:

1. На однопролетных мостах - только один танк одновременно
2. На многопролетных мостах может быть несколько танков, но не менее чем в 50 м друг от друга
3. Движение по мосту во всех случаях должно производиться так чтобы ось танка строго совпадала с осью моста Скорость на мосту - не более 15 км/ч".

Также отмечалось, что Т-35А не способен передвигаться по мягкому грунту или заболоченной местности, а подъём под углом свыше 17° становился для него непреодолимым препятствием. Нареканий не вызывала только подвеска танка, обеспечивавшей плавность хода и позволявшей вести прицельный огонь из орудий на ходу !

Для устранения выявленных недостатков на заводе №183 провели комплекс мероприятий. В марте 1935 г. инженеры ОКБ-135 разработали и начали внедрять в производство улучшенные бортовые передачи, в июне – новую коробку передач и радиаторы. Но все же, не менее слабым местом оставался двигатель. В течении 1935 г. несколько раз поднимался вопрос об установке на танк более мощного авиационного мотора М-34. Вначале запланировали постройку одной опытной машины, но вскоре их количество увеличили до двух. Но не прошло и нескольких месяцев, как от них отказались и сделали это вот по каким причинам.

С 1932 г. в Советском Союзе велись активные работы по постройке дизельного мотора большой мощности БД-1, который “съедал” менее дорогое топливо и был более пожаробезопасен. От варианта с М-34 отказались ещё и потому, что авиационный двигатель имел собственный набор “детских болезней” и не был приспособлен к установке на танк. Все это привело к тому, что в 1936 г. на танк №3 в опытном порядке был поставлен дизель БД-1 мощностью 400 л.с. На испытаниях он проявил себя неплохо, но недостаточная для 50-тонной машины мощность не позволила принять его на вооружение.

Тогда был рассмотрен вариант с двигателем БД-2 мощностью 700 л.с. – испытания этой силовой установки проходили с апреля по ноябрь и, к сожалению, не принесли желаемого успеха. Не желая сдаваться “двигателисты” предложили улучшенную модель дизеля БД-2А (600 л.с.), опытный образец которого должны были поставить летом 1936 г. С целью ускорения процесса с одного из Т-35А сняли штатный М-17, заодно переименовав его в Т-35Б, но требуемый дизель не был получен и танк простоял без дела полтора года.

В рамках эксперимента один Т-35А передали Коломенском заводу им.Куйбышева, где на нем планировали установить паровой двигатель. Танк переименовали в ПТ-35, но выполнили ли это на самом деле и как прошли испытания остается неизвестным.

Первым настоящим испытанием для немногочисленных Т-35А 5-й ттбр стали Большие Киевские Маневры, проводившиеся летом-осенью 1936 г. Несмотря на все усилия механиков тяжелые танки слишком часто выходили из строя и не могли совершать длительные марши. На полигоне Т-35А тоже вели себя не лучшим образом. Если теоретически танк мог сосредоточить на одной цели два орудия и три пулемета, то на практике лишенные непосредственного контакта командиры башен сами выбирали себе предмет обстрела.

Полностью наладить взаимодействие между ними так и не удалось, что впоследствии повлекло за собой установку на танк централизованной системы управления огнем, но об этом позже. После завершения маневров были сделаны соответствующие выводы. Для изучения недостатков один серийный танк выпуска 1936 г. был передан комиссии недавно образованного Автобронетанкового управления РККА для проверки его “боевых и технических свойств при работе в различных условиях”.

Испытания проводились с 25 апреля 1936 г по 1 августа 1937 г. и привели к неутешительным выводам: на танке трижды менялся двигатель (наименьший моторесурс составил 48 часов, наибольший 160), дважды ремонтировалась ходовая часть, четыре раза производились крупные замены траков, один раз менялся радиатор охлаждения, дважды выходило из строя вооружение. После прохождения порядка 2000 км, из которых 1650 танк прошел по проселку, “подопытный” Т-35А пришлось подвергнуть долговременному капремонту.

Из этого был сделан вполне логический вывод, что в существующем виде серийные пятибашенные танки не могут считаться современными образцами боевой техники. Масла в огонь подлили и смежники. Обстрел бронелистов, поставляемых Мариупольским заводом, явно указывал на то, что технология их производства серьёзно нарушена. Чтобы компенсировать этот недостаток толщину брони увеличили в среднем на 2,5-3 мм, а масса танка при этом выросла до 52 тонн.

Справедливо посчитав, что ходовая часть серийных Т-35А сильно перегружена, УММ РККА санкционировало проведение серии мероприятий по облегчению танка, для чего по согласованию с Наркомтяжпромом толщина крыш башен была уменьшена на 1–1,5 мм, тогда же прошли испытания облегченные опорные катки, топливный бак из фибры и “зауженные траки”. Таким образом предполагалось снизить массу до 47-48 тонн, но эти улучшения так и остались на бумаге.

Чуть позже, в сентябре-октябре 1936 г., двигательному отделу ХПЗ удалось-таки повысить мощность мотора М-17 до 580 л.с. и с августа 1937 г. их начали устанавливать на Т-35А и Т-28. Параллельно были доработаны бортовые фрикционы, масляный бак, электрооборудование. Для улучшения проходимости был облегчен фальшборт, а также введены новые уплотнения корпуса для предохранения от попадания воды внутрь машины. Глушитель, расположенный поперек кормовой части корпуса и прикрытый с боков броневыми щитками, был убран внутрь корпуса, а наружу выведены только выхлопные трубы.

В целом, надежность тяжелых танков также повысилась и теперь Т-35А выпуска 1937 г. имел гарантированный пробег до 2000 км, вместо 1000-1500 у более ранних образцов. В качестве ещё одной меры, призванной улучшить управляемость танком, была предложена электротрансмиссия, разработку которой по заказу АБТУ в 1938-1939 гг. вели инженеры Электромеханического Института Связи. Когда работа находилась на завершающем этапе танки Т-35А уже были объявлены устаревшими и от установки трансмиссии нового типа на нем отказались.

Ещё до принятия на вооружение Т-35А неоднократно обсуждался вопрос и об увеличении огневой мощности танка. Наиболее гармоничным казался вариант установки специализированной танковой пушки большой мощности ПС-3 конструкции П.Сячинтова, которая успешно прошла испытания на опытных Т-35-1 и Т-35-2.

Однако, выпуск этого орудия на ЛКЗ налажен не был, так как руководство завода всеми силами проталкивало в серию (и протолкнуло) собственную пушку КТ-28, уступавшую абсолютно по всем параметрам ПС-3. Достаточно сказать, что за пять лет серийного производства было выпущено около 20 таких орудий, причем в эксплуатацию на танки Т-28 поступило только 12 штук. Впрочем, в 1938 г. Сячинтова арестовали, а его разработку объявили “вредительской” и демонтировали с танков, заменив ПС-3 на более новые Л-10.

Чуть позже, в 1935 г., Кировский завод выступил с предложением о замене КТ-28, явно не подходившей для Т-35А, на Л-7 с баллистикой дивизионного орудия – это позволило бы более эффективно использовать танки для борьбы с долговременными укреплениями, однако выпуск этой пушки налажен не был и проект остался нереализованным.

С более интересным предложением выступил в 1936 г. известный конструктор Курчевский. По его мнению, пока не будет налажено производство ПС-3 (а тогда такие надежды ещё оставались), на Т-35А следовало установить безоткатную 76-мм танковую пушку, ранее испытанную на Т-26. Позднее Курчевский предлагал заменить его на 152-мм орудие, сборку которого поручили Ижорскому заводу. Как известно, эпопея с безоткатными пушками закончилась весьма скоро и на серийные танки они не устанавливались.

А теперь вернемся к централизованной системе целеуказания и наводки артиллерийских орудий тяжелых танков, разработанной слушателями артиллерийской академии в 1935–1937 гг. Первоначально этот прибор предназначался полковой артиллерии, но поскольку трудности с управлении их огнем были очевидны военинженер А.Зиновьев предложил установить оборудование на тяжелый танк. После доработок его название изменили на “Танковый прибор управления артиллерийским огнем и пристрелки” (ТПУАОиП или просто ТПУАО).

Было разработано несколько вариантов, предназначенных для монтажа на 2-х, 3-х и 4-пушечные танки, и соответственно получивших индексы ТПУАО-2, ТПУАО-3 и ТПУАО-4. Выделенный для испытаний Т-35А получил систему ТПУАО-3-2 – то есть для трехпушечного танка, вторая модель. В комплект прибора в 1935 г. входили 6-ти или 9-футовый морской дальномер “Барр и Струд”, “часовые указатели Мильмана” от ПУАЗО К-33, испытывавшегося с зенитной пушкой обр. 1931 г., и “вычислитель Гаврилова”.

О том, как выглядели отдельные приборы “вживую” сейчас можно только предполагать, так как фотографий переобрудованного таким образом Т-35А найти не удалось. Известно лишь, что танк получил дополнительную командирскую башню из обычной стали с артиллерийским перископом разведчика и дальномером, закрытым защитным кожухом из конструкционной стали. В дальнейшем, если бы систему приняли на вооружение, кожух должны были изготовлять из бронелистов толщиной 7-10 мм.

Первые испытания Т-35А оснащенного ТПУАО прошли неудачно. Прибор срочно доработали, но при повторных стрельбах, проведенных весной 1936 г. существенного улучшения не добились. И все же, 17 сентября 1936 г. состоялся показ танка с модифицированным прибором ПУАТ-35 (прибор управления артиллерийской стрельбой Т-35). Стрельба велась по ограниченно видимой мишени из дух орудий с дистанции порядка 300 метров. Оптика орудийных прицелов была заклеена папиросной бумагой и наведение осуществлялось только с помощью артиллерийского перископа и вычислителя Гаврилова.

Всего затратили 17 снарядов калибра 76,2-мм, а также 21 снаряд калибра 45-мм, при этом отмечалось 11 прямых попаданий, а также 13 попаданий в “непосредственной близости” от мишеней. Нарком остался доволен полученными показателями, а в отчете отметили, что ПУАТ-35 проявил себя с хорошей стороны, хотя и требует доработок. Впрочем, на серийные танки эта система не устанавливалась. В 1938 г. новый начальник АБТУ Д.Павлов, подробно ознакомившись с полученными результатами отметил следующее:

“Прибор ПУАТ-35 является опытным и негодным для войсковой эксплуатации... К числу недостатков прибора следует отнести большие габариты, вес и малую надежность работы... Серийная переделка танков Т-35 под установку ПУАТ не представляется целесообразной из-за их малого количества, высокой стоимости самого прибора и его сомнительной боевой ценности в условиях современной маневренной войны...”
Проект был закрыт и более к нему не возвращались.

По мере выполнения плана строительства тяжелых танков увеличивалось и их количество в составе РККА. По состоянию на 1 января 1938 г. в распоряжении боевых и учебных подразделений находился 41 танк типа Т-35А.

27 - в 5-й тяжелой танковой бригаде;
1 - на Казанских бронетанковых курсах усовершенствования технического состава (КБТКУТС);
2 - на НИБТПолигоне в Кубинке;
1 - в 3-й тяжелой танковой бригаде в Рязани;
1 - при Военной академии моторизации и механизации (ВАММ) в Москве;
1 - в Орловской бронетанковой школе;
1 - на ЛБТКУКС (Т-35А-1);
1 - в Ленинградской школе танковых техников;
1 - в Институте № 20 (с системой централизованной наводки);
5 - на ХПЗ, г. Харьков.

Вопреки устоявшемуся мнению, что руководство РККА намеренно оставляло на вооружении “гробы” вроде Т-37 или Т-35А, дело было далеко не так. После развертывания массового выпуска танков новых типов (имеются в виду Т-34, Т-40 и КВ) 27 июня 1940 г. на совещании "О системе автобронетанкового вооружения Красной Армии" поступил вопрос о снятии с вооружения и частичной переплавке устаревших образов техники. В этот список прежде всего попали легкие танки Т-26 и БТ-2 выпуска 1932-1934 гг., степень износа которых была крайне высокой.

В отношении Т-35А, утративших за последние три года прежнюю боевую ценность, мнения разделились. Как один из вариантов рассматривалось переоборудование танков в тяжелые самоходные установки с вооружением, состоявшим из 152-мм или 203-мм пушек большой мощности. Такой опыт уже имел место, так что процесс переоборудования не занял бы много времени. С другой стороны предлагалось использовать Т-35А только для парадов и обучения технического персонала, передав их танковому полку ВАММ. Похоже, что большинство участников совещания склонялось именно ко второму варианту, но в связи с формированием механизированных корпусов планы изменились. Так были приняты следующие решения:

- танки Т-35А на вооружении оставить вплоть до полного износа или замены их танками КВ-1 и КВ-2;
- начать работы по усилению бронирования Т-35А, путем установки дополнительной (навесной) брони по опыту Т-28, и довести её максимальную толщину до 50-70 мм;
- учитывая увеличение массы до 60 тонн рассмотреть пути облегчения танка.

Из этих трех пунктов успели выполнили только первый …

Танки Т-35 с коническими башнями въезжают на Красную площадь. 7 ноября 1940 года.

Последняя серия танков Т-35

Таким образом, в 1939 году выпуск пятибашенных танков продолжился. Машины последней серии имели ряд отличий, позволявших повысить защищенность танка. Работы в этом направлении начались на ХПЗ ещё в 1937 году, когда после испанских событий слабость бронезащиты Т-35 оказалась очевидной. Прекрасно понимая, что радикально усилить защиту танка без увеличения его массы не удастся, инженерами были разработаны башни конической формы, с максимально возможным углом наклона бронелистов.

Главная башня Т-35, как и ранее, была унифицирована с башней среднего танка Т-28 последнего выпуска, что снижало трудоёмкость и дополнительные затраты на её производство. Кроме новой формы в кормовой части башни устанавливался дополнительный пулемет ДТ в шаровой установке с сохранением турели для зенитного пулемета. Малые башни конструктивно остались прежними, но из-за их зауженности в верхней части и без того небольшой внутренний объём (особенно у пулеметных установок) уменьшился ещё больше.

Танки Т-35 с коническими башнями проходят по Красной площади. 1 мая 1941 года На переднем плане машина с наклонной подбашенной коробкой.

Из внешних отличий можно отметить укороченный бортовой экран (как на танке Т-35А №234-35 выпуска 1937 года) и измененную форму лючков доступа к поддерживающем роликам. Единственным серьёзным усилением защиты стала лишь установка 70-мм лобового бронелиста корпуса и 30-мм лобового листа главной башни.

Подготовку к выпуску новой серии Т-35 начали уже осенью 1938 года, решив не дожидаться окончательного "вердикта" о судьбе пятибашенных танков от УММ РККА. Первые три или четыре танка, выпущенные в феврале-апреле 1939 года, сохранили обычные подбашенные коробки, однако были между ними определенные отличия. Одна из первых машин получила поручневую антенну, установленную на главной башне, однако на двух следующих Т-35 образца 1939 года от неё решили отказаться, причем третий танк отличался отсутствием кормового пулемета.

Три последние Т-35, выпуска мая-июня 1939 года, получили подбашенную коробку со скошенными бронелистами, кормовой пулемет в главной башне отсутствовал, а люки и выштамповка на бортовых экранах приобрели прямоугольную форму. В таком виде выпуск тяжелых танков Т-35 был полностью завершен. Согласно выше приведенному отчету количество танков с коническими башнями составило 6 экземпляров, однако на трофейных немецких фотографиях таких машин как минимум на одну больше.

Возможно, один или два танка более раннего выпуска были переоборудованы в 1939 году по новому стандарту. Точной информации об их серийных номерах не сохранилось, но по меньшей мере семь Т-35 последней серии имели номера начинающиеся на 744 (предположительно новые подбашенные коробки ввели с танка №744-64).

По мере выпуска Т-35 образца 1939 года направлялись в состав 34-й танковой дивизии. В течении 1939 года три танка были переданы 67-му и шесть - 68-му танковому полку.

Боевое применение тяжелого танка Т-35

В межвоенный период пятибашенные танки в боевых действиях участия не принимали. Слухи об их использовании в Зимней войне документами не подтверждаются. Собственно, бросать на финские укрепления Т-35А никто не собирался, так что к любой информации по этому поводу следует отнестись критически. Тем более не стоит верить утверждениям о “потере 90 тяжелых танков во время штурма линии Маннергейма”.

Более реальным могло быть использование Т-35А во время вторжения в Польшу в сентябре 1939 г. В преддверии Второй Мировой войны, когда СССР и Германия разделили сферы своего влияния в Восточной и Северной Европе, танковые соединения стали перебрасывать поближе к границе. Не составила исключения и 5-я ттбр, которая 31 марта была передана в состав Киевского ВО и перебазировалась в Житомир, но в войне с поляками тяжелые танки не участвовали.

В скором времени 5-я ттбр сменила номер, став 14-й тяжелой танковой бригадой, но в её составе Т-35А находились очень недолго. С началом формирования механизированных корпусов была проведена передислокация и реорганизация танковых частей. Так, 23-й танковый полк 12-й танковой дивизии базировавшийся в Дрогобыче принял от недавно расформированной 14-й ттбр все тяжелые танки Т-35А.

Когда в начале 1941 г. полк получил Т-34 и КВ-1 старые “пятибашенники” передали в распоряжение 34-й танковой дивизии, стоявшей в н.п. Судова Вишна, где танки примерно поровну распределили между батальонами 67-го и 68-го тп (состав этого подразделения интересен ещё и тем, что к началу войны кроме Т-35 дивизия располагала двумя самоходками СУ-5-2 и шестью штурмовыми танками КВ-2, но в эксплуатации находилась только половина машин).

По состоянию на 10 августа 1940 г. в распоряжении 23-го танкового полка находился 51 танк Т-35А всех модификаций, включая 6 машин последней серии с коническими башнями. В последний предвоенный год “пятибашенники” большую часть времени провели в боксах, иногда на непродолжительное время покидая пределы воинской части. В основном дело ограничивалось отработкой взаимодействия между членами экипажа, а также обучением и повышением квалификации технического персонала и механиков-водителей.

К 22 июня 1941 г. в количественном отношении изменился состав 34-й дивизии, так как девять Т-35А требовали ремонта различной степени сложности. Из этого количества три танка пришлось отправить на завод №183 в Харькове, где им предстояло пройти капитальный ремонт. Ещё шесть танков, пять из которых находились в среднем ремонте и один в капитальном, были частично разобраны и не могли считаться полноценными боевыми машинами.

Из восьми других танков, не принадлежавших 34-й тд, наибольшим количеством (шесть штук) располагали 2-е Саратовское танковое училище и КБТКУТС. Два других Т-35А находились в Московском ВО и принадлежали ВАММ.

Хотя до границы было, как говориться, рукой подать, Т-35А в первую неделю войны участия в боевых действиях не принимали. В 05:40 утра дивизия была поднята по тревоге и экипажи тяжелых танков заняли свои места в ожиаднии дальнейшего приказа. Тогда ещё казалось, что это обычная учебная тревога, но спустя несколько минут последовало распоряжение вывести машины на полигон, где надлежало провести их дозаправку и загрузить боекомплект. К исходу 22 июня передовые части 34-й тд, имея в своём составе 7 КВ, 38 Т-35А, 238 Т-26 и 25 БТ, вышли в район в районе Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче.

Три танка (номера №200-04, №196-94, №148-50, принадлежали 67-му танковому полку) пришлось оставить на месте прежней дислокации, поскольку они находились в среднем ремонте. Через два дня с этих Т-35А были демонтированы пулеметы и оптика, после чего танки пришлось взорвать.

Пройдя за день 81 км и не встретив здесь противника дивизию развернули на восток, в направлении населенных пунктов Куровице, Винники, Борыниче. По приказу начальника штаба 26-й армии, у которого 67-й и 68-й полки числились пока ещё в резерве, к утру 23 июня танкам предстояло сосредоточиться в районе Коровице в готовности парирования удара мотомеханизированных соединений противника в направлении Броды и войти в подчинение 6-й армии.

Марш проходил в очень сложных для Т-35А условиях. Лето 41-го оказалось на редкость жарким, а о запыленности проселочных дорог можно даже не упоминать, так что двигались танки в основном ночью. Это на несколько дней отсрочило разгром основных сил дивизии, так как немецкая авиация не смогла своевременно обнаружить продвижение танков навстречу передовым подразделениям вермахта.

На втором марше из-за поломок бортовых передач и КПП потеряли ещё два танка из того же 67-го тп. С них пришлось снять и затем закопать пулеметы, а сами машины были сожжены собственными экипажами.

К исходу 23-го июня основные силы корпуса сосредоточили в лесах под Яворовым, а часть пятибашенных танков находилась в это время во Львове и его пригороде. Здесь, из-за поломок КПП, пришлось оставить ещё пять машин, четыре из которых принадлежали 68-му полку. Положение частей РККА в этом районе усугублялось действиями украинских националистов, за три дня фактически парализовавших работу тыловых служб.

Согласно следующему приказу командующего 6-й армией за №005, изданному 24 июня, частям 8-го мехкорпуса надлежало выйти в район Буск-Задувже-Островчик Полны и это несмотря на то, что почти 40% материальной части танковых дивизий осталась у Львова в результате поломок и отсутствия горючего. В “Журнале военных действий 34-й танковой дивизии” было записано, что ”...24 июня, к моменту выступления дивизии из леса Яворов - Грудек-Ягеллонский отстало 17 Т-35А...”. Это не считая огромной массы БТ и Т-26.

Т-35 около поселка Птичье вдребезги разгромил механизированную колонну противника.Как минимум широко известны два случая разгрома танками Т-35 механизированных колонн противника. Каждый из которых окупил всю серию танков Т-35, если считать нанесенные противнику потери только в плане материальной части.

Т-35 у поселка Птичье.

Т-35 у поселка Птичье.

Т-35 у поселка Птичье.

Т-35 у поселка Птичье. Танк сместили к обочине шоссе.

Т-35 у поселка Птичье.

Т-35 у поселка Птичье.

Тем не менее, ко второй половине дня, после 115-километрового марша, дивизии вышли к н.п.Красне, где перед экипажами была поставлена первая боевая задача. По плану советского командования предстояло соединить силы 8-го и 15-го корпусов для нанесения удара по глубоко вклинившемуся в тыл противнику. Положение танковых частей в тот день несколько упрощалось вялыми действиями немецкой разведывательной и штурмовой авиации. Кроме того, немецкие передовые подразделения практически не имели танков.

Предвидя, что противник может нанести фланговый удар, командир 8-го мехкорпуса отдал распоряжение перерезать шоссе, по которому снабжались 12-я и 16-я танковые дивизии немцев. Со стороны Львова поддержку должна была оказать 8-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса. Впрочем, выполнить задуманное удалось лишь отчасти.

Наступление началось в 9:00 26 июня, когда ударная группа 12-й и 34-й тд дивизий пошла в атаку на Берестечко и Червоноармейск, к концу дня овладев районом Хотын-Редкув-Коморувка. Танки Т-35А в этом наступлении участия не принимали, так как к этому моменту количество машин в состоянии “на ходу” сократилось до 10-11.

Тем временем немцы сосредоточили в районе Теслухува, Козина и Антонувки около 200 танков и автомашин, намереваясь нанести удар по открытому флангу корпуса, разрезав его основные силы и затем разбив их по частям. Командир 34-й дивизии, явно предвидя подобный исход событий, приказал отойти танкам к Хотыни, заняв позиции в лесу на её южной окраине.

Не дожидаясь, пока подтянуться отставшие в пути машины, командование спланировало контрудар. Примерно в 2:30 утра 27 июня к командиру 8-го мк прибыл генерал-майор Панюхов, отдавший устный приказ следующего содержания:
“37-й стрелковый корпус обороняется на фронте м. Почаюв Новы, Подкамень, Золочев. 8-му механизированному корпусу отойти за линию пехоты 37-го стрелкового корпуса и усилить ее боевой порядок своими огневыми средствами. Выход начать немедленно”.

Спустя несколько часов последовал новый приказ – начать атаку в 9:00 и выйти в район Дубно, Загорце-Мале, Семидубы. Располагая приблизительно 150-160 танками (из них Т-35А не было ни одного, так как все они находились в пути или были брошены в результате поломок), дивизия пошла в наступление и в ходе ожесточенных боёв выбила немцев с занимаемых позиций, уничтожив много живой силы и бронетехники.

Однако удар 8-го мк не был поддержан соседними подразделениями и к исходу 28 июня он попал в окружение. Сконцентрировав оставшиеся силы командиру корпуса удалось вывести часть танков из образовавшегося “мешка” и ночью 28-29 июня он попытался провести перегруппировку оставшихся сил юго-восточнее Бродов.

Подтянувшиеся к этому времени четыре Т-35А из состава 67-го тп приняли бой днем 30 июня – на дороге между населенными пунктами Птичье и Верба (это около 2 км) немцам удалось уничтожить все тяжелые машины. К сожалению, о подробностях этого жестокого боя известно крайне мало, но сохранившиеся немецкие фотографии и отчет о потерях 34-й тд позволяют сделать некоторые выводы.

Утром 30-го июня силы 8-го мехкорпуса вели разрозненные бои сразу на нескольких участках фронта, причем сплошной линии обороны организовать так и не удалось в виду постоянных приказов выбить противника с занятой им территории. В наиболее сложном положении оказалась тогда 7-я моторизованная дивизия, дравшаяся в полуокружении и не получившая сигнала на отход.

Чтобы не дать сомкнуть образовывавшееся кольцо командир мехкорпуса приказал сводной танковой группе, в состав которой вошли несколько БТ-7 и Т-26, а также четыре Т-35 и один КВ-1, направиться на помощь 7-й мд и оказать ей поддержку. Между населенными пунктами Верба и Птичье растянувшаяся танковая колонна была вынуждена принять бой с наступавшими по флангу немецкими подразделениями. Действия советских танков, попавших под фланговый обстрел, носили спонтанный характер что повлекло за собой потерю почти всех машин.

На наиболее часто встречающихся фотографиях, где Т-35А, сброшенный в придорожный овраг на выезде из с.Верба, "позирует" вместе с подбитым Т-26 образца 1939 г., не слишком заметно, что эта машина получила не менее четырех попаданий: два в левый борт, и по одному в главную башню и ствол 45-мм пушки задней башни.

Два шедших перед ним тяжелых танка также попали под орудийный огонь и получили по несколько попаданий в левый борт и малые передние башни - похоже, что обстрел велся из 37-мм или 50-мм противотанковых орудий. Один из командиров Т-35А, судя по всему, попытался вывести танк из-под обстрела укрывшись за насыпью, но спасти свою машину ему так и не удалось.

Если верить воспоминаниям уцелевших в этом бою танкистов два этих танка, в виду невозможности их отремонтировать на месте сражения, были вскоре взорваны. Взрывчатки на них тогда не пожалели - о силе внутреннего взрыва можно судить по сорванным башням, которые отнесло от танка метров на 30, и полностью разрушенной подбашеной коробке.

Лишь одному Т-35А "посчастливилось" добраться до с.Птичье, где его также накрыла немецкая артиллерия. На фотографиях сделанных немцами несколькими днями позже хорошо видно, что на левую часть танка пришлись почти все попадания: не менее семи снарядов поразили главную башню, два попали в переднюю пулеметную башню, и ещё по меньшей мере по одному снаряду пробили бортовой экран и борт задней пушечной башни. Не имея возможности продолжать бой оставшиеся в живых члены экипажа покинули израненную машину, сняв с неё пулеметы.

Застрявшие в пути “пятибашенники” тоже повоевали. Больше всего досталось Т-35А (№399-48), прикрывавшему отход советских войск в лесу под Белокаменкой – характер его повреждений указывает на то, что обстрел из пушек велся со стороны кормы и правого борта. По одному танку было подбито под Бродами и н\п Верба, где один из танков был уничтожен прямым попаданием снаряда тяжелого орудия в подбашенную коробку.

Ещё один Т-35 выпуска 1939 года (с поручневой антенной и кормовым пулеметом) некоторое время держал оборону в г.Грудек-Ягеллонский, пока у танка не закончился боекомплект. Подробности этих боёв, к сожалению, пока остаются неизвестными.

Брошенные Т-35А ещё долго оставались на том же месте, где их оставили экипажи. Немцы лишь оттащили некоторые из них с дороги, чтобы 55-тонные гиганты не мешали движению транспорта, а в населенных пунктах их иногда вообще не трогали. Оставшись никому не нужными Т-35А понемногу ржавели и растаскивались по частям. Вероятно, дольше всего “протянули” танки, находившиеся во Львове и его окраинах. Последние сведения об этих частично разобранных машинах относятся к осени 1942 г.

Судьба оставшихся танков была незавидной. Так и не вступив в бой остатки дивизии 27 июня получили новый приказ выдвигаться в направлении Зборов-Иванковцы, где 67-й и 68-й тп потеряли те немногие Т-35А, которые ещё могли передвигаться самостоятельно и, что более важно, при грамотном использовании в обороне наносить урон противнику. Конечно, сделать это в условиях подавляющего преимущества в воздухе немецкой авиации было бы весьма сложно, но и просто “гнать” тяжелые танки являлось не лучшим выходом.

Не имея ни четкого приказа о дальнейших действиях, ни горючего, ни полевых ремонтных мастерских танкисты были вынуждены оставить свои машины, предварительно сняв с них пулеметы и часть прицельного оборудования. Последние шесть танков завершили свой путь на дороге между Тарнополем и Волочиском. Впоследствии на фоне поверженных “сталинских монстров” с удовольствием фотографировались немецкие солдаты и офицеры – таких снимков сохранилось несколько десятков, если не сотен.

Впрочем, надо отдать должное советским танковым экипажам Т-35А. Действуя отнюдь не в “тепличных” условиях до 29 июня им удалось поддерживать в рабочем состоянии по меньшей мере 20 машин.

Последним был захвачен танк оказавшийся на улице в Днепропетровске. Если судить по имеющимся фотографиям, это был Т-35А образца 1936 г., ранее принадлежавший 68-му тп и прошедший ускоренный ремонт в Харькове. Принимал ли он участие в боях остается неизвестным.

Боевые действия с участием танков Т-35 из состава 8-го мехкорпуса.

Описание боевых действий 8-го механизированного корпуса с 22 по 29.6.41 г.

Сов. Секретно

          1. По приказу командующего 26-й армией № 002 ¹ от 17.5.41 г. части 8-го механизированного корпуса в 5.40 23.6.41 г. были подняты по тревоге и к исходу дня, составляя резерв 26-й армии, сосредоточились в районе Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче. За 22.6.41 г. корпус в среднем, с учетом выдвижения частей в районы сосредоточения по тревоге, прошел 81 км.

          2. В 20.40 22.6.41 г. корпус, не успев полностью сосредоточиться в районе Чишки, Ваньковичи, Райтаревиче, приказом командующего Юго-Западным фронтом был выведен в новый район Куровице, Винники, Борыниче. По этому приказу корпусу ставилась задача: после ночного марша к утру 23.6.41 г. сосредоточиться в районе Коровице в готовности парирования удара мотомеханизированных соединений противника в направлении Броды и войти в подчинение 6-й армии. Корпус с 23-24.00 22.6.41 г. начал выдвижение в новый район по двум маршрутам, и к 11.00 23.6.41 г. головные части дивизии подошли: 12-й танковой дивизии – к Куровице, 7-й мотострелковой дивизии – к Миколаюв, а 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски.

          К этому же времени был получен устный приказ командующего 6-й армией о повороте корпуса и сосредоточения его в районе (иск.) Яворов, (иск.) Грудек Ягельоньски, Ярына.

          Корпус (без танковых полков 12-й танковой дивизии и артиллерийского полка 7-й мотострелковой дивизии, сосредоточившихся в районе Куровице) сосредоточился в указанном районе к 24.00 23.6.41 г.

          Марш с первого и второго районов сосредоточения в район северо-западнее Грудек Ягельоньски проходил по двум маршрутам вне воздействия авиации противника.

          Корпус за это время прошел в среднем 215 км. Количество оставшихся на этом участке машин не выявлено вследствие того, что корпус, не сосредоточившись полностью, был переброшен в новый район Буск, (иск.) Задвуже, Островчик Полны.

          3. С 6.00 24.6.41 г. корпус по частному приказу командующего 6-й армией № 005² начал переход в новый район Буск, (иск.) Задвуже, Островчик Полны. Корпус совершал марш по двум дорогам, занятым большим количеством войск.

          В результате наличия большого количества «пробок» на маршрутах движения корпус 11 …[«смазан» текст – В.Т.]… километровый марш в район Буск совершил ко второй половине дня 25.6.41 г., имея значительное количество материальной части, задержавшейся в пути вследствие «пробок» (особенно во Львове), технических неисправностей и отсутствия горючего.

          4. По приказу командующего Юго-Западным фронтом № 0015 ³ корпус ночным маршем вышел в район Сребно, Болдуры, Станиславчик, Ражнюв. К 6.00 26.6.41 г. 12-я и 34-я танковые дивизии, действовавшие на правом фланге на направлении главного удара, заняли исходное положение к атаке на рубеже Гоноратка, Лешнюв, Грыцоволя для действий в направлении Броды, Берестечко, Марыся. 7-я мотострелковая дивизия, действовавшая на левом фланге, к 11.00 26.6.41 г. вышла на рубеж Соколувка, Адамы. Длина маршрута от Буск до исходного положении танковых частей равна 86 км.

          5. Корпус до начала боев прошел в среднем 496 км, оставив на дорогах за время маршей до 50% наличия боевой материальной части.

          За период с 22.6.41 г. до начала боев дивизиями корпуса был пройден следующий километраж:

№ по пор.

Районы сосредочения

7-я мотострелковая дивизия

12-я танковая дивизия

34-я танковая дивизия

Средний пробег

1

Выход в район северо-западнее Самбор

70

90

83

81

2

Переход в район Куровице и поворот корпуса на Яворов

220

210

215

215

3

Переход в район Буск

110

114

115

113

4

Выход в неполное положение

85

86

88

86

.

Всего

485

500

501

495

          6. По приказу командующего Юго-3ападным фронтом № 0015 корпус должен был перейти в атаку в 7.00 25.6.41 г. и к 12 часам выполнить ближайшую задачу – выйти в район Чарукув, Боремель, Берестечко, Звиняче. Этот приказ штабом корпуса был получен в 9.20 25.6.41 г. в районе Буск, а части корпуса к этому времени находились на марше из района Грудек Ягельоньски в район Буск, Красное, отчего корпусу выполнить поставленные задачи в установленный приказом срок не представлялось возможным.

          Командующий Юго-Западным фронтом, учитывая состояние корпуса и его растянутость на марше, отдал приказ № 0016 ⁴ от 25.6.41 г., которым начало атаки было назначено на 9.00 26.6.41 г. Задачи корпуса по этому приказу оставались прежние.

          В 9.00 26.6.41 г. корпус исходное положение для атаки полностью не занял, 7-й мотострелковая дивизия к этому времени находилась в лесах северо-западнее Броды, двигаясь по труднопроходимой местности.

          В это время ударная группа корпуса в составе 34-й и 12-й танковых дивизий, имея в наличии до 40-50% боевой материальной части, перешла в наступление в общем направлении на Берестечко.

          Корпус на рубеже Сребно, Баранье, Сестратын, Пяски, Грыцоволя, Станиславчик атаковал обороняющиеся части 16-й бронетанковой дивизии противника в общем направлении Броды, Берестечко, Боремель, но, встретив организованное сопротивление противника, прикрывавшегося непроходимой для танков болотистой рекой и уничтожившего все переправы через эту реку, развить темп наступления не смог.

          Части 12-й танковой дивизии, атакуя противника, форсировали р. Слонувка и вышли в район артиллерийских позиций, захватив к исходу дня высоты севернее Лешнюв и уничтожив при этом 3 батареи и 4 танка противника.

          В этом бою 12-я танковая дивизия понесла большие потери в личном составе и материальной части: 8 танков было подбито в бою, 2 танка загрузли в болоте, кроме того, авиацией противника были уничтожены все тракторы артиллерийского полка и большая часть орудийных расчетов.

          34-я танковая дивизия атаковала противника в направлении Червоноармейск, Берестечко и к исходу дня овладела районом Хотын, Редкув, Коморувка, уничтожив при этом 3 батареи, 2 батальона мотоциклистов, захватила два штаба батальонов и 4 танка противника. Встретив упорную противотанковую оборону в районе Редкув, Теслухув и обнаружив в движении из Теслухув на Козин до 100 транспортных машин и танков, а также скопление в лесах у Антонувка до 100 танков, командир дивизии, опасаясь за свой правый фланг, сосредоточил дивизию в лесах южнее Хотын.

          В этом бою 34-я танковая дивизия потеряла 5 танков, из коих 4 танка были подбиты противником и 1 танк сгорел.

          7-я мотострелковая дивизия в 13 часов атаковала противника на участке Бордуляки, Станиславчик, Манастырск, но особых успехов в этом бою не имела и осталась на занимаемом рубеже до наступления темноты.

          До начала атаки части корпуса на всем фронте и в глубине подверглись сильной бомбардировке с воздуха. Воздействие авиации противника продолжалось в течение всего дня.

          Наибольший ущерб авиация противника нанесла частям 12-й танковой дивизии, где уничтожено много транспортных машин с боеприпасами и цистерн с горючим.

          15-й механизированный корпус (сосед слева) в этот день в наступление не перешел, а наша авиация на поле боя не поддерживала действий корпуса.

          7. В 2.30 27.6.41 г. к командиру 8-го механизированного корпуса прибыл генерал-майор Панюхов и передал ему следующий устный приказ командующего Юго-Западным фронтом:

          «37-й стрелковый корпус обороняется на фронте м. Почаюв Новы, Подкамень, Золочев. 8-му механизированному корпусу отойти за линию пехоты 37-го стрелкового корпуса и усилить ее боевой порядок своими огневыми средствами. Выход начать немедленно».

          На основании этого приказа командир корпуса отдал следующий боевой приказ: «34-й танковой дивизии выйти из боя и, двигаясь по маршруту Червоноармейск, м. Почаюв Новы, сосредоточиться в районе юго-восточнее м. Почаюв Новы.

          12-й танковой и 7-й мотострелковой дивизиям, двигаясь по маршруту Броды, Подкамень, сосредоточиться южнее и юго-восточнее Подкамень.

          Этот приказ был направлен командирам дивизий делегатами, а командиру 12-й танковой дивизии был вручен лично командиром корпуса в районе Броды.

          В 6.00 27.6.41 г. в районе 2 км южнее Броды через бригадного комиссара Михайлова был получен второй приказ командующего Юго-Западным фронтом № 2121 ⁵ от 27.6.41 г. о наступлении 8-го механизированного корпуса с 9.00 27.6.41 г. в направлении Броды, м. Верба, Дубно и о сосредоточении корпуса к исходу дня в районе Дубно, Волковые, м. Верба.

          К этому времени части корпуса своей боевой материальной частью находились: 12-я танковая дивизия в движении на Подкамень, 7-я мотострелковая и 34-я танковая дивизии оставались в занимаемых районах и вели бой с противником.

          В соответствии с приказом Юго-Западного фронта № 2121 командиром корпуса в 7.00 27.6.41 г. был отдан следующий боевой приказ:

          «34-й танковой дивизии ударом в направлении Козин, м. Верба, Дубно к исходу 27.6.41 г. выйти в район Дубно, Загорце-Мале, Семидубы.

          12-й танковой дивизии ударом в направлении Ситно, Козин, м. Верба к исходу 27.6.41 г. выйти в район Подлуже, м. Верба, Судобиче.

          7-й мотострелковой дивизии движением в направлении Броды, Червоноармейск, м. Верба к исходу 27.6.41 г. сосредоточиться в районе (иск.) м. Верба, Рудня, Берег, обеспечивая действия корпуса с северо-запада и юго-запада.

          Начало наступления в 9.00 27.6.41 г.».

          В момент получения приказа Юго-Западного фронта № 2121 12-я танковая дивизия находилась в движении от Броды на Подкамень, ее колонна была растянута на глубину 20-25 км. Делегатом штаба корпуса половина колонны боевых машин 12-й танковой дивизии немедленно повернута кругом и в составе 25 тяжелых и средних машин в качестве передового отряда была в 10.00 27.6.41 г. отправлена в направлении Козин, м.Верба, Дубно с задачей захватить Дубно и прикрыть с юго-востока выдвижение корпуса в этом направлении. Остальная группа машин 12-й танковой дивизии к этому времени вышла в район Подкамень и, не имея горючего, начала приводить себя в порядок.

          Вслед за указанным отрядом в 14.00 27.6.41 г. была введена 34-я танковая дивизия (150-156 танков, мотострелковый и артиллерийский полки) с задачей к исходу дня овладеть районом Дубно, Загорце-Мале, Семидубы и организовать взаимодействие с 19-м механизированным корпусом, действовавшим в это время с северо-востока на Дубно.

          В течение 27.6.41 г. 34-я танковая дивизия и отряд танков 12-й танковой дивизии вели бои с частями противника, уничтожив часть танков, транспортных и специальных машин, артиллерии и до двух рот противника.

          Встретив сильную противотанковую оборону в районах Коморувка, Поддубне, Буды, Пиратын, дивизия развернулась на рубеже Турковиче и остановилась на ночь, производя дозаправку боевых машин и разведку противника.

          Вслед за 34-й танковой дивизией в 17.00 27.6.41 г. из района Червоноармейск выступили части 23-го и 24-го танковых полков 12-й танковой дивизии (до 30 танков) в район м. Верба для совместных действий с 34-й танковой дивизией. К исходу 27.6.41 г. эти части соединились с 34-й танковой дивизией. Остальные части 12-й танковой дивизии в течение 27.6.41 г. находились в районе Подкамень, где приводили себя в порядок и к исходу дня сосредоточились в лесах северо-восточнее Броды.

          7-я мотострелковая дивизия с 16.00 27.6.41 г. находилась на марше в район Броды, Червоноармейск, оставив прикрытие на прежнем рубеже.

          Действия 8-го механизированного корпуса в течение 27.6.41 г. со стороны 15-го механизированного корпуса и авиации поддержаны не были.

          8. Продолжая выполнение приказа Юго-Западного фронта № 2121, 34-танковая дивизия и части 12-й танковой дивизии с утра 28.6.11 г. ударом в направлении Турковиче, Адамувка, Александрувка разгромили немецкие части в противотанковом районе Подлуже, Адамувка, Пиратын и выходили в район Замчиско, Смолярна, Сады Мале.

          К 11.00 28.6.41 г. авангард 7-й мотострелковой дивизии (один батальон 300-го мотострелкового полка с дивизионом артиллерии) головой подошел к м. Верба, где завязал бой с мотопехотой и танками противника.

          Главные силы 7-й мотострелковой дивизии и остатки 12-й танковой дивизии к этому времени прошли Ситно и к 13 часам встретили упорное сопротивление противника на рубеже р. Пляшувка, Рудня, Иване Пусте, Тарнавка. Одновременно разведкой было установлено движение крупной мотомеханизированной группы противника в направлении Теслухув, Козин, Кременец (на Кременец проследовало до 300 машин), из этой же группы выделилась колонна в направлении Козин, м. Верба.

          В течение всего дня до 19 часов попытка 7-й мотострелковой дивизии разбить противника и выйти на соединение с 34-й танковой дивизией не увенчалась успехом.

          К 19 часам, с подходом новых сил противника из района Берестечко и возвращением обратно прошедших на Кременец сил противника, дивизия попала в районе Пляшова, Иване Пусте, Иващуки, Ситно в полное окружение с постоянным сжатием кольца окружения к центру. Дивизия, неся большие потери в танках, автотранспортных и специальных машинах от огня артиллерии противника и действий бомбардировочной авиации, вела ожесточенные бои с противником.

          В связи с сложившейся невыгодной для 7-й мотострелковой дивизии обстановкой и полной потерей связи с 34-й танковой дивизией командиром корпуса был отдан приказ 7-й мотострелковой дивизии о выходе из окружения. Противник, пытаясь не выпустить дивизию из окружения, подвергал сильному огневому воздействию артиллерией и авиацией части 7-й мотострелковой дивизии. Все дороги выходящей из окружения дивизии находились под сильным воздействием бомбардировочной авиации противника. Воздействие авиации продолжалось до глубокой ночи. Части 7-й мотострелковой дивизии прорывались из окружения в разных направлениях.

          Потеряв большое количество танков, артиллерии и автотранспорта. к 24.00 28.6.41 г. дивизия вышла из окружения и сосредоточилась юго-восточнее Броды.

          Части корпуса в бою 28.6.41 г. понесли большие потери.

          9. В течение 26.6.41 г. части корпуса вели бой с частями 16-й бронедивизии и 5-й мотодивизии, выдвинутыми из сокальской мотомеханизированной группы, в состав которой входили 11-я мотодивизия, 16-я бронедивизия и 20-я мотодивизия. В районе Хотын, Редкув 34-я танковая дивизия уничтожила два мотоциклетных батальона, два штаба батальона, много транспортных машин и танков 5-й мотодивизии и 16-й бронедивизии. 12-я танковая дивизия вела бой в районе Лешнюв, Корсув с 92-м полком (номер дивизии не установлен). В течение 27-29.6.41 г. корпус вел бой с частями 16-й бронедивизии и 175-й мотодивизии. Захваченные в районе м. Верба, Козин пленные показали принадлежность к 15, 231 и 162-му мотополкам (по-видимому, эти полки принадлежали 11-й и 20-й мотодивизиям).

          10. Около 21.00 28.6.41 г. и в течение ночи на 29.6.41 г. части корпуса решением командира корпуса были отведены через Броды на м.Подгорце.

Выводы

          1. Корпус к началу войны полностью материальной частью по штату не был укомплектован. (Пример: положено по штату танков «КВ» – 126, «Т-34» – 420; состояло в наличии на 22.6.41 г. танков «КВ» – 71 (из них в ремонте – 5), а танков «Т-34» – 100. Обеспеченность танками новых марок – 25-30%.)

          Водительский состав боевых машин «КВ» и «Т-34» в своем большинстве имел стаж практического вождення от 3 до 5 часов. За весь период существования корпуса боевая материальная часть и личный состав полностью на тактические учения не выводились и не были практически проверены как по вопросам маршевой подготовки, так и по действиям в основных видах боя. Тактическая сколоченность проводилась не выше масштаба роты, батальона и частично полка.

          Это явилось одной из основных причин слабости в организации управления на марше и в бою в звене дивизия – полк.

          2. В период с 22 по 26.6.41 г. корпус совершал напряженные «сверхфорсированные» марши без соблюдения элементарных уставных требований обслуживания материальной части и отдыха личного состава и был подведен к полю боя, имея до 500 км пробега боевой материальной части.

          Из-за этого 40-50% боевых машин было выведено из строя по техническим причинам. (Это усугублялось тем, что к началу войны старая боевая материальная часть израсходовала запас моторесурсов на 50%.) Указанные 40-50% материальной части были оставлены на маршрутах движении дивизий. Оставшаяся материальная часть вследствие таких скоростных маршей для боя оказалась неподготовленной в техническом отношении. Несоблюдение элементарных уставных норм в организации проведения маршей явилось главной причиной потери боеспособности боевой материальной части.

          3. Частое и поспешное изменение высшими штабами районов сосредоточения корпуса для боевых действий, а также плохая ориентировка штаба в общей фронтовой обстановке и действиях противника привели к тому, что корпус, вступая в бой, не имел точных объектов удара и вынужден был в процессе боя менять направления своих действий в поисках главной группировки противника. Это приводило к отрыву отдельных частей и подразделений и к разобщенности удара.

          Очень частое изменение приказов Юго-Западного фронта, меняющих направление движения корпуса и характер боевых задач, слабая разведка противника средствами частей и подразделений корпуса отрицательно влияли на ориентировку в обстановке. Недостаток времени на организацию взаимодействия и организацию управления боем вынуждал части и соединения корпуса вступать в бой в большинстве случаев с хода.

          4. Активное воздействие авиации противника на войска как на фронте, так и в тылу и пренебрежительное отношение к мерам противовоздушной обороны и маскировке (в начале действий) очень часто приводило к большим напрасным потерям, к расстройству боевых порядков и к деморализации войск.

          5. Отсутствие взаимодействия корпуса с авиацией, работающей на данных направлениях, лишало корпус прикрытия с воздуха и не позволяло уточнять положение и характер действий противника в наиболее ответственные моменты на главных направлениях.

          6. В период боевых действий с 26 по 29.6.41 г., несмотря на поставленные фронтом задачи для действий корпуса во взаимодействии с 15-м и 4-м механизированными корпусами, танковое взаимодействие осуществлено не было по причине несвоевременного выполнения приказа взаимодействующими соединениями, что приводило к разобщенным действиям корпусов.

          7. При постановке задач корпусу очень часто не учитывалось наличие дорог и элемент времени. Обычно для корпуса предоставлялось максимум две дороги. Например, при переходе из района Грудек Ягельоньски в район Буск были предоставлены: северная дорога – Янув, северная окраина Львов, Жидатыче, Хренюв, Буск и южная дорога – Грудек Ягел., южная окраина Львов, Винники, Куровице, Красное, Буск (и то забитые войсками). Это приводило к большой растяжке боевых и походных порядков (часто эта растяжка по времени занимала более суток), к затрате большого количества времени на сосредоточение частей и соединений корпуса, а также к созданию «пробок» на путях движения и большим потерям от налетов авиации противника.

          8. Отсутствие службы регулирования со стороны фронта и армии на важнейших оперативных магистралях приводило к беспорядочному продвижению войск, созданию «пробок», огромному количеству аварий и несчастных случаев, а также к бесполезной затрате времени на передвижение войск, что приводило в результате к несвоевременному выполнению приказов фронта.

          9. Отсутствие эвакуационных средств в корпусе и неорганизованность службы эвакуации фронтом и армией приводило к большим ненужным потерям в материальной части, а отсутствие запасных ходовых частей вынуждало большое количество материальной части оставлять на месте без оказания технической помощи.

          10. Слабое знание тактики использования и применения мотомеханизированных частей, а также плохое представление о технических возможностях боевой материальной части и вооружения со стороны некоторой части командно-начальствующего состава, ставившей задачи корпусу, часто приводило к постановке непосильных задач как по объектам, так и по времени и пространству.

Командир 8-го механизированного корпуса
генерал-майор РЯБЫШЕВ

Временно исполняющий обязанности начальника
штаба 8-го механизированного корпуса
подполковник ЦИНЧЕНКО

[18.7.41 г. ⁶ ] № 00232.
Ф. 229, оп. 3780сс, д. 6, лл. 116-121.

¹ Приказ в настоящем выпуске Сборника не публикуется.

² Приказ в настоящем выпуске Сборника не публикуется.

³ Приказ в настоящем выпуске Сборника не публикуется.

⁴ Приказ в настоящем выпуске Сборника не публикуется.

⁵ Приказ в настоящем выпуске Сборника не публикуется.

⁶ Дата установлена на основании препроводительного отношения.

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 33.

Боевая карьера Т-35 оказалась очень короткой. 21 июня 1941 года в 24.00 в полках 34-й танковой дивизии, дислоцированных в Грудеке-Ягеллонском юго-западнее Львова, объявили тревогу. Машины заправили и вывели на полигон, где началась загрузка боекомплекта. В ходе последующих боевых действий все Т-35 8-го мехкорпуса были потеряны. Читателю предоставляется уникальная возможность проследить судьбу каждого из них, вплоть до номера машины, даты и места гибели и характера боевого или технического повреждения. Сделать это позволяют сохранившиеся в архивах акты на списание боевых машин, из которых следует, что на 18 июля 1941 года танки Т-35 67-го танкового полка были потеряны при следующих обстоятельствах, цитируется дословно по документации 1941 года с сохранением орфографии:
Потери танков Т-35 по рапорту командующего 8-го мехкорпуса на 18 июля 1941 года:

67-ой танковый полк:

№200-4, №196-94, №148-50 - 24.6. - оставлены при производстве среднего ремонта в Садова Вишня, вооружение и оптика сняты, при отходе взорваны;
№220-25 - 30.6. - с.Птичье, подбит во время атаки и сгорел;
№220-27, №537-80 - 24.6. - в районе Грудека-Ягеллонского поломана бортовая передача и КПП, машины оставлены, пулеметы и боеприпасы сняты и закопаны;
№220-29, №213-35 - застряли в болоте, оставлены при отходе;
№988-17, №183-16 - 29.6. - оставлены в районе Львова в ожидании капремонта, вооружение и оптика сняты;
№288-11 - 29.6. - упал с моста и сгорела вместе с экипажем в районе Львова;
№339-30, №744-61 - 30.6 - оставлены при отходе, поломка трансмиссии и бортовой передачи, оптика и вооружение сняты со всех машин;
№399-48 - 30.6. - район Белокаменки, подбит при отходе и сгорел;
№183-3 - 30.6. - район Белокаменки, авария двигателя, оставлен экипажем, вооружение и боекомплект сняты и закопаны;
№148-39 - 30.6. - район Верби, подбит и сгорел;
№482-5 - 29.6. - авария бортовой передачи, оставлен в с.Запить;
№288-74 - 1.7. - район Тарнополя, авария главной и бортовой передачи, подожжен экипажем при отходе;
№196-96 - 2.7. - авария бортовой передачи, оставлен в районе Тарнополя, вооружение не снято;
№148-22 - 1.7. - поломка КПП, оставлен в лесу не доезжая д.Сосово, пулеметы сняты, оптика зарыта;
№288-14 - 28.6. - без вести пропал вместе с экипажем у с.Запить;
№744-63 (с коническими башнями) - 1.7. - заедание поршней двигателя, оставлен на пути из Злочува в Тарнополь, пулеметы сняты;
№988-15 - 1.7. - поломка КПП, оставлен в г.Злочув, вооружение, оптика и боеприпасы сданы на склад;
№715-61 - поломка КПП, оставлен в 15-км за Львовом, пулеметы сняты;
№988-16 - 30.6.- с.Птичье, подбит и сгорел во время атаки;
№715-62 - 29.6. - г.Львов, поломка привода вентилятора, оставлен экипажем, пулеметы сняты;
№339-68 - 30.6. - авария бортового фрикциона, подбит снарядом и сгорел под Бродами;
№200-0 - 30.6.- с.Птичье, сгорел в бою во время атаки;
№200-8 - 26.6. - поломан коленчатый вал, машина оставлена, вооружение и оптика сняты;
№200-9 - 30.6 - с.Птичье, подбит противником и сгорел, оптика и вооружение сняты.
68-ой танковый полк:

№183-6 - 9.7. - г. Волочиск, сожжены бортовые тормоза;
№183-16 - 29.6. - 20 км от Львова, поломка КПП;
№744-65 (с коническими башнями) - 9.7. - между Тарнополем и Волочиском, поломка КПП;
№234-35 - 30.6. - с.Иванковцы, опрокинулся в реку вверх гусеницами;
№238-69 - 30.6. - между Буек и Красне, авария КПП;
№288-43 - 26.6. - г.Грудек, сожжен главный фрикцион;
№200-5 - 8.7. - г.Злочув, поломка КПП;
№234-42 - 3.7. - г.Запытов, сожжен главный фрикцион;
№537-70 - 30.6. - между Ожидев и Олесно, поломка КПП;
№744-62 (с коническими башнями) - 26.6. - г.Грудек, сожжен главный фрикцион, снаряды все расстреляны;
№744-67 (с коническими башнями) - 2.7. - оставлен около н\п Жидин (Ожидев), лопнул коленчатый вал;
№744-66 (с коническими башнями) - 9.7. - с.Бяожено, сожжен главный фрикцион;
№196-75 - 9.7. - Дэердзуне, сожжен главный фрикцион, отсутствуют аккумуляторы;
№197-1 - 25.6. - 20 км восточнее Грудека, сожжен главный фрикцион;
№744-64, №196-95, №330-75 - остались в г.Грудеке в состоянии негодности, так как находились в среднем ремонте.

Что касается судьбы танков других типов, принадлежавших 34-й тд, то за 20 дней боевых действий она осталась практически без материальной части. Например, в 67-м тп из 102 Т-26 (37 “радийных” и 65 “линейных”) к 18 июля 1941 г. уцелел всего 1 танк, а в танковых разведбатах и батальонах связи, на вооружении которых находилось в общей сложности 26 БТ, техники не осталось вообще. И это при том, что ещё 1 июля 8-й мехкорпус, состоявший тогда из частей 12-й танковой и 7-моторизованной дивизий, всё ещё располагал 207 танками, включая 43 КВ-1 и 31 Т-34.

Тем временем Т-35А, оставшиеся в тылу, были вновь “мобилизованы”. Из пяти танков, находившихся на заводе №183 в Харькове и ожидавших капитального ремонта, не был отремонтирован ни один. По всей видимости, их техническое состояние было таковым, что тратить на них какие-то усилия посчитали нецелесообразным. К тому же, завод был загружен текущими. Тем не менее, 21 августа 1941 г. начальник ГАБТУ Федоренко в телеграмме районному инженеру ГАБТУ сообщал следующее:
“Находящимся на з-де №183 4 танкам Т-35А №№ 148-30, 537-90, 220-28 и 197-02 провести мелкий ремонт, дающий возможность танкам самостоятельное передвижение, установить положенное вооружение и срочно отгрузить с з-да по разнорядке ГАБТУ КА. О готовности донесите.”

Как поступили с пятой машиной остается неизвестно. Есть предположение, что её всё же отремонтировали и отправили по месту постоянной дислокации, которым осенью 1941 г. могло быть только 2-е Саратовское танковое училище или КБТКУТС ПриВО. Здесь они периодически использовались для обучения взаимодействия пехоты и танков. Окончательно учебные Т-35А вывели из эксплуатации к 1943 г.

В ноябре 1941 г., в самый разгар битвы за Москву, два танка принадлежавших ВАММ привели в боеготовое состояние намереваясь использовать их в предстоящих боях. Здесь мнения относительно их дальнейшей судьбы расходятся. Согласно советским источникам оба танка все-таки задействовали в наступлении, но более вероятно, что эти Т-35А после парада 7 ноября снова отправили в резерв. Впоследствии, сохранившиеся машины были разделаны на металл, а до наших дней сохранился только один Т-35А образца 1935 г., ранее принадлежавший полигону НИБТ. Сейчас он демонстрируется в танковом музее в Кубинке.

На этом историю Т-35 можно было бы закончить, если бы не одно обстоятельство. Захватив огромные трофеи немцы принялись изучать попавшуюся им материальную часть РККА. Естественно, что наибольший интерес представляли прежде всего КВ и Т-34, но не брезговали немцы и более старыми машинами, тем более что несколько сотен советских танков досталось им во вполне исправном состоянии. Силами собственных ремонтных мастерских их снова ввели в строй, выделив единичные образцы для выставки трофейного вооружения.

После того, как бои в Западной Украине прекратились, немцы принялись за разбор захваченой ими бронетанковой техники РККА. К 47 тяжелым танкам Т-35, большая часть которых имела лишь поломки моторно-трансмиссионной группы, был проявлен чисто "эстетический" интерес. Немецкие солдаты с удовольствием фотографировались на фоне "поверженных советских монстров", так что недостатка в фотографиях трофейных Т-35 в данное время не наблюдается.

Тем не менее, с огромными пятибашенными танками предстояло как-то поступить. Вначале их просто сталкивали в кюветы и придорожные овраги, чтобы они не мешали движению техники на запад, а затем никому не нужные Т-35 начали разбирать по частям, причем в первую очередь снимали гусеницы и люки. В конечном итоге от некоторых танков остались только остовы корпусов (как например во Львове), которые отправляли на переплавку. Интересно, что на вооружение вермахта "пятибашенники" не поступили, но всё же получили обозначение Т-35А 751 (r).

Относительно повезло только одному Т-35, который был оставлен экипажем из-за технических неисправностей. Сказать что-либо конкретное об этом танке сейчас довольно трудно, так как его серийный номер неизвестен. Судя по тактическому обозначению это была одна из машин 67-го танкового полка пытавшаяся пройти к Бродам. Немцы отремонтировали её и осенью 1941 года отправили на испытания в Куммерсдорф, в дальнейшем использовав как наглядное пособие.

Почти четыре года трофейный Т-35А оставался без движения и только с началом Берлинской операции немцы снова вспомнили о захваченном гиганте. Собирая по тылам любую сохранившуюся технику им удалось “наскрести” множество довольно интересных экспонатов, способных принести хоть какую-то пользу Третьему Рейху.

В частности, из Берлинского музея были извлечены даже старые британские танки Mk.V*, так что участь Т-35А была предрешена. Из собранных машин немцы начали формировать отдельные подразделения, которым была поставлена задача максимально задержать продвижение советских войск. Так, 20 апреля 1945 г. под Берлином была образована так называемая “группа Рихтера”.

В её состав вошел штаб 2-го танкового батальона 36-го танкового полка, 4-я рота 11-го танкового полка, рота бронеавтомобилей и 614-й танко-истребительной батарей с четырьмя самоходками “Elefant”. В качестве пополнения Рихтер получил единственный Т-35А, который, по всей видимости, находился в частично исправном состоянии. О том, как этот танк провел свои последние дни можно только догадываться. По наиболее достоверным источникам “тридцать пятый” использовался в качестве неподвижной огневой точки и был подбит в бою на улицах Берлина.

Т-35 на улицах Москвы, машина окрашена в белую зимнюю камуфляжную окраску.Машина из состава танкового полка ВАММ. Ноябрь 1941.

Т-35 перед зданием академии ВАММ.На переднем плане отряд морской пехоты, сформированный из моряков прибывших на защиту столицы. Ноябрь 1941.

Т-35 из состава КБТКУКС отрабатывает взаимодействие с пехотой. Район Казани, январь 1942. Машина несет обычную зеленую окраску.

Воспоминания танкиста служившего на Т-35

Предисловие.

С этим человеком я познакомился совершено случайно, проездом будучи в Волгограде летом в 2000 году. У меня было всего несколько часов, в ходе которых Иван Ерастович, уже прикованный к постели после перенесенного инсульта, мог рассказать мне о своей войне. У меня даже не было под рукой фотоаппарата, чтобы сфотографировать его. С войны он, как и многие, не принес ни фотографий, ни дневников - лишь металл в теле и воспоминания. Прочтите их. Я лишь немного отредактировал и свел в хронологическом порядке. К сожалению, уже ничего нельзя уточнить или переспросить - Смоляков И.Е. умер в августе 2000 года, через неделю после этого разговора.
Воспоминания рядового солдата с самой рядовой судьбой. Обыкновенная война.

Водитель великана и малыша. Смоляков Иван Ерастович, 1918 г.р. Старший сержант
награжден медалью "За отвагу".

Родился я в селе Иванищи Владимирской области. Было нас в семье четверо детей - трое братьев и сестра, я был самый старший. Отец у нас рано умер, и с 12 лет я уже был в семье мужиком - старшим, значит, и должен был семью кормить. Ежели бы не колхоз, мы бы, наверно, помёрли. Хотя и в колхозе несладко было, и голодно, особливо в 33-34 году. С детства я ко всяким железкам и механизмам интерес имел, и как в колхозе трактор появился, я стал трактористу помогать, а потом и сам за руль сел - мне еще четырнадцати не исполнилось.

А к шестнадцати я уже считался лучшим трактористом в селе. Только это и помогало, а то б не прокормились - братья еще малые были. А уж как среднему, Гришке, четырнадцать было, я стал Гришку трактору обучать... Так что, когда меня в 38-м в армию призывать стали, я уже за семью-то не боялся.

Вот значит, призвали меня. На комиссии врачи меня посмотрели, военком говорит:

- Ты, значит, трактористом был?
- Был, - отвечаю.
- Будешь танкистом! Я, честно, обрадовался...
Попал я в танковую школу, в Орше она была, и стал учиться на механика-водителя танка. Поначалу несладко пришлось, потому что с грамотой у меня не очень было - только два класса у менябыло в деревне... Но я старательный был, да и танки полюбил. Очень мне они понравились - сила в нем чувствуется. Я, даже, бывало, пел, когда танк вел... Ну и склонность опять же у меня к механизмам. Так что к выпуску я уже одним из лучших механиков был в школе. В комсомол вступил. Проучились мы, и по выпуску стал я отделенный командир (это уж потом стали сержантом называть, года с 39-го что ли... или с 40-го...).

Учили нас сначала на стендах - это, значит, седло такое, два рычага, доска с циферблатами - и вот инструктор тебе команды отдает... Потом пересадили нас на танки - на Т-26. Тут мы нехорошим словом стали стенды поминать - в танке нагрузка на рычаги больше, постоянно их дергать тяжелее. С непривычки у многих машины такие петли вытворяли - куда там летчикам! Учили, в основном, водить. Ну и матчасть, понятно. Тех, кто с нами там на командиров машин учился, еще, помню, радиоделу... Но у нас во всей школе только два танка были с рациями - ну, знаешь, вокруг башни, а остальные такие, голые. Водить учились все больше на полигоне, больших маршей не было почти - только два раза были, один раз на 30 км., а второй на 50 с чем-то... Может, еще должны были быть, но на втором марше курсант Ермилов из второй учебной роты (я в первой был) уронил танк в овраг, сам покалечился, и инструктора покалечил. После этого всех снова стали только по полигону гонять.После выпуска стали нас разбирать по частям. Одним из первых приехал полковой комиссар, и среди прочих, отобрал меня. Еще четырех человек от школы забрал.

Построил нас, значит, и говорит: - Я вас, самых лучших, специально отбирал! Будете служить на самых лучших танках, которые у Красной Армии есть!
Вот приехали мы в часть. Что за танки, чего - не знали совершенно. Ясно, что не Т-26, потому что название у части такое - "Особая тяжелая танковая бригада прорыва". На Украину, значит, приехали, в Харьков. А потом, через несколько месяцев, перекинули нас в Житомир... Ну, рядом. Там совсем близенько до Житомира было... Однако вместо казарм нас после бани ведут на плац и зачисляют в учебный батальон - опять, говорят, будете учиться! Потому что машины сложные и секретные.

Я как первый раз танк этот увидел - рот раскрыл. Т-26 и тот после трактора - здоровый, а уж тут-то... Башен - пять штук, стволы торчат в разные стороны, гусеницы - в человеческий рост! Чтобы забираться, лезешь по специальной лесенке. И весь он... ну такой огромный, что словами - не передать. Страшновато даже. А экипаж - целая футбольная команда, аж 10 человек! Стали нас к танку приучать. Сначала матчасть - мотор, трансмиссию, чтобы всё могли чуть не с закрытыми глазами. А за рычаги пока не пускают. Потом я и вовсе огорчился - оказывается, я, хоть и механик-водитель, а танком управлять не буду. Мое дело - мотор. Стрелять из пулемета пришлось подучиться - нас в школе хоть и учили, но не очень - наше дело там было - масло да мотор... Очень я огорчился, и пошел к командиру роты. Так мол и так, я же в школе из лучших был! Ну, комроты - старший лейтенант Босой такой был - посмеялся, и говорит: "Учиться водить все равно будешь - ты же должен уметь заменить водителя! Но там, говорит, образование иметь надо. Может, потом подучишься..."

И так мне обидно стало! Я же уже в этот танк влюбленный, можно сказать, был... Так что когда нас стали обучать вождению его, я целый день из-за рычагов не вылезал. Инструктор говорит - отдохни, мол, а я - нет! Но одного не учел. Танк этот, Т-35, водить очень тяжело было. Т-26 по сравнению с ним легко водился. А здесь я за день так руки-то натрудил, что у меня с непривычки правую аж свело до самого плеча. Уже инструктор нас отпустил мыться, а тут навстречу - ротный идет! Я его приветствовать, а у меня руку как сведет, и я ее поднять выше плеча не могу. Пришлось голову наклонить, чтоб, значит, под козырек... А он - Эт-т-то что за безобразие!? Так мол, говорю, и так - руку свело, перетрудил на рычагах, на вождении. Он меня уже серьезно выслушал, головой покачал, сказал - Хорошо, идите, мол... Смотрю потом - начал он ко мне присматриваться. С инструктором, со Стеценко, разговаривает часто, расспрашивает что-то.

Через два месяца комиссия - учебу мы закончили. И вот вызывают меня в кабинет - сидят там майор-комбат, Босой и Стеценко. Майор мне говорит: - Товарищ Смоляков! Мы знаем, что вы хотите стать старшим механиком-водителем, что вы любите танк и знаете свое дело. Старший лейтенант Босой и старшина Стеценко подтверждают, что вы можете стать классным механиком-водителем. Но занимать эту должность вы пока не можете по несоответствию звания и по образованности. Однако бригада наша сейчас расширяется, будут приходить новые машины и при первой возможности я рекомендую командиру одного из батальонов назначить вас старшим механиком-водителем. Пока же повышайте свою квалификацию, подучитесь - останетесь в нашем учебном батальоне помощником инструктора. Как он сказал, так и вышло. Год почти прослужил я сначала помощником инструктора, а потом инструктором в учебном батальоне, но своего дождался. Дали мне третий зуб в петлицу, дали мне и машину.

Но честно говоря, Т-35 этот был не сахар. Очень тяжелая машина была, и сложная. В управлении тяжел был - куда там! Очень нужно было быть физически сильным человеком, чтобы его вести - не говорю целый день, по целым дням его не водили. Потому что было такое правило - после 50 километров марша обязательно провести профилактический осмотр. Ломались часто, особенно с трансмиссией была беда. У меня на машине мы за полгода две КПП поменяли. А мы больших-то маршей не делали, машины старались беречь.

В 40-м весной меня в числе лучших механиков послали на первомайский парад в Киев. Считай, недели за три мы стали машины готовить - все моторы перебрали, КПП, все до последнего винтика. Потому что большая честь была, и мы этой честью гордились - все свободное время даже машинами занимались. Волновался я очень - мы же, считай, всю Красную армию представляли... На четыре кило похудел - вот как нервничал! А сам парад не очень помню. Из люка и так особенно много не видать, да еще в голове одна мысль - строго дистанцию выдержать... Так в корму передней машины и глядел. А вот после парада нас какой-то генерал поздравил, хвалил за прохождение, и всем жал руки. Нет, не Тимошенко. Не знаю фамилии. Но я это хорошо помню - все в письме матери написал, они всей улицей письмо читали...

Летом 40-го года нас перебросили на Западную Украину, под Львов. Когда наши пошли Западную Украину освобождать, мы очень жалели, что нам приказ не поступил. А тут мы приехали уже на освобожденную территорию, значит. Дали нам указание бдительность усилить, потому что территория вроде наша, но врагов еще много. Марши вообще прекратились, только в боксах с машинами возились. Формировали нас заново, стали мы 34-й танковой дивизией. Полк у нас был образцовый. Укомплектован был всегда на сто процентов, с запчастями порядок, городок военный хороший...

Ждали ли войну? А черт те знает... То есть ждали, конечно. Знали, что кругом враги. Комиссар нам политическую обстановку часто объяснял. Но я, честно, не очень интересовался. Потому что уверен был - если что, врага мы опрокинем. Ну, нас воспитывали так... Я вот спортом увлекся, боксом. Я же низкий такой был, крепенький, и удар у меня хороший был. Так что про войну я особо много не думал. Однако весной Прим. автора: (1941-го) пришло мне время демобилизоваться. А ротный мне как-то и говорит:

- А оставайся-ка ты, Смоляков, на сверхсрочную. Летом в отпуск съездишь, а осенью пошлем тебя в полковую школу, станешь старшиной. Класный ты механик, жалко тебя отпускать. А тут и я подумал - а чего мне, действительно, в деревню возвращаться? Братья выросли, Гришку тоже прошлой осенью призвали, но мать пишет - все у них хорошо, наладилось, все работают и довольны. Опять же - при деле я здесь, и нравится мне это. Ну, и форма, само собой... Как в увольнительную на танцы - так от девок отказу нет... Серьезное это дело - военное, и я при деле. Да... Написал матери, что остаюсь на сверхсрочную службу, что летом отпуск обещают - пусть ждет...

Стало быть, вечером 21-го июня мы в клубе у нас посмотрели кино... Не помню, что за кино... Но не "Чапаев", это точно, я его очень любил, и много раз смотрел, я бы запомнил. Комедию какую-то. И отбой. Как вдруг, часов в 12 ночи дневальный в казарме: Тревога!!! Ну, мы оделись, из казарм выскочили, и бегом к боксам - места в танках занимать. Заняли. Сидим, ждем отбоя тревоги. Потому что это была уже пятая, что ль, тревога за месяц. Но каждый раз - заняли места, и отбой. Даже машины из боксов не выводили. Они у нас по новому приказу, который в начале июня дали, частично снаряженные были. Вдруг команда: - Построиться! Построились. Стоим, ждем. Приказов никаких. Я Гнедько, нашего заряжающего, в бок пихаю - Гриша, чего ты думаешь? А Гнедько хохол был, затейник, всегда шуткой отмахивался, очень матерился лихо, хоть за это наряды ему давали - он мне вдруг тихо: - А ить война буде, Ваня. И - бежит наш ротный, капитан Вереев: - Танки заправить! Вывести из парка!

Тут некоторая суматоха поднялась, но заправились быстро, вывели машины на полигон. Стали боеприпасы загружать. А уже светать стало, вдруг слышим - гудят моторы, самолеты идут. Силуэтики такие черные, на фоне неба... И вдруг - где-то южнее - бах, бах - взрывы. Далеко, километрах в двадцати... Так у нас война и началась. Загрузились мы, получили приказ - следуем на запад. Только километров тридцать прошли - стой, поворачивай оглобли! На юго-восток, на Самбор. Чтобы не потеряться, мы в роте на башнях сзади мелом цифру два нарисовали - вторая рота, значит. Но колонна пока ходко идет. Часа в два дня первый раз обстреляли нас - прилетел самолетик небольшой, сбросил пару бомб, сжег автомастерскую. Ранило там двоих.

К ночи прошли километров семьдесят, сборный пункт в лесу - глядь, одной машины из батальона уже нет. Отстала. Но ночью пришли, починились в дороге. Про первые дни рассказывать мне особо нечего. Днем идем, ночью стоим. Много идем, целыми днями. Колонна танков, машины. В первый день дороги почти пустые были, потом стали беженцы попадаться, чем дальше, тем больше. Опять же и машин на дорогах стало больше. Пару раз пехотные части обгоняли.

На третий день приказ пришел - двигаться только по лесным и проселочным дорогам. Тут стала колонна растягиваться, полк наш медленно идет... А мы все идем, а немцев нет все и нет. Самолеты летают, но снизу не очень разберешь - наши или чьи... Первые пару дней не бомбили. 24-го уже, когда ко Львову подходили, нам в первый раз как следует врезали - сколько уж там самолетов по нам отбомбилось, не знаю - впереди, в начале колонны были взрывы. Но стояли минут двадцать, видать, дорогу растаскивали. Я люк открыл, смотрю - а там дым столбом, горит что-то... Потом мимо проходили - машины сгоревшие, и танк один стоит на обочине. Не горит, кто-то там копается...

Вообще стали машины отставать - по таким дорогам, как же не отстать... КПП горели, моторы ломались - я ж по мирному времени помню - у нас постоянно в полку пять-шесть машин да стояли под ремонтом. Как раз за Львовом одна машина из нашей роты, лейтенанта Комариского (?) отстала. КПП они разбили. А с запчастями неразбериха началась - кое-что в летучках везли, но батальон обеспечения нас то ли обогнал, то ли отстал...

Разговоров нет почти. Как-то это вот запомнилось - почти не разговаривали. Словно мы пружина была - и ударить надо было, а мы все не ударяли. И идем уже на восток. И артиллерия иногда слышна стала. После Львова кошмар начался. Колонна растянулась на десяток километров, потому что дороги просто забиты - толпы народа, кто на повозках, кто пешком... И немцы начали бомбить постоянно. А чуть самолет - "Воздух!" - так такая паника на дороге начинается! Машины бросают, разбегаются кто куда. Самолет уже улетел, а они все не возвращаются. А нам же двигаться надо! Одна такая полуторка на повороте как раз перед моим танком поперек дороги встала. Командир наш - лейтенант Столбов - мне: "Скинь ее к чертям с дороги!". Ну, пришлось...

Километрах в восьмидесяти за Львовом у нас радиатор потек. Встали мы, и встали надолго. Какой-то майор на полуторке подъехал, передал приказ - место сосредоточения юго-западнее Бродов, завтра к вечеру. А мы остались чиниться. Прокопались весь день и часть ночи. Пошли догонять полк. К утру догнали колонну, но не нашего, а соседнего, 68-го полка.

Не дошли до Бродов километров пятьдесят (это уже 27-го вечером было), новый приказ - повернуть на юг, на Злочев, а оттуда на Тарнополь... Может, кто в полку и понимал, что к чему, зачем нас так бросали... Ну а мы совсем перестали понимать. И, видать, не мы одни. Столько народу по дорогам моталось, и все в беспорядке - никто не понимал, куда, кто... Так что шли очень медленно.

Не доходя Тарнополя сгорел у нас главный фрикцион. Тут уже сделать ничего было нельзя, и танк мы бросили. Пулеметы закопали, как положено, оптику забрали с собой. Так и не дошел наш великан до немцев...

Где наш полк - непонятно, мы в растерянности... Столбов доложился командиру какой-то части, которая шла мимо нас, и тот своей властью нас в часть зачислил. Экипаж нас раскидали кого куда, а меня посадили механиком в "двадцать шестой" - прежний механик руку люком раздробил себе. Отходим на восток. Да не отходим уже - отступаем. Всем это уже понятно, и скверно от этого. Жара, пыль. Самолетов наших нет, только немцы летают (мы уже научились отличать). Но не бомбят почти, слава богу. Изредка прилетит самолетик, сбросит несколько бомб. Потерь от этого нет почти, а вот беспорядку полно. Особенно с лошадьми проблема - собрать их снова, упряжки на дорогу вывести... Один раз сбросили листовки. Что уж там было - не знаю, но одного красноармейца, который подобрал, тут же, на обочине, батальонный комиссар лично расстрелял. И то и дело - паника вспыхивает - "Десант! Десант немцы высадили!" Откуда узнавали - черт его разберет, да неоткуда было. Паниковали только.

Но один раз и мы под страшный налет попали. Никто и "Воздух!" крикнуть не успел, а прямо над шоссе уже пара самолетов идет, и из пулеметов по толпе... Кто где стоял - тот там и упал, только когда они уже пронеслись, все врассыпную бросились. А они петлю заложили - и снова над шоссе, только не стреляли уже. Низко прошли, очень низко. Я так думаю - издевались. А по ним не стрелял никто. Это в кино только я видел, чтобы по ним стреляли, а тогда каждый думал, как бы спрятаться. Только к осени, говорят, привыкли и стали меньше самолетов бояться.

Вскоре догнала нас колонна из 7-й дивизии, тоже в нашем корпусе была. Прим. автора: (видимо, 7-я мотострелковая дивизия, входившая в 8-й мехкорпус) Мы в нее влились. Говорили, есть приказ отходить к Проскурову. 4-го июля мой Т-26 отправили с парой других поддержать стрелковую роту, которая наш отход прикрывала... Помню, холм там был такой седлом, мы его перевалили - и увидели, как внизу, в километре примерно, по дороге от леса идут машины. Грузовики в основном, мотоциклы, и броневики вроде. В бинокль посмотрели - кресты. А внизу уже нас заметили, броневики разворачиваются в нашу сторону, с дороги съезжают, и два танка появилось. В какой-то я был... задумчивости... я ж в первый раз немцев увидел, и как-то растерялся, что ли. Только слышу, лейтенант мой в башне орет по рации "Есть атаковать!". Люк грохнул, лейтенант мне сапогом по шее - вперед! Рванулись мы.

Может, метров двести и проехали всего, как вдруг - удар - и темно сразу. Я, наверно, без сознания был. Пришел в себя - темно, как ночью, ничего не вижу, чувствую - гарь, дым, горим! И я как закричу... В груди боль страшная, правой половины тела не чувствую, но не потому заорал, а потому что испугался, что ослеп... Очень этого испугался... Тут кто-то меня за шиворот как дернет - из меня опять сознание вон. Снова пришел в себя - заряжающий, Семен, меня волочит, сам черный, лоб в крови... Вот не помню, как его фамилия - забыл и все... А он мне жизнь спас. Танк наш, вижу, горит, еще дым внизу по склону... А я плачу и кричу в голос - стыдоба, а сдержаться не могу - так испугался, что ослеп...

Что потом, я, знаешь, не помню. Потому что рана у меня очень тяжелая была - два осколка в легкое попали и еще один в плечо, крови много вытекло, и в сознание я почти не приходил. Помню только, как перегружали меня в полуторку, и как лицо чье-то надо мной качалось... Мне в бреду казалось, что это, вроде, маятник - ну, как в часах... У нас дома такие были. Боялся, что маятник этот перестанет качаться, потому что тогда умирать придется. Сознавать себя снова уже в госпитале начал, в Кировограде. Но там мы недолго были, нас эвакуировали в Харьков. Состояние у меня было тяжелое, пришлось там вторую операцию делать. Потом эвакуировали Харьков, попал я в Воронеж, а оттуда уж не знаю почему - в Загорск, под Москву. Это уже в октябре было.

Я тяжело очень выздоравливал, рука не очень слушалась. К ноябрю я выздровел. Отправили меня в запасной танковый полк. Военком, правда, на врачебной комиссии, предлагал мне механиком в артиллерийский полк - все ж не так тяжело. Но немцы уже под самой Москвой стояли, и по-комсомольски неправильно это было. Сейчас думаю, что, может, и дурак был - глядишь, цел бы остался... А может, и наоборот. Да и молодой был, смерти не боялся. Боли боялся, а смерти нет. Еще очень боялся калекой остаться - насмотрелся уже по госпиталям...

Попал я в запасной полк, там мы недели две вспоминали, чего забыли. Водили опять же Т-26. Выдали обмундирование, но плохонькое, с чужого плеча уже. Даже старые шлемы у нас встречались - не мягкие, брезентовые, а жесткие, кожаные. Шинели дали, ботинки - а сапог не дали. Из запасного полка отправили меня в 20-ю танковую бригаду, она как раз на переформировку была отведена. Были в ней опять же Т-26, несколько Т-34 и десяток легких новых танков Т-70. Прим. автора: (Судя по дальнейшему описанию - Т-60).

Я очень хотел на "тридцатьчетверку" попасть. До этого я ее и не видал, слыхал только в госпиталях, что есть такой танк. Ну ты же видел Т-34, понимаешь - она вся как бы вперед направлена, как на таран... Но нас, новоприбывших, рассадили на Т-26 и Т-70. Я попал на Т-70. Не понравился он мне - маленький, тесный, весь приплюснутый какой-то. Да и пушка - что такое 20 миллиметров калибр? Что из нее пробить можно? Но приказ есть приказ, и стали мы с моим новым командиром - младшим лейтенантом Пешко, к этому танку привыкать. А как за рычаги сел - смотрю, не так уж и плох этот малютка! Управление у него легкое, ход хороший. По любой грязи, даже по болоту проходил, маневренный был. И простой очень. Только вот пушка, да... Ну да нас против танков и не пускали - в разведку, пехоту поддержать...

Пешко очень хотел на танке горящее сердце нарисовать - он очень Горького любил, про Данко. И мне рассказывал. Но не разрешили. Только номер у нас был на башне - 11.

Значит, в конце ноября я в бригаду прибыл, а 6 декабря начали мы контрнаступление под Москвой. Мы шли на Можайск. Холод стоял страшный, даже полушубки и валенки, которые нам уже в бригаде выдали, не спасали. Те, кто на "тридцатьчетверках", под днищем костер разводили по ночам, чтобы танк обогреть, а нам так нельзя было - у нас мотор был бензиновый, сгорели бы как свечки. А ночевать толком больше негде, так как все деревни на пути под корень выгоревшие. Один только раз повезло нам - немецкий блиндаж заняли. В какой-то машине мы с Пешко нашли канистру спирта - и как замерзаем, мы его грели и горячим пили. Ну, втихую от начальства, конечно. Тем и спасались - но ведь ни в одном глазу! Но от холода немцам еще туже, чем нам приходилось. Тут уж я немцев во всяких видах насмотрелся - и на битых, и на мерзлых, и на пленных... Смотрели на них, как на дрова. Помню, мы наехали один раз на вмерзшего немца, развернулись на нем, и только потом заметили. Сейчас бы такое увидел - затошнило бы - а тогда глянули только, и все.

Посылали нас все больше в разведку, потому что двигались мы вперед быстро, надо было точно знать, где немцы. Тогда вот я свою медаль и заработал. Послали нас в разведку, проверить, есть ли мост через речку. Мы подъехали, танк в кусты спрятали. Мосточек цел, и вроде, в порядке. Пешко мне говорит - Ты тут посиди, а я схожу подходы посмотрю. Автомат взял и побег. А минут через десять, смотрю - с той стороны немцы! Два грузовика едут и "гроб" впереди. С солдатами. А лейтенанта моего нет.

Ну, я в башню - хорошо, разбирался там, что к чему. Как фрицы на мост въехали, я врезал по ним из пушки, очередью, метров со 150. Один грузовик загорелся сразу, немцы из него посыпались, а броневик, что впереди ехал, вильнул резко, и с моста наполовину съехал, да так и застрял. Я ему вторую очередь всадил, он тоже задымил. А я уже в азарт вошел, луплю по немцам, благо, что они вскачь назад удирают. Тут и Пешко прибежал, заменил меня в башне. А только второй грузовик нам поджечь не удалось - он задом, задом - и ушел.

Как все успокоилось, мы подъехали к мостку. Десятка два фрицев мертвыми, да кто уж там в машинах поджарился. По возвращении Пешко командиру доложил, и представили меня к медали, вот - "За отвагу". 17-го числа мне ее вручали, а 19-го аккурат...

Пехота в деревеньку одну уперлась. Деревенька так себе, три двора, но там у немцев оборона была грамотная и пулеметы. А подходы - по чисту полю. Они туда раз сунулись, да откатились. Запросили танки в подмогу.

Послали нас - две Т-70 и одну "тридцатьчетверку". Мы с пехотой договорились, все как положено - мы с пехотой идем, ее прикрываем, а Т-34 чуть сзади, чтобы пушкой мог пулеметы гасить. Пошли. Хорошо пошли, пехота не залегает почти, как только немцы стрелять начинают - мы их тут же бьем. Метров триста нам до дворов оставалось...

И все. Тут как обрезало. Очнулся уже в госпитале. Кто меня вытащил - не знаю, врачи сказали, что вроде пехотинцы какие-то сдали. Только видать, пролежал я в танке немало, потому что поморозиться успел. Но это ерунда все... Левую ногу, вишь, пришлось отрезать - она там на лоскутьях болталась... А в правой железо до сих сидит. Как понял я, что калекой стал...

Ну, а про госпиталя я тебе ничего не буду говорить. Ни к чему это, не поймешь, а самому не дай бог. А что нас садануло - не знаю. И что с Пешко стало - тоже. Погиб, наверно... Выписали меня в мае. Списали, конечно, подчистую - калека, два тяжелых ранения.

В городе мне делать нечего, да и жить негде. Подался к себе в деревню. Приехал - к пустой избе. На Гришу еще в августе похоронка пришла, осенью и Сергея забрали, ему как раз 17 исполнилось. А на меня ведь тоже похоронка пришла, из части. Соседи сказали, что мать после этого слегла, да уже и не выправилась, в январе и померла. Сестра в город подалась, адрес оставила. Я ее потом по тому адресу искал...

И стал я на всю деревню - второй взрослый мужик, кроме ребятни, да стариков. (Первый предколхоза был, его чего-то на фронт не взяли). Пошел трактор налаживать, а потом и пахать приспособился. От Сергея две весточки пришли из-под Воронежа, а потом - "пропал без вести".

Сестру я искал долго, и после войны искал - но так и не нашел, и не вернулась она.
Вот тебе и вся моя война, и больше рассказывать нечего мне...
Вместо эпилога.

Ивану Ерастовичу, наверно, еще много чего было рассказать... Он работал механиком в колхозе до 47-го года, потом женился и уехал на Украину. В 50-х годах отсидел два года за мелкую кражу, из-за чего имел потом проблемы с ветеранской пенсией.
Вырастил сына и дочь.

Беседа записана 18 августа 2000 года.
Расшифровка, обработка - Всеслав Дьяконов.

Механизированные корпуса в бою. Юго-Западный фронт.

С первого дня войны механизированные корпуса оказались вовлеченными в ожесточенные бои с немецкими войсками. Им не пришлось прорывать оборону противника, входить в прорыв и действовать в глубине тыла, как это предусматривалось предвоенными планами. Основным видом их боевой деятельности стало нанесение контрударов по прорвавшимся ударным группировкам противника, что само по себе до войны считалось маловероятным. В первые дни войны боевая деятельность мехкорпусов определялась приказом Народного комиссара обороны СССР №3, отданным в 22.07 22 июня 1941 г. Он гласил:

“1. Противник, нанося главные удары из Сувалкского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлиц, Волковыск в течении 22 июня, по-неся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях... 2. Приказываю:

а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие государственной границы, граница слева - прежняя;
б) Армиям Северо-западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл Сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фрон-том и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки, граница слева - прежняя;

в) Армиям Западного фронта, сдерживая противника на Варшавском направлении, нанести мощный контрудар си-лами не менее двух мехкорпусов и авиации фронта во фланг и тыл Сувалкской группировки противника, уничтожить ее со-вместно с Северо-западным фронтом и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки...

г) Армиям Юго-западного фронта, прочно удерживая государственную границу с Венгрией, концентрическими уда-рами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 армии, не менее 5 мехкорпусов и всей авиации фронта окружить и унич-тожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-волынский, Крыстынополь, к исходу 24 июня овладеть районом Люблин, прочно обеспечить себя с Краковского направления;

д) Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию; при попытке противника на-нести удар в черновицком направлении или форсировать реки Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23 июня сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева.”

К началу войны в составе ЮЗФ (до 22 июня - КОВО) находилось 8 мехкорпусов, имевших различную степень укомплектованности. Наиболее мощной силой были 4-й и 8-й мехкорпуса. Директивой НКО №3 от 22 июня им была поставлена задача при поддержке авиации нанести сходящиеся удары на Люблин, окружить и уничтожить вражескую группировку, наступавшую в районе Владимир-Волынского и к исходу 24 июля овладеть районом Люблина. Выполнение этой директивы сразу натолкнулось на большие трудности: мехкорпуса армий прикрытия (4-й, 15-й, 22-й) уже втянулись в приграничные сражения и понесли потери, мехкорпуса фронтового подчинения находились в 200-400 км от исходных рубежей развертывания для наступления и подвергались при выдвижении ударам авиации. Советская авиация, которая должна была с воздуха прикрывать мехкорпуса, из-за огромных потерь выполнить эту задачу не могла. В силу вышеперечисленных причин мехкорпуса вступали в бой в разное время, по мере подхода к полю боя.

Главной целью контрудара был разгром 1-й танковой группы Клейста, прорвавшейся на стыке 5-й армии генерала М.И.Потапова и 6-й армии генерала И.Н.Музыченко. Встречное танковое сражение развернулось в районе Луцк, Дубно, Ровно с 23 июня. Со стороны Луцка и Дубно по левому флангу 1-й танковой группы Клейста наносили удар 9-й мехкорпус Рокосовского и 19-й мехкорпус генерала Н.В.Фекленко. С юга, из района Броды на Радехов и Берестечко наступали 15-й мехкорпус генерала И.И.Карпезо и 8-й мехкорпус генерала Д.И.Рябышева. 23 июня немецкие войска продолжали наступление на Луцк, Берестечко, расширяя разрыв между 5-й и 6-й армиями. В этот же день началось проведение контрудара. Утром в районе Радехова на фронте шириной 70 км перешел в наступление 15-й мехкорпус, но понеся большие потери, был вынужден отойти. 4-й мехкорпус г-м А.А.Власова, вместо участия в ударе по первой танковой группе, был направлен для ликвидации прорыва противника на стыке 6 и 26-й армии в районе Мостиска (кроме 32-й ТД, которая действовала совместно с 15-м МК). Перешедший в наступление 24 июня 22-й мехкорпус с рубежа Войница, Богуславская продвинулся на 7-10 км до Локаче. Но действуя само-стоятельно, без авиационной поддержки, корпус потерял более 50% танков и отошел на исходные позиции. 41-я танковая ди-визия 22-го МК вообще не участвовала в контрударе.

В “Описании боевых действий 22-го мехкорпуса ЮЗФ за период с 22 по 29.06.1941 г.” об этом говорится так:

“24 июня 1941 г. 19-я танковая дивизия в 13.30 контратаковала наступающие части противника в районе высоты 228.6, Александровка, Марковицы. В атаку были выведены танки Т-26, старых - 45 штук, бронемашины БА-10 - 12 штук. Большинство этих танков было уничтожено противником и выведено из строя. По достижении танками района леса южнее высоты 228.6, севернее Каневичи, пехота противника начала отступать, а из леса был открыт сильный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь, с последующим выходом средних и тяжелых танков. Завязался сильный танковый бой, длившийся 2,5 часа. Оставшиеся после боя танки начали выходить из боя. Пехота начала беспорядочный отход... 19-я ТД отошла на рубеж р.Сержа. В этом бою был убит командир 22-го МК г-м Кондрусев (его сменил начштаба г-м Тамручи)... С 6.00 26.06.1941 г. заняла оборону на восточном берегу р.Стырь... в составе МСП - 2 батальона, артполк: 14 орудий, 4 танка и удерживала последний до 1.07.1941 г.”

С утра 25 июня перешли в наступление с севера 9-й и 19-й мехкорпуса, отбросив части 3-го МК немцев на юго-запад от Ровно. Но развить успех не удалось из-за того, что удар с юга в виду неготовности войск был перенесен на следующий день. 26 июня по войскам 1-й ТГр и 6-й армии наносили контрудары 9-й и 19-й МК с севера, 8-й и 15-й МК с юга, вступив во встречное танковое сражение с 9-й, 11-й, 14-й и 16-й ТД немцев. 9-й и 19-й мехкорпуса в течении 26-27 июня вели бои с дивизиями 3-го МК, но под ударами авиации вынуждены были отойти в район западнее Ровно. 8-й мехкорпус нанес удар по 16-й ТД, продвинувшись на 12 км. В ночь на 27.06 он был выведен из боя и начал сосредоточение за 37-м СК. Оперативная сводка штаба ЮЗФ №09 от 26.06.1941 г. сообщала:

“8-й мехкорпус в 9.00 26 июня нерешительно атаковал мехчасти противника из района Броды в направлении Берестечко и, не имея достаточной поддержки авиацией и со стороны соседа слева - 15 МК, остановлен противником в исходном для атаки районе. 15-й мехкорпус действует также нерешительно, не выполняя приказа на атаку. К 9.00 26.06 - начало атаки - МК еще не был сосредоточен в исходном для атаки районе.”

Штаб ЮЗФ видя низкую результативность контрударов, решил фронтовым резервом (31-й, 36-й, 37-й СК) укрепить оборону на рубеже Луцк, Кременец, а МК вывести из боя для подготовки нового мощного контрудара. Ставка не утвердила этого решения, приказав с утра 27 июня продолжать атаки. Отходившие дивизии 8-го МК были повернуты назад, но их усилия не были поддержаны другими МК, а сам 8-й мехкорпус попал в окружение. Командир 8-го МК г-м Д.И.Рябышев в бое-вом донесении от 28.06.1941 г. сообщал: “Положение частей тяжелое, прошу поддержать авиацией на 28 июня. Части противника находятся на дороге Верба, Дубно. Танки, вышедшие в район Дубно, отрезаны от 7-й дивизии, какое положение - не известно, сильно бомбит авиация. 7-я дивизия понесла большие потери”.

Контрудары мехкорпусов ЮЗФ на неделю задержали наступление 1-й танковой группы и сорвали планы противника прорваться к Киеву и окружить 6-ю, 12-ю и 26-ю армии ЮЗФ на Львовском выступе, но добиться перелома в боевых действиях не удалось. Одной из главных причин неудачных действий советских мехкорпусов в этом сражении было отсутствие связи и взаимодействия между ними. Командир 9-го мехкорпуса К.К. Рокоссовский:

“...с информацией войск о положении на фронте дело обстояло из рук вон плохо. Информацию приходилось добывать самим. И если о событиях на нашем направлении удавалось более менее узнавать и догадываться, то о происшедшем или происходящем на участке других армий Юго-западного фронта мы ничего не знали. По-видимому, и штаб 5-й армии тоже ничего не знал, ибо он нас не информировал. Связь корпуса со штабом 5-й армии чаще всего отсутствовала, а с соседями периодически прекращалась”.

Командир разведывательного батальона 43-й танковой дивизии 19-го МК В.С.Архипов:

“...связь была самым слабым нашим звеном. И не только связь между двумя группами мехкорпусов, наносившими удар с юга (8-й и 15-й МК) и с севера (9-й и 19-й МК), но и связь высших штабов с этими группировками - штаба ЮЗФ... и штаба 5-й армии. Слабая, с длительны-ми перерывами радиосвязь была причиной опозданий информации, направляемой с линии фронта в высшие штабы. Поэтому и решения, которые принимались в штабах, и, в свою очередь, передавались на фронт, часто не соответствовали изменив-шейся боевой обстановке. К примеру, вечером 26 июня, когда, смяв правый фланг 11-й немецкой ТД и разгромив один из ее танковых полков, наша дивизия вышла к Дубно, никто из нас не знал, что с юга, нанеся огромные потери другим соединениям 48-го немецкого моторизованного корпуса, успешно продвигается нам на встречу 8-й мехкорпус генерала Д.И.Рябышева... подобная ситуация повторилась и на следующий день, когда все три корпуса - 36-й стрелковый, 8-й и 19-й механизированные - опять наступали на дубненском направлении.

Опять мы и наши соседи, стрелки 36-го корпуса, вышли на подступы к Дубно, но не знали, что в город уже ворвалась 34-я танковая дивизия полковника И.В.Васильева из 8-го мехкорпуса. Таким образом, 26 и 27 июня советские танковые клинья дважды и очень глубоко - до 30 км врезались в оба фланга немецкого 48-го МК. Однако отсутствие связи между этими клиньями и взаимная неосведомленность не позволили довести дело до логического конца - до окружения 48-го немецкого МК между Бродами и Дубно”.

Надо отметить, что Рокоссовский оценивал действия 19-го корпуса несколько иначе:

“19-й мехкорпус при попытке перейти в наступление тоже атакован противником и, понеся большие потери, отброшен к Ровно, где продолжает вести бой”.

34-я танковая дивизия, занявшая Дубно, была окружена немецкими войсками и разгромлена - все танки уничтожены, командир полковник И.В.Васильев погиб.

Вообще руководство боевыми действиями мехкорпусов оставляло желать лучшего. Приказы командиров разного уровня часто противоречили один другому. Это ярко видно на примере 8-го мехкорпуса. Вот выдержка из краткого обзора действий механизированных соединений фронтов за период с 22.06 по 1.08.1941 г.: “22 июня 1941 г., не дав корпусу выполнить приказ 26-й армии, командующий фронтом назначает новый район сосредоточения и подчиняет корпус 6-й армии. Командующий 6-й армией, не учитывая, что корпус совершает марш, выполняя приказ командующего ЮЗФ, дает новый район сосредоточения. В силу этого приказа командир должен был поворачивать совершающие марш части в новом направлении. 24 июня командующий 6-й армией перебрасывает корпус в новый район. 26 июня приказом командующего фронтом №0015 корпус перебрасывается в новый район.

Таким образом, не участвуя в боевых действиях, а совершая “сверхфорсированные” марши по замкнутому кругу, выполняя последователь но приказы командующих 26-й, 6-й армиями и фронтом корпус прошел в среднем 495 км, оставив на дорогах за время маршей 50% имевшейся в наличии боевой материальной части, изнуряя оставшуюся материальную часть и водительский состав. 26 июня, выполняя приказы фронта №0015 и 0016, командир МК не сосредоточив все части, вводит в бой свой корпус по частям без разведки противника, не выяснив его расположения и силы. В результате этого части нарываются на сильную ПТО и болота и несут немалые потери, не выполнив поставленной задачи. Действия корпуса с воздуха не прикрывались, взаимодействие в масштабе фронта организовано не было. Нервозность высших штабов в управлении и постановке задач, обилие приказов, не связанных один с другим, не соблюдение элементарных уставных норм в организации и проведении маршей явились главной причиной потери боеспособности корпуса и потери ма-териальной части.”

Не лучше обстояло дело и в 15-м мехкорпусе. “Частое изменение задач корпусу и доставка приказов из штабов фронта и 6-й армии с большим опозданием вносили неясность, путаницу и излишнюю затрату моторесурсов. Например, 24 июня был получен приказ штаба фронта о выходе 15-го мехкорпуса с рубежа Колесники-Холоюв в район юго-западнее Бро-ды для нанесения совместного удара с 8 МК в направлении Берестечко, Дубно. Части корпуса приступили к выполнению этого приказа и находились в пути следования, а некоторые уже достигли района своего сосредоточения. 25 июня последовал приказ на обратное возвращение частей корпуса на ранее занимаемый рубеж с целью подготовки наступления в направлении Радзехов, Соколь совместно с 4-м МК. В 23.00 26 июня получен новый приказ штаба фронта: разгромить мехгруппу противника, действующего на Дубно, нанося удар в направлении Лопатынь, Берестечко, Дубно. 27 июня был получен опять новый приказ, в корне меняющий задачу корпуса: отойти в район Злочувских высот. Корпус приступил к выполнению приказа, но последовал новый приказ фронта: “Невзирая ни на какие трудности и техсостояние матчасти, 28 июня наступать в направлении Берестечка.” Комментарии здесь излишни.

Начав контрудар, 8-й мехкорпус глубоко вклинился в рубежи немцев, выйдя в тыл их 11-й танковой дивизии и угрожая складам противника, развернутым в Дубно. Наступление немцев было задержано на несколько дней, однако уже к 1 ию-ля основные силы корпуса оказались в окружении, оставшись без горючего и боеприпасов. О продолжении контрудара уже не было речи. Танкисты перешли к обороне, отбиваясь из окопанных танков, Судьба корпуса была плачевной - как отметил через пару дней Гальдер, “в ходе продолжительных упорных боев силы противника оказались перемолотыми и большая часть его соединений разбита”.

Мехкорпуса ЮЗФ понесли большие потери, что значительно снизило их боевые возможности. 30 июня войска фрон-та получили приказ отойти на линию укрепрайонов вдоль старой государственной границы. Г.К.Жуков так оценил действия советских мехкорпусов: “В этих сражениях показали себя с самой лучшей стороны 22-й механизированный корпус под командованием генерал-майора С.М.Кондрусева, 27-й стрелковый корпус 5-й армии, 8-й механизированный корпус Д.И.Рябышева. Притом действия 8-го мехкорпуса могли дать больший эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из групп генералу Н.К.Попелю, не имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением. 15-й мехкорпус генерала И.И.Карпезо выполнил свою задачу к сожалению, не в полную меру своих значительных по тому времени возможностей”.

В дальнейшем мехкорпуса и войска 5-й армии контрударами по флангам ударной немецкой группировки под Бердичевом, Житомиром обеспечили отход главных сил фронта на линию старых укрепрайонов. Кроме того, активные действия мехкорпусов не позволили немецким войскам окружить 6-ю, 12-ю и 26-ю армии на Западной Украине, как это было преду-смотрено планами командования вермахта.

В начале июля войска группы армий “Юг” сумели прорвать советскую оборону. 7 июля 11-я танковая дивизия немцев достигла Бердичева, а 3-й моторизированный корпус 1-й танковой группы и 6-я армия вышли к Житомиру. В результате этого прорыва возникла угроза захвата Киева и окружения частей 6-й и 12-й армий ЮЗФ юго-западнее Киева. Немецкое командование после обсуждения сложившейся ситуации, приняло решение считать главной задачей войск 1-й ТГр замкнуть кольцо окружения вокруг 6-й и 12-й армий от Бердичева на Белую Церковь и далее до фронта 11-й армии. Киев же и переправы через Днепр южнее Киева представляют собой второстепенную цель. Поэтому войскам группы армий “Юг” последовал категорический приказ - направить танковую группу от Белой Церкви на Умань с целью окружения группировки противника, действующей против группы армий “Юг”.

Им следовало нанести стремительный удар по Киеву, однако если город не удалось бы захватить внезапно, то не следовало ввязываться в затяжные бои и без пользы рисковать танковыми дивизиями. Гитлер требовал уничтожить возможно более крупные силы противника западнее Днепра, чтобы отнять у него возможность ведения организованных операций крупными массами войск восточнее Днепра.

Командование ЮЗФ было вынуждено предпринимать срочные меры для противодействия немецким войскам. В районе Бердичева контратаки вели сводные отряды дивизий 4-го и 15-го мехкорпусов. Сюда же был направлен 16-й мехкор-пус, перебрасывается на западный фронт с Южного. Его дивизии вступали в бой прямо из эшелонов. Из частей 4-го, 15-го, 16-го МК была сформирована Бердичевская группа под командованием комдива А.Д.Соколова. В результате контратак уда-лось заставить немцев перейти к обороне, остановив их продвижение на Белую Церковь. При этом только 11-я ТД немцев, по германским данным, потеряла в боях более 2000 человек. Ценой кровопролитного сражения удалось задержать наступление группы армий “Центр” на юг на целую неделю (18.07.1941 г. Гальдер фиксировал проблему двинутого в охват фланга 1-й танковой группы: “Он все еще топчется в районе Бердичева и Белой Церкви.”).

В дальнейшем ударом на юг 1-й танковой группы и действиями 11-й и 17-й армий Южного фронта немцам в начале августа удалось окружить в районе Умани 6-ю и 12-ю армии ЮЗФ, которые вели бои в “котле” до 13 августа. В боях у Бердичева особенно отличились 8-я и 10-я танковые дивизии, на неделю сковав главные силы танковой группы Клейста.

В это время тяжелые бои шли в районе Новоград-Волынского, где войска 5-й армии ЮЗФ наносили контрудары по северному флангу немецкой группировки, вышедшей к Киеву. Главной ударной силой 5-й армии три мехкорпуса: 9-й г-м А.Г.Маслова (19.07 сменил К.К.Рокосовского), 19-й г-м Н.В.Фекленко и 22-й г-м В.С.Тамручи, имевшие всего по 30-35 тан-ков (в 19-м МК - 75 танков). Представим здесь лишь взгляд противника на эти события - выдержки из дневника Гальдера:

8.07.1941 г. - “на северном фланге группы армий “Юг” 3-й моторизованный корпус прорвал линию Сталина” (так немцы именовали пояс укреплений вдоль старой советской границы).
11.07.1941 г. - “Противник ведет сильные контратаки... с севера в районе Житомира против выдвинувшегося клина 1-й танковой группы.”
14.07.1941 г. - “Противник произвел очень сильную контратаку против северного фланга группы армий в районе Звягеля, причем на отдельных участках ему даже удалось продвинуться. Эта атака вынудила нас ввести в бой 25-ю моторизо-ванную дивизию и лейбштандарт “Адольф Гитлер”, которые снова отбросили противника на север от шоссе Звягель-Житомир, перерезанного противником. Это шоссе является единственной коммуникацией, связывающей тыл с районом дей-ствий 3-го моторизированного корпуса. Временный перехват этого шоссе противником вызвал нехватку боеприпасов в 13-й танковой дивизии.”
18.07.1941 г. - “Участок фронта против Коростеня по-прежнему требует значительных сил для его удержания... В ре-зультате этого, на северном участке фронта группа армий, оказываются скованными значительно большие силы, чем это было бы желательно.”

Последняя фраза Гальдера во многом объясняет значение активных действий МК 5-й армии в июле 1941 г. для обороны Киева и всего хода событий на ЮЗФ. Однако силы мехкорпусов были исчерпаны контратаками и группа под Коростенем была вынуждена перейти к обороне (как отмечали немцы “танков больше не наблюдается”).

К этому времени от мехкорпусов осталась лишь тень былой мощи. В боях на территории Западной Украины в период с 22 июля по 6 июля 1941 г. был потерян 4381 танк при среднесуточных потерях - 292 танка. По данным справкам штаба Главного командования Юго-Западного направления о состоянии стрелковых и танковых дивизий фронтов от 22 июля 1941 г. “танковые дивизии насчитывали: меньше 1 тыс. человек - около 20% всех дивизий, по 1-2 тыс. человек - около 30%, по 3-5 тысячи человек - около 40%, по 10-16 тысяч человек - 10% всех дивизий. Из 12-ти танковых дивизий только две имеют по 118 и 87 танков. Большинство остальных имеют всего по несколько танков”. Во второй половине августа соединения 5-й армии, в том числе и мехкорпуса, отошли за Днепр.

В целом действия мехкорпусов в первую неделю войны против ударных группировок противника с целью изменения хода событий не увенчались успехом ни на одном из стратегических направлений. Немецкое командование, оценивая действия советских войск при нанесении контрударов, отмечало: “Перед группой армий “Юг” противник оказался на высоте в вопросах общего руководства и ведения наступательных действий оперативного масштаба. Перед группами армий “Центр” и “Север” в этом отношении противник показал себя с плохой стороны. Управление войсками в тактическом уровне и уровень боевой подготовки войск - посредственные.”

«Русским тем не менее удалось сдержать наступление немецких войск. Они не только нанесли наступающим войскам потери и заставили себя уважать, но и выиграли время. Их не удалось ввести в замешательство клинообразными прорывами танковых групп. Русские также несли тяжелые потери, однако им удалось отвести свои плотные боевые порядки за Случь, верхний Буг, Днестр. Прошли первые 10 дней кампании. После 10 дней во Франции немецкие танки, разгоняя перед собой трусливых французов и англичан, прошли 800 км и стояли у берегов Атлантики. За первые 10 дней «похода на Восток» было пройдено всего 100 км по прямой, и ударные танковые группы немецких войск противостояли превосходящему по силе и техническому оснащению противнику, часто прибегавшему к неизученным эффективным тактическим приемам. Успешное продвижение на этот раз не укладывалось во временной график, установленный командованием. После первых 10 дней оперативный прорыв на южном участке еще не был завершен.»

Werthen W. Op. cit. S. 49.

Тяжелый пятибашенный танк прорыва Т-35 выпускался серийно с 1935 по 1939 годы, применялся в войне с Германией и был снят с вооружения в 1942 г. Т-35 вне всякого сомнения, является гордостью советского танкостроения 30-х годов. Для своего времени это была грозная и выдающаяся во всех отношениях машина, не имевшая аналогов за рубежом.

Технические характеристики

Производство СССР

Боевая масса 50 т

Экипаж 11 человек

Длина 9 720 мм

Ширина 3 200 мм

Высота 3 430 мм

Клиренс 530 мм
Вооружение
1 х 76,2-мм КТ-28 обр. 1927/32 гг, с длиной ствола16,5 калибров
2 х 45-мм 20К с длиной ствола 46 калибров
Пулеметы 5 - 7 х 7,62-мм ДТ

Боекомплект Снаряды : 96 х 76,2-мм, 226 х 45-мм
10 000 патронов к пулемётам.
Бронепробиваемость
76-мм пушка скорость снаряда - 381 м/с, 45-мм пушка - 760 м/с
Бронирование

Лоб корпуса (верх)
Лоб корпуса (середина)
Лоб корпуса (низ)
Борт корпуса (верх)
Борт корпуса (низ)
Корма корпуса
Днище
Крыша корпуса
Лоб башни
Борт башни
Корма башни
Крыша башни 50-мм
20-мм
20-мм
20-мм
20-мм, и 10-мм экран
20-мм
10 - 20-мм
10-мм
20-мм
20-мм
20-мм
10 - 15-мм

Тип двигателя V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный
карбюраторный жидкостного охлаждения М-17Л

Максимальная мощность 500 Л.С. на 1445 об./мин

Удельная мощность,
лошадиных сил на тонну 10

Емкость баков литров 00

Расход топлива на 100 км 00

Запас хода 80 - 100 км

Скорость по шоссе 29 км/ч

Скорость по проселку 14 км/ч

Произведено штук 61 и 2 прототипа
Стоимость производства
В 1936 - 606.015 рублей, затем 525.000 рублей

T-60 легкий танк

T-60 участвует как противник в миссии "Витебск". Этим танком нельзя управлять в игре.

История создания и описание конструкции

В мае 1941 года московскому заводу № 37, главным конструктором которого был орденоносец Николай Александрович Астров, было дано задание освоить производство лёгкого 14,5-тонного танка Т-50 — отличной новой машины, спроектированной в Ленинграде на заводе №174 им. Ворошилова. Т-50 превосходил лёгкие танки РККА по комплексу боевых характеристик. Планировалось, что он станет самым массовым, считалось, что его смогут выпускать и на заводах, которым не по силам выпуск Т-34.

Одновременно предусматривалось освоение выпуска к нему достаточно сложного и трудоемкого 6-цилиндрового дизельного двигателя В-4. Полученное задание вызвало шок у руководства завода - его скромные производственные возможности явно не соответствовали новому объекту.

Вот только по трудоёмкости производства новый танк, как оказалось, мало чем уступал Т-34, да и нужного оборудования на заводе № 37 просто не было. Ведь он выпускал совсем лёгкие маленькие плавающие Т-40, разработанные Астровым с использованием автомобильных узлов, агрегатов и автомобильных же двигателей.

Начавшаяся война сломала планы. Т-50 так и остался прекрасной идеей — вместо многих тысяч их было выпущено не более 75 штук. А на заводе № 37 лихорадочно наращивали выпуск того, что делать умели и могли, пытаясь хоть как-то восполнить катастрофическую убыль бронетехники в РККА. И старались улучшать продукцию.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Необходимо сказать, что Т-50 имел сложную планетарную 8-ступенчатую коробку передач, а зуборезное производство всегда было на этом предприятии слабым местом. Вместе с тем война быстро показала, что подвижные среднебронированные машины такого класса с легким артиллерийским вооружением, не занимающие мощности основных танковых производств, тоже имеют свою область применения и крайне необходимы в войсках, учитывая катастрофическое сокращение танкового парка за лето 1941 года.

Расширяя насколько возможно производство танков Т-40 и немного усиливая его бронезащиту, работники завода №37 пришли к выводу, что можно создать новый легкий, уже не плавающий, но вполне боеспособный в данных условиях танк непосредственного сопровождения пехоты.

При этом предполагалось использование отработанной моторно-трансмиссионной установки и ходовой части Т-40. Корпус должен был иметь более рациональную форму, уменьшенные размеры и усиленное бронирование. Эту инициативную работу, проходившую под непосредственным руководством Н.А.Астрова, удалось выполнить, начиная с августа 1941 года, всего за 15 дней. Буквально под бомбежками был спроектирован и построен макетный образец нового легкого танка 060.

Всего за две недели был разработан новый танк непосредственной поддержки пехоты — «проект 0-60». Машина получилась существенно лучше, чем Т-40 и, главное, в отличие от Т-50 была по силам заводу. Убедившись в целесообразности и преимуществах такого решения, главный конструктор Н.А.Астров вместе со старшим военпредом завода подполковником В.П.Окуневым написали письмо И.В.Сталину, в котором обосновали невозможность выпуска танка Т-50 и с другой стороны - реальность быстрого освоения производства 060, причем в массовых количествах, с широким использованием автомобильных агрегатов и передовых технологий их изготовления.

Письмо в установленном порядке опустили вечером в почтовый ящик у Никольских ворот Кремля, ночью Сталин его прочел, и уже утром на завод приехал зампредсовнаркома СССР, нарком тяжёлого машиностроения и нарком танковой промышленности Вячеслав Малышев, которому поручили заниматься новой машиной. Он с интересом осмотрел танк 060, одобрил его, обсудил с конструкторами технические и производственные проблемы. Оценив достоинства новой разработки, он предложил заменить главное оружие машины, поставив вместо пулемёта ДШК намного более мощную авиационную пушку ШВАК, для чего немедленно связал Астрова с соответствующими ОКБ.

Это решение было оформлено по линии Наркомата вооружения, который без промедления объявил конкурс среди ведущих тяжелопулеметных КБ на создание скорострельной 20-мм танковой пушки. Уже вечером вышло постановление ГКО о принятии на вооружение и срочной организации массового производства - до 10 000 единиц в год - новой машины, получившей армейский индекс Т-60 (вначале иногда встречались обозначения Т-60Ш - ШВАК). Предполагалось задействовать 5 заводов наркоматов среднего и тяжелого машиностроения: №37 (Москва), ГАЗ (танковое производство - завод №176), Коломенский паровозостроительный (КПЗ) им. Куйбышева, №264 (Красноармейский судостроительный завод под Сталинградом, ранее выпускавший речные бронекатера проекта 1124) и Харьковский тракторный (ХТЗ), к сожалению, быстро отпавший в связи со срочной эвакуацией.

Через несколько дней танк 0-60 с танковым вариантом ШВАК был испытан в присутствии тов. Сталина. Незамедлительно подписанным постановлением ГКО танк Т-60 был принят на вооружение РККА, определённые заводы должны были срочно освоить его массовый выпуск и довести его до 10000 машин в год. Кстати, в качестве ходовых испытаний танку зачли пробег Москва-Горький (основное производство должно было начаться на ГАЗе; машину вёл лично Астров).

А следующим утром на завод приехал зампредсовнаркома СССР, нарком тяжёлого машиностроения и нарком танковой промышленности Вячеслав Малышев. Оценив достоинства новой разработки, он предложил заменить главное оружие машины, поставив вместо пулемёта ДШК намного более мощную авиационную пушку ШВАК, для чего немедленно связал Астрова с ОКБ-15. Через несколько дней танк 0-60 с танковым вариантом ШВАК был испытан в присутствии тов. Сталина. Незамедлительно подписанным постановлением ГКО танк Т-60 был принят на вооружение РККА, определённые заводы должны были срочно освоить его массовый выпуск и довести его до 10000 машин в год. Кстати, в качестве ходовых испытаний танку зачли пробег Москва-Горький (основное производство должно было начаться на ГАЗе; машину вёл лично Астров).

Биографическая справка:

Николай Александрович Астров (28 апреля 1906 — 4 апреля 1992) — советский инженер-конструктор бронетанковой техники. Выпускник Московского электромашиностроительного института (1928). С декабря 1931 инженер-конструктор, затем начальник КБ в Автотракторном КБ техотдела экономического управления ОГПУ. Занимался разработкой опытных танков ПТ-1, ПТ-1А, Т-29. В 1934 назначен главным конструктором завода №37 в Москве; руководил созданием плавающих танков Т-38 (1935) и Т-40 (1939), гусеничного полубронированного арттягача Т-20 «Комсомолец» (1936). В 1941—1943 заместитель главного конструктора ГАЗа по спецпроизводству, руководитель разработки Т-30, Т-60 (1941), Т-70 (1942), Т-80 (1943), СУ-76М. С 1943 года работал на Мытищинском машиностроительном заводе конструктором, главным конструктором. Возглавлял разработку авиадесантных самоходных установок АСУ-57 и АСУ-85, самоходной установки ЗСУ-23-4 «Шилка», артиллерийского тягача АТП, шасси под зенитные комплексы «Куб», «Бук», «Тор» и «Тунгуска». Всего руководил созданием 26 типов боевых машин пяти семейств, некоторые из которых до сих пор стоят на вооружении. На пенсии с 1985. Инженер-полковник (1945), д.т.н. (1971), профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1979). Лауреат трёх Сталинских (1942, 1943, 1951) и Государственной премии СССР (1967). Герой социалистического труда (1976), награждён тремя орденами Ленина, орденами Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями.

Уже в 1941 году РККА получила без малого 1400 Т-60, а всего их было сделано 5920. Тем временем Астров разработал ещё более совершенный лёгкий танк Т-70, который заменил в производстве «шестидесятку» уже в 1942 году и стал, кстати, вторым после Т-34 по массовости производства (третьим был как раз Т-60). Первые Т-60 пошли в бой уже в сентябре 1941 года; 48 Т-60 прошли по Красной площади на параде 7 ноября 1941 года.

В конце 1941—начале 1942 года уровень выпуска средних и тяжёлых танков не покрывал даже минимальных потребностей армии. Приходилось воевать тем, что есть. Поэтому роль малюток Т-60 в обороне Москвы и Ленинграда и оказалась выдающейся. Кстати, матчасть 61-й танковой бригады, вооружённой Т-60, была скрытно доставлена в Ленинград на угольных баржах: только этот транспорт не привлекал особого внимания вражеской авиации.

Впоследствии к ним присоединились заводы №38 в Кирове и №37 в Свердловске. Одновременно для выпуска танковых агрегатов привлекли московский автозавод “КИМ”, завод “Красный пролетарий” и мытищинский машиностроительный завод №592 (главный конструктор Г.И.Каштанов).

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Для танка Т-60 конструктор А.В.Богачев создал принципиально новый более прочный цельносварной корпус со значительно меньшим забронированным объемом и низким силуэтом - высотой всего 1360 мм, с большими углами наклона лобовых и кормовых листов, выполненных из катаной гомогенной брони 2П. Меньшие размеры корпуса позволили довести толщину всех лобовых листов до 15-20 мм, а потом и до 20-35 мм, бортовых - до 15 мм (впоследствии - до 25 мм), кормовых - до 13 мм (потом местами до 25 мм). Углы наклона броневых листов к вертикали составляли: для верхнего лобового – 70 градусов, нижнего лобового – 30 градусов, переднего листа рубки водителя – 25 градусов, бортов башни - 25,5 градусов, верхнего кормового – 69 градусов, нижнего кормового - 32,5 градусов.

Водитель располагался посередине в выступающей вперед рубке с откидывающимся в небоевой обстановке лобовым щитком и верхним входным люком толщиной 10 мм (позже - 13 мм), открытию которого при поднятой стрелковой установке уже в меньшей степени мешало курсовое положение башни. Смотровой прибор водителя - быстросменный зеркальный стеклоблок “триплекс” толщиной 36 мм находился в лобовом щитке (первоначально и по бокам рубки) за узкой щелью, прикрываемой бронезаслонкой.

В днище толщиной 6-10 мм размещался десантный люк. Для наружного доступа к двигателю и агрегатам трансмиссии имелись съемные передняя броневая крышка в наклонном лобовом листе, верхний боковой надмоторный лист с регулируемым воздухопритоком и задний кормовой с выходными жалюзи, одновременно закрывавший два бензобака емкостью 320 л, расположенные в изолированном бронеперегородкой отсеке. Для их заправки служили два круглых лючка. Съемным был и подбашенный лист толщиной 10-13 мм.

Новая башня высотой всего 375 мм, спроектированная Ю.П.Юдовичем, более технологичная, чем на Т-40, имела конусообразную восьмигранную форму. Она сваривалась из трапециевидных плоских бронелистов толщиной 25 мм, расположенных под большими углами наклона, что заметно повышало ее стойкость при обстреле. Толщина передних скуловых бронелистов и маски вооружения достигла впоследствии 35 мм. В крыше толщиной 10-13 мм имелся большой люк командира с круглой крышкой. В боковых гранях башни справа и слева от стрелка выполнялись узкие щели, оборудованные двумя смотровыми приборами типа “триплекс”.

Башня была смещена к левому борту на 285 мм от оси корпуса. Механизмы наведения стрелковой установки - шестеренчатый горизонтальный и винтовой вертикальный (+27 градусов...-7 градусов), разработанные еще для Т-40, изменений не потребовали. Следует отметить, что некоторые бронекорпусные заводы, ранее связанные с котлостроением, сохранили для Т-60 производство круглых башен конической формы, аналогичных башне Т-40.

На втором опытном образце Т-60 вместо ДШК установили скорострельную 20-мм пушку ШВАК-танковая с длиной ствола 82,4 калибра, созданную в рекордно короткий срок на основе крыльевого и турельного вариантов авиапушки ШВАК-20. Доработка пушки, в том числе и по результатам фронтового применения, продолжалась параллельно с развитием ее производства. Поэтому официально ее приняли на вооружение только 1 декабря, а 1 января 1942 года она получила обозначение ТНШ-1 (танковая Нудельмана - Шпитального) или ТНШ-20, как ее стали называть позже. Разрабатывался и вариант ТНШ-2 с большей мощностью выстрела, но его не довели до производства.

Для удобства наведения пушка размещалась в башне со значительным смещением от ее оси вправо, что заставило вводить поправки в показания телескопического прицела ТМФП-1. Табличная дальность прямого выстрела достигала 2500 м, прицельная - 7000 м, темп стрельбы - до 750 выстр/мин, масса секундного залпа бронебойными снарядами - 1,208 кг. При определенных навыках можно было вести и одиночную стрельбу. Пушка имела ленточное питание емкостью 754 снаряда (13 коробок). Выброс стреляных гильз из башни наружу осуществлялся через трубку газоотвода под бронировку ствола, а звеньев лент - по направляющей на днище танка, при этом они рассыпались и практически не могли заклинить системы управления.

В состав боекомплекта входили осколочно-трассирующие и осколочно-зажигательные снаряды со взрывателем мгновенного действия и бронебойно-зажигательные снаряды с карбидовольфрамовым сердечником и высокой начальной скоростью 815 м/с, что позволяло эффективно поражать легко- и среднебронированные цели, а также пулеметные точки, противотанковые пушки и живую силу врага. Введение впоследствии подкалиберного бронебойно-зажигательного снаряда повысило бронепробиваемость до 35 мм. Как следствие, Т-60 мог бороться на малых дистанциях с немецкими средними танками Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV ранних вариантов при стрельбе в борт, а на дистанциях до 1000 м - с бронетранспортерами и легкими САУ.

Не сразу удалось добиться безотказности работы пушки из-за перекоса снарядов и заклинивания ленты в питающем рукаве. Этой проблемой в условиях острого дефицита времени занимались на заводе №37 Н.А.Астров, Н.А.Попов, А.А.Тарасов. Решить ее удалось буквально за несколько дней. Испытания усовершенствованной пушки ШВАК-танковая на Т-60 в сентябре 1941 года прошли успешно. Вообще же авиационные пушки, требующие чистоты и культуры обслуживания, не всегда надежно работали в условиях повышенной загрязненности и запыленности, свойственных эксплуатации танков.

Слева от пушки в одной спаренной с ней установке размещался пулемет ДТ с боекомплектом 1008 патронов (16 дисков, позднее 15). Сохранялась возможность легкого снятия пулемета и использования его экипажем вне танка с надетыми сошками и плечевым упором. В боевой практике такая ситуация встречалась нередко. В принципе в случае острой необходимости можно было снимать и пушку, по массе (68 кг) мало отличавшуюся от распространенного станкового пулемета “Максим”, но жесткое закрепление ее для стрельбы вне башни было затруднительным и поэтому не практиковалось.

Размеры и конструкция погона башни с шариковой опорой на Т-60 не претерпели серьезных изменений, что позволяло устанавливать ее на ранее выпущенные Т-40 и Т-30, вероятно, в отдельных случаях это и делалось.

По вооружению и подвижности танк Т-60 в целом соответствовал немецкому Pz.Kpfw.II, широко применявшемуся в начале войны, и появившемуся позже разведывательному танку “Лухс”, несколько превосходя их по бронезащите, запасу хода и проходимости по слабым грунтам. Его броня была уже не только противопульной, она обеспечивала на дистанции до 500 м защиту от снарядов легких пехотных 75-мм орудий, 7,92-мм и 14,5-мм ПТР, 20-мм танковых и зенитных, а также 37-мм противотанковых пушек, распространенных в 1941-42 годах в Вермахте.

Размеры по корпусу новой машины не изменились (длина - 4100 мм, ширина по пальцам гусениц - 2302 мм), при этом пушка не выступала за его пределы. Заметно уменьшилась высота - до 1735 мм, что снижало силуэт танка и соответственно уязвимость в бою. База, колея (2034 мм), клиренс, гусеница, ходовая часть, подвеска с балансирами остались практически неизмененными.

Габаритные чертежи танка Т-60: 1 — ведущее колесо, 2 — рубка механика-водителя, 3 — маска пушки, 4 — опорный каток и направляющее колесо, 5 — поддерживающий каток, 6 — пулезащита, 7 — люк трансмиссии, 8 — крышка воздухозаборника, 9 — отверстие с заглушкой для стрельбы из пистолета, 10 — радиатор, 11 — крышки заливных горловин, 12 — люк командира, 13 — пушка, 14 — пулемет.

Легкий танк Т-60 тактико - технические характеристики.

Танк поступил на вооружение в 1941 году. Характерные особенности: малый вес (6,4 т) и небольшие габариты. Броня располагалась дифференцированно: лоб — 35, борт — 15, корма — 25, крыша и днище — 10 — 13 мм. Пушка (20 мм) и пулемет находились в восьмигранной катаной сварной башне. Наведение пушки и пулемета в вертикальной плоскости осуществлялось с помощью плечевых обхватов, а по горизонтали — механизмом поворота башни. Запас выстрелов состоял из 780 бронебойно-зажигательных и трассирующих снарядов к орудию и 940 патронов к пулемету ДТ.

Двигатель помещался по правому борту танка, трансмиссия — в передней части. Для доступа к двигателю и трансмиссии в корпусе имелись люки со съемными крышками. Справа сзади устанавливался водомасляный радиатор. Башня танка на корпусе была смещена влево.

В нижнем листе лобовой брони выполнено отверстие, закрываемое броневой заслонкой для заводной рукоятки. Воздухозаборник находился на корпусе справа над двигателем. Доступ в танк осуществлялся через люк механика-водителя в верхней части рубки и через люк в башне. Наблюдение из башни: влево и вправо, назад — через смотровые щели с призмами, вперед — через прицел орудия, вкруговую — через смотровой прибор МК-4.

Ходовая часть: четыре пары опорных катков с резиновым бандажом и три пары поддерживающих катков. Гусеница мелкозвенчатая, с 86 траками в каждой. Направляющее колесо аналогично опорному катку располагалось в задней части, ведущее колесо — впереди.

Окраска: корпус — защитного цвета, ствол пулемета, фара и бандажи катков — черные.

Впоследствии по условиям унификации и удобства ремонта все торсионы делались одного диаметра, постепенно с ростом нагрузок увеличившегося до 34 мм. Амортизаторов по-прежнему не было, продольная раскачка сохранялась, но опыт боевой эксплуатации выявил, что она значительно уменьшается при движении с повышенной скоростью, особенно по слабопересеченной местности и по шоссе без глубоких выбоин. Так, скорость в очередной раз выручала легкие танки.

По производственным соображениям на машинах, выпущенных вновь созданными танковыми заводами, первое время монтировались цельнолитые спицевые опорные катки, иногда даже без резиновых бандажей. Для облегчения скалывания льда с траков гусениц при зимней эксплуатации резиновые бандажи на задних поддерживающих катках ликвидировали. Потом их делали совсем без бандажей - резина стала остродефицитной, а о снижении шума можно было больше не заботиться. Ряд заводов применял цельнолитые неразборные ведущие звездочки с пониженным уровнем твердости - менее долговечные, но более технологичные и дешевые.

На войне и их ресурса, как правило, вполне хватало. Для предотвращения заклинивания траков, особенно опасного при слабом натяжении гусениц на машинах с передними ведущими звездочками около бортовых передач, ввели специальные отбойники - верхние и нижние. Опорные катки и ленивцы сделали полностью взаимозаменяемыми - потери от такой унификации, а они всегда есть, были меньше, чем от трудностей со снабжением. Радиально-упорные шарикоподшипники опорных катков и ленивцев весной 1942 года заменили на обычные радиальные.

Хотя они оказались на 25-45% менее долговечными, но зато не требовали регулировки, трудно осуществимой во фронтовых условиях. На Т-60, как и на Т-30, облегчили управление бортовыми фрикционами и их обслуживание: вместо кулачковых отводок ввели шариковые - знаменитые “слезки”, как на Т-34.

Радиостанции устанавливались далеко не на всех сериях машин, на первых их не было совсем. Внутренняя связь осуществлялась с помощью ТПУ-2 или сигнальными лампами.

Двигатель ГАЗ-202 мощностью 76 л.с. при 3400 об/мин, с чугунной головкой цилиндров и степенью сжатия 5,6, уже не имел тех высоких параметров, как ГАЗ-11А, но стал надежнее и долговечнее - выходов из строя его несимметричных шатунных подшипников и пробоя прокладки головки цилиндров не наблюдалось. Он без особых последствий выдерживал кратковременную работу на более распространенном в армии и не столь дефицитном в военное время автомобильном бензине 2-го сорта.

На двигатель ставились только карбюраторы с восходящим потоком - обычно один и даже два М-9510 от ГАЗ-М-1 или один МКЗ-6 от ЗИС-5, а впоследствии специально созданный К-43 с ограничителем оборотов. Мощность генератора Г-41 повысили до 200 Вт, хотя на первых сериях танков без рации пришлось довольствоваться стандартным автомобильным генератором мощностью 100 Вт. Зато две аккумуляторные батареи - основная и запасная - стали штатным оборудованием всех танков, даже нерадиофицированных. Это повышало их постоянную готовность к бою.

Был усилен ременный привод вентилятора и водяного насоса, однако надежность его по-прежнему оставалась неудовлетворительной, учитывая высокую температуру в моторном отделении и постоянную угрозу пожара. Не вызывало сомнений, что эта мера временная, требующая радикальной переработки. Позже ввели более надежный шестеренчатый привод вентилятора, правда, уже на следующих легких гусеничных машинах.

Удалось решить и проблему ручного запуска двигателя. Через люк в переднем нижнем листе брони заводная рукоятка вставлялась в храповик пускового вала, который с помощью карданного привода и механизма ручной заводки, закрепленного на картере коробки передач, проворачивал двигатель. Механизм включался принудительно рычагом, а после запуска выключался автоматически. В дальнейшем эта оправдавшая себя система применялась и на других легких гусеничных бронемашинах. Зимний запуск двигателя значительно облегчался путем предварительного разжижения масла топливом в количестве 12,5% и применением пусковых бензинов ПКБ и ПГБ, как в авиации.

По сравнению с Т-40 боевая масса Т-60 возросла незначительно - сначала до 5800 кг, а после усиления брони с октября 1941 года - до 6400 кг. Правда, это обстоятельство, а также установка нефорсированного двигателя заметно снизили удельную мощность танка: максимальная скорость уменьшилась до 44 км/ч, предельный преодолеваемый подъем - до 29,5 градусов, а после увеличения массы - до 26 градусов. В целом же средние скорости движения в различных условиях не снизились, как, впрочем, и маневренные качества и параметры профильной проходимости по местности: ширина рва - 1,7 м, высота стенки - 0,65 м, глубина брода - 0,9 м, допустимый крен – 35 градусов.

Заметно вырос запас хода: по шоссе - до 455 км, по грунту - до 350 км, по тяжелому бездорожью - до 160 км. Впоследствии для повышения проходимости по болотистым грунтам и снегу применялись съемные штампованные уширители гусениц, массовое производство которых освоили в 1942 году.

Интересно, что на краткие испытания второго опытного образца Т-60 (уже с пушкой) приезжал И.В.Сталин. После чего сразу началась интенсивная подготовка к производству танка на всех указанных заводах, куда срочно отправлялись дубликаты технической документации. По собственной инициативе к этой работе подключился Московский автозавод им. Сталина (ЗИС), где ведущие конструкторы Б.М.Фиттерман и A.M.Авенариус создали аналогичный танк ЗИС-60, отличавшийся от Т-60 башней новой конструкции, иной установкой вооружения и применением автобусного силового агрегата ЗИС-16 мощностью 88 л.с., гораздо более тяжелого и громоздкого, чем ГАЗ-202, но в целом вписавшегося в несколько увеличенный корпус. Эти корпуса с башнями также начали делать в Подольске и до эвакуации ЗИСа, начавшейся 16 октября 1941 года, их поставили не менее 10 комплектов.

Идея массового производства на неспециализированных предприятиях предельно простого легкого танка с автомобильным силовым агрегатом казалась столь привлекательной, что с предложением о выпуске Т-60 улучшенного проекта выступил и станкостроительный завод №301 “Комсомолец” в Егорьевске, хорошо оснащенный для изготовления различных редукторов, приводов, катков и элементов подвески. Однако по ряду причин эта инициатива не была реализована. А на головном заводе №37 для расширенного производства Т-60 срочно монтировался конвейер, готовилась технологическая оснастка, сооружалась эстакада для приемки бронекорпусов.

Поскольку силовых агрегатов ГАЗ-202 катастрофически не хватало, в октябре 1941 года нарком танковой промышленности В.А.Малышев разрешил ставить на Т-60 любые подходящие по мощности и габаритам двигатели. Вероятно, этим и объясняется наличие в войсках отдельных машин с нештатными силовыми установками, чаще всего с двигателями Форд V-8 мощностью 65 и 90 л.с., которые перед войной импортировались в заметных количествах и устанавливались в основном на автомобилях ГАЗ-М-1 специального назначения. В крайних случаях возможна была установка, в том числе и в войсках, маломощного силового агрегата ГАЗ-М, но с большой потерей для Т-60 в динамике, а также других более или менее подходящих автомобильных двигателей.

Для ускорения подготовки к производству Т-60 на ГАЗе еще в конце августа Н.А.Астров лично перегнал туда танк Т-60 из первой опытной партии, совершив всего за 14 ходовых часов пробег со средней скоростью 30 км/ч, что свидетельствовало о надежности новой машины и ее хороших ходовых качествах. В то время сотрудники конструкторско-экспериментального отдела под руководством главного конструктора А.А.Липгарта и начальника бюро шасси и двигателей А.М.Кригера уже напряженно работали над чертежами Т-60, переделывая их под технологию и стандарты автомобильного производства. На заводе они проходили еще под индексом 030, а в дальнейшем 060, но уже с автомобильной системой обозначения, принятой на ГАЗе.

Между тем московский завод № 37, 15 сентября 1941 года выпустил первый серийный Т-60, однако ввиду последовавшей вскоре эвакуации (приказ от 9 октября) производство было остановлено уже 26 октября. Всего в Москве сделали 245 танков Т-60. Вместо предполагавшегося вначале Ташкента завод эвакуировали в Свердловск: на территории заводов “Металлист”, вагоноремонтного имени Воеводина и филиала “Уралмаша” - всего на три промплощадки, куда оборудование прибывало с 28 октября по 6 ноября.

Вместе с частью эвакуированного туда завода “КИМ” был образован новый танковый завод №37 (главный конструктор Г.С.Суренян, затем Н.А.Попов). Собранные на нем с 15 декабря 1941 года, в основном из деталей, привезенных из Москвы, первые 20 танков Т-30 и Т-60 прошли 1 января 1942 года по улицам Свердловска, предварительно проведя отстрел своего оружия на специально построенном полигоне. За первый квартал 1942 года произвели уже 512 машин.

Желая внести свой вклад в совершенствование конструкции танка Т-60, в частности, повысить его подвижность на местности, и в соответствии с заданием правительства свердловчане в феврале 1942 года построили и испытали образец усовершенствованной модели Т-60-1 (061 или Т-60-ЗИС) с силовым агрегатом ЗИС-60 повышенной до 95 л.с. мощности. Всего же до сентября 1942 года на Урале было выпущено 1144 Т-60, после чего завод №37, недолго выпуская и танк Т-70, прекратил самостоятельное танкостроение, перейдя на производство узлов и агрегатов к танку Т-34, а также боеприпасов.

В сентябре 1941 года Коломенский паровозостроительный завод (КПЗ) приступил к выпуску бронекорпусов и башен к Т-60 (полностью он танки делать не мог). Из-за нехватки прессов большая часть башен изготавливалась литыми, с утолщенными в 3 раза стенками, соответственно вдвое более снарядостойкими. В ассортименте сталей завода оказалась и броневая, а технология фасонных отливок большого размера была отработана для производства локомотивов в совершенстве. Всего до конца октября КПЗ изготовил 241 бронекорпус для Т-60.

В первые месяцы войны выпустили небольшие партии бронекорпусов с башнями для Т-60 Новокраматорский машиностроительный и Ворошилов-градский паровозостроительный заводы, а также таганрогский завод “Красный котельщик”.

1 октября 1941 года появился приказ Наркомата танковой промышленности об организации производства штампованных башен для танков Т-60 на базе оборудования эвакуированной в Куйбышев части Ижорского завода. Реализован он не был. По более позднему приказу наркомата от 13 октября заводу №180 предписывалось начать производство литых башен для Т-60. Однако по ряду причин их производство также не было освоено. Развернутое в Кирове на территории кранового завода “Имени 1 мая” танковое производство - завод №38 (главный конструктор М.Н.Щукин) - выпустило первые пять Т-60 уже в январе 1942 года. С февраля завод начал их плановое производство, одновременно снабжая остальные предприятия литыми траками гусениц, которые ранее делал только СТЗ. За I квартал изготовили 241 машину, по июнь - 535.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

О том, каким важным подспорьем для вооружения Красной Армии стали легкие танки Т-60, свидетельствует телеграмма на завод Председателя ГКО И.В.Сталина с просьбой перевыполнить сентябрьскую программу 1942 года минимум на 25 машин в связи с прекращением производства танков Т-34 на СТЗ. А летом того же года за успешное освоение выпуска Т-60 завод №38 был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Недостаточно оснащенный, разместившийся на явно малых производственных площадях (всего 21,3 га) старого предприятия, завод компенсировал это внедрением весьма эффективных методов работы, созданием остроумных высокопроизводительных сварочных стапелей и приспособлений для скоростной механической обработки корпусов.

Еще одно предприятие, привлеченное к выпуску Т-60, красноармейский завод №264 техдокументацию на танк получил своевременно, но в дальнейшем вел машину самостоятельно, не прибегая к помощи головного завода, но и не пытаясь ее модернизировать. 16 сентября 1941 года в его состав влились знакомые с танкостроением работники эвакуированного ХТЗ, которые еще в Харькове начали заниматься освоением производства Т-60 (ведущим конструктором по изделию 060 на ХТЗ был А.Г.Домбровский). Они приехали на завод №264 с уже подготовленным заделом инструмента, лекал, штампов и заготовок танка, поэтому первый бронекорпус сварили уже к 29 сентября.

Агрегаты трансмиссии и ходовой части должно было поставлять танковое производство СТЗ (завод №76). Предельно загруженный изготовлением Т-34 и дизель-моторов В-2, к тому же оказавшийся в конце 1941 года их единственным производителем, СТЗ и поставлявший ему бронекорпуса и сварные башни для “тридцатьчетверок” завод №264 не могли уделять легкому Т-60 такого же внимания. Тем не менее, в декабре удалось собрать первые 52 машины. За январь 1942-го сдали уже 102 танка, а за I квартал - 249. Всего же по июнь 1942 года было выпущено 830 Т-60. Значительная их часть участвовала в Сталинградской битве, особенно в начальной ее фазе. Башни с вооружением от Т-60 завод №264 пытался ставить на свои бронекатера. Известно, что еще в 1946 году на территории завода находился один Т-60, так и не сданный военной приемке.

Головным же и самым крупным заводом по выпуску Т-60 стал ГАЗ, куда 16 октября 1941 года на постоянную работу прибыл Н.А.Астров с небольшой группой московских коллег (основной коллектив выехал в Свердловск) для конструкторского обеспечения производства. Вскоре его назначили заместителем главного конструктора завода по танкостроению, а в начале 1942 года он получил Сталинскую премию за создание Т-40 и Т-60.

В короткий срок невероятным напряжением сил завод завершил изготовление нестандартной технологической оснастки, моделей, инструмента и с 26 октября приступил к массовому выпуску танков Т-60 в организованном на базе колесного механосборочном цехе МСЦ-5. Бронекорпуса для них в нарастающих количествах начали поставлять выксунский завод дробильно-размольного оборудования (ДРО) №177, позже - муромский паровозоремонтный завод им. Дзержинского №176 с его мощным котельным производством, технологически подобным танковому корпусному, и, наконец, старейший броневой завод в г. Кулебаки №178.

Затем к ним присоединилась эвакуированная в Саратов на территорию местного паровозоремонтного завода часть подольского завода №180. И все же бронекорпусов хронически не хватало, что сдерживало расширение массового производства Т-60. Поэтому вскоре их сварку дополнительно организовали в цехе МСЦ-8 хорошо оснащенного новокузовного корпуса ГАЗа, как раз незадолго до начала войны введенного в строй. Могучий завод вытянул и эту очередную незапланированную нагрузку.

К изготовлению агрегатов шасси подключились горьковские заводы “Двигатель революции” и фрезерных станков (в войну - №113). Поскольку первый сорвал освоение производства бортовых передач, выпуск их снова взял на себя ГАЗ. Обычно на такую работу уходило не менее шести месяцев, а здесь буквально за 10 дней были изготовлены модели и штампы корпусов редуктора, сварочные кондукторы, нестандартные шлицевые протяжки, модульные фрезы, мерительный и контрольный инструмент.

Рационально и высокопроизводительно решили автозаводцы сложную проблему массового изготовления траков гусениц 060-142510-А из почти неподдающейся обработке стали ПЗЛ - горячая штамповка с последующей прошивкой отверстий под соединительные пальцы в еще нагретой детали. И это при суточном производстве не менее 4 тысяч штук.

Другие заводы такую передовую технологию освоить не смогли. Однако, несмотря на все гигантские усилия и принятые энергичные меры, инерция огромного предприятия с его неизбежно тщательной технологической подготовкой массового выпуска тормозила быстрый выход на устойчивый производственный ритм - за сентябрь изготовили всего 3 танка. И в октябре сохранялось значительное отставание от графика. Для изучения положения дел и принятия экстренных мер на ГАЗ выехал нарком танковой промышленности В.А.Малышев. Вскоре были приняты чрезвычайные меры.

Производство стало быстро расти - в октябре сдали 215 машин, а в ноябре - 471! В этот критический месяц ГАЗ являлся единственным производителем легких танков. До конца года здесь выпустили уже 1323 машины. За значительное увеличение их производства 29 декабря 1941 года завод наградили орденом Ленина.

В конце декабря на ГАЗе решили и чрезвычайно важную проблему надежного холодного запуска двигателя Т-60, создав термосифонный пусковой подогреватель лампового типа, предложенный и спроектированный И.Г.Альперовичем и Б.Я.Гинзбургом. Ничего подобного другие танки не имели. К удивлению и восторгу танкистов, насквозь промороженный двигатель, который, казалось, уже невозможно было оживить, через 25-30 минут работы подогревателя легко запускался электростартером при наружной температуре воздуха до -40 градусов.

Подобными устройствами комплектовались, правда, только Т-60, выпускавшиеся на ГАЗе зимой. Подогреватели оказались настолько удачными, что без принципиальных изменений ставились на колесные и гусеничные машины завода в течение последующих 30 лет.

В 1942 году, несмотря на создание и принятие на вооружение более боеспособного легкого танка Т-70, параллельное с ним производство Т-60 сохранялось на ГАЗе - по апрель (всего за 1942 год - 1639 машин), на свердловском заводе №37 - по август, на заводе №38 - по июль. За 1942 год на всех заводах было сделано 4164 танка. Последние 55 машин завод №37 сдавал уже в начале 1943 года (по февраль).

Т-60 в финском музее в Пароле. Маска и пушка «неоригинальные».

20-мм танковая пушка ТНШ танка Т-60

С началом войны возникла острая необходимость вооружения легких плавающих танков малокалиберной пушкой, так как это решение позволяло использовать их не только для борьбы с пехотой, но и в качестве мобильных противотанковых средств. Уже 5 июля 1941 года вышло указание НКВ для ОКБ № 15 об установке пушки ШВАК в башню танка Т-40. Однако только в начале августа эта задача была в первом приближении разрешена, но не Шпитальным, а Нудельманом (заменившим в ОКБ-16 Таубина). 4 августа был проведен отстрел 20-мм и 23-мм пушек из установки, разработанной ОКБ-16, который дал в целом положительные результаты, но сами орудия имели массу отказов.

Для окончания работ, согласно приказа Наркома Вооружений, танковую башню с 20-мм орудием передали в ОКБ № 15, где занимались уже чисто артиллерийской частью и доводили ее до окончательного вида. В основу конструкции 20-мм танковой пушки была положена крыльевая ШВАК, в которой ствол заимствовался от мотор-пушки, тяга перезаряжания — от турельной, а спусковой механизм, прицел и затыльник сделаны заново.

В сентябре 1941 года взамен Т-40 на вооружение принимается танк Т-60, оснащенный, как и его предшественник, 12,7-мм пулеметом ДШК. По совместному решению Наркома танковой промышленности и Наркома вооружений танк в течение 9 дней после принятия на вооружение оснастили опытным образцом 20-мм орудия, имевшего индекс «ШВАК-танковая». С 1 октября 1941 года пушечный танк Т-60 был принят на вооружение под индексом Т-60Ш, но орудие в танке работало из рук вон плохо и потому до зимы его производство шло крайне неритмично. Лишь 5 декабря 1941 года доведенное орудие было принято на вооружение под индексом ТНШ (Танковая Нудельмана-Шпитального), а ее серийное производство развернуто на заводе № 2.

В опытном порядке во второй половине октября 1941 года пушками ТНШ вооружили также танк Т-38 (сегодня он находится в экспозиции Центрального Музея Вооруженных Сил) и двухбашенный Т-26. Кроме того, с января 1942 года этим орудием перевооружались танки Т-30 и Т-40, поступавшие на заводы для проведения большого ремонта.

Несмотря на то, что теоретически 20-мм пушка ТНШ близка по основным характеристикам немецкой пушке KwK 38, практически мощность ее выстрела оказалась слабой, что определялось применением в пушке ТНШ гильзы с пороховым зарядом от 12,7-мм пулемета. Бронепробиваемость орудия, особенно с учетом применения сердечника из карбида вольфрама, была довольно высокой, но заброневое действие снаряда никуда не годилось. Чаще всего обстрелянный очередью из ТНШ немецкий танк, бронеавтомобиль или бронетранспортер, уходили из боя неповрежденными, если осколки сердечника не задевали баков или механика-водителя. Малым было и разрывное действие снаряда.
В. Грабин «Оружие победы», 1987. «Артиллерийское вооружение советских танков 1940-1945» Армада-Вертикаль, № 4, 1999.

Но я бы не стал думать что приведенные сведения о пронепробиваемости 20 мм орудия Т-60 являются точными - в ходе войны велось постоянное улучшение боеприпасов, а "очевидец" наблюдавший "безрезультатный обстрел" бронетехники противника, просто мог быть свидетелем использования пришедших в негодность - к примеру подмокших или бракованных боеприпасов начиненных некачественным порохом. Не исключена возможность что обстрел велся на дальности превышавший возможности поражения из 20 мм орудия.

Таблица пронепробиваемости 20 мм танковой пушки ТНШ.

Боевое применение танка Т-60

Первые Т-60 приняли бой осенью 1941 года - в битве за Москву. В этом сражении они честно и до конца выполнили свой долг по защите столицы. Их мобильность, неплохие эксплуатационные качества в условиях суровой зимы оказали существенную помощь при контрнаступлении советских войск в самом конце 1941 года. Темпы выпуска Т-60 в начале 1942 года были уже достаточны, чтобы приступить к формированию значительных по численному составу танковых частей.

По положению на март 1942 года танковый корпус по штату должен был иметь 100 танков, из которых 40 машин были именно “шестидесятками” (остальные - 20 КВ и 40 Т-34). С середины апреля 1942 года численный состав корпуса был увеличен до 150 танков при сохранении процентного соотношения по типам машин.

Впереди была крайне тяжелая летняя кампания 1942 года. Для этого времени Т-60 был объективно слабее большинства противостоящих ему немецких танков. Его лобовое бронирование позволяло держать попадания пуль калибром 7,92 и 13,1 мм, снарядов 20-мм танковых и зенитных орудий и было существенным препятствием для снарядов 37-мм противотанковых пушек.

При определенных обстоятельствах оно могло выручить и при попадании снаряда из короткоствольного 50 или 75 мм орудия. 20-мм пушка ТНШ-20 позволяла успешно бороться с вражескими легкими танками, бронетранспортерами и бронеавтомобилями. Бронепробиваемость ее снаряда была достаточно высока, чтобы с близких дистанций поражать в борт Pz.Kpfw.III и IV ранних серий.

Однако в 1942 году удельный вес машин этих серий в Вермахте был невысок (равно как и легких танков Pz.Kpfw.I и II) - многие из них были просто уничтожены в боях 1941 года , причем не без участия Т-60. Новые же немецкие танки стали оснащаться усиленным бронированием и длинноствольными орудиями калибра 50 и 75 мм. Они представляли серьезную опасность для Т-34 и даже для КВ, поэтому встреча с ними для Т-60 кончалась в большинстве случаев его поражением.

Как следствие этого, отношение советских танкистов к Т-60 было “не очень” - в солдатском фольклоре он часто проходил как "БМ-2" (братская могила на двоих). Однако были экипажи, которые не стеснялись называть Т-60 своими любимыми машинами. Часто они давали им звучные названия, как “Орел” или “Грозный”, и в бою их скромные Т-60 были достойны своих имен.

Дело в том, что по своим данным “шестидесятка” была очень подходящей машиной для борьбы с вражеской пехотой. Известны случаи, когда один или два Т-60 срывали атаки сил неприятельской пехоты численностью до батальона. Небольшой размер, малошумность, высокая подвижность и ураганный огонь автоматической пушки ТНШ-20 и пулемета ДТ делали его страшным врагом немецких пехотинцев.

Следует заметить, что легкобронированные машины, вооруженные скорострельной пушкой и пулеметом, сейчас очень широко представлены в армиях различных стран. Поддержка пехоты как раз и является одним из основных назначений этих боевых средств. Т-60 не мог транспортировать пехотинцев кроме как в открытую на своей броне. Но его огонь был существенной помощью для пехоты как в обороне, так и в наступлении.

К сожалению, заменивший Т-60 новый легкий танк Т-70 уже не мог так эффективно поддерживать пехотинцев. Замена автоматической 20-мм пушки на 45-мм полуавтоматическую повысила бронепробиваемость, но резко снизила темп огня - с орудием по-прежнему управлялся только один командир машины. Но развитие Н.А.Астровым и сотрудниками линии Т-40, Т-60 и Т-70 привело к созданию самоходки СУ-76М, которая стала с 1943 года основным средством непосредственной поддержки пехоты в бою.

Когда не было в распоряжении других, более подходящих машин, Т-60 вступали в неравные поединки с немецкими танками. Здесь для победы требовалось все умение, слаженность и мужество экипажа. Не имея возможности самому поразить врага, советские танкисты, используя маневренные качества “шестидесятки”, заманивали неприятельские танки под огонь противотанковых орудий или ружей.

В наставлениях для экипажа Т-60 того времени указывалось, что в случае встречи с более сильным противником необходимо маневрировать на самой большой скорости, ведя постоянный огонь из пушки и пулемета по смотровым приборам вражеского танка. Этот огонь при удачном попадании мог ослепить его экипаж, нервировал немецких танкистов постоянными звуками рикошетирующих от брони снарядов и пуль, провоцируя их на неточную стрельбу или даже на выход из боя.

Прорыв блокады Ленинграда в январе 1943 стал звёздным часом Т-60: только они, маленькие и лёгкие, смогли форсировать Неву 12 января с ходу ворвавшись на позиции врага по льду замерзшей реки. После того как пехота и легкие танки Т-60 выбили врага и заняли оборону, по проложенным настилам, Неву форсировали средние и тяжелые танки.

Вечером 12 января 1943 года после форсирования Невы на танке Т-60 №164, командир танковой роты 549-го танкового батальона 61-й т.бр. лейтенант Дмитрий Осатюк выбирал позиции для своей роты: под утро наше наступление должно было возобновиться. Однако немцы пошли в контратаку.

Увидев три здоровых танка, Осатюк было подумал, что подошли свои. Но при ближайшем рассмотрении на невиданных, необычно огромных танках обнаружились кресты, а за танками — около батальона пехоты. Осатюк отправил роту разбираться с пехотой, но заметившие его немецкие танки — три новейших Тигра из 502-го батальона тяжёлых танков — уже отрезали Т-60 Осатюка от своих. Попытка проскочить к своим вела к неминуемой гибели: тяжёлому 88-мм снаряду 56-тонных монстров не требовалось даже прямого попадания, чтобы вывести шеститонную малютку из строя; а уж прямое превратило бы её в бесформенную кучку горелого металлолома.

Осатюк приказал мехводу старшине Ивану Макаренкову «танцевать» к опушке леса. Мехвод был знатный мастер своего дела. «Шестидесятка» вертелась, как карась на сковородке, понемногу смещаясь к лесу. Командир непрерывно обстреливал немецкие танки из своей пушечки ТНШ-1 — максимум, чего с её помощью можно было в данном случае добиться, это посшибать с немецких танков фары и прочую обвеску, а при большом везении — разбить приборы наблюдения. Правда, для спокойной прицельной стрельбы нужна была остановка, а вот останавливаться экипажу боевой машины не хотелось категорически. Однако беспокоящий огонь не прекращался. Метрах в 100 от леса танк Осатюка сделал заключительный пируэт и как ужаленный рванулся куда-то в сторону. Растянувшиеся в колонну немцы в очередной раз со скрежетом повернули и пошли за ним.

Они не знали того, что было известно Осатюку. За балетом Макаренкова наблюдал командир замаскированной на опушке батареи старлей Пётр Романов, который давно понял, к чему клонит наш танкист. План Осатюка сработал на все 100. Залепить из 76 мм танку в борт со ста метров — это натуральный расстрел в упор. Как на полигоне. Pz. Kpfw. Vl(H) № 250005 получил снаряд в моторное отделение и немедленно энергично вспыхнул, а потом и взорвался. Идущая за ним машина № 250006 получила болванку в башню; мехвод немцев, видимо, с перепугу, сломал трансмиссию, и экипаж танка предпочёл как можно скорее покинуть машину (через несколько дней немцы самостоятельно взорвали и этот танк). Третий Тигр благоразумно скрылся в наступающих сумерках.

Осатюк поспешил выяснить, чем занимается его рота. Рота не теряла времени даром и загнала немецкую пехоту в большой котлован, однако уничтожить врага не получалось: немцы начали окапываться, а подходящие слишком близко танки забрасывали гранатами.

По приказу Осатюка Макаренков накатал колею к обрыву, после чего Т-60 взял разбег и элегантно соскочил с обрыва. Не сбрасывая скорости, Макаренков вёл машину кругами, не выбирая пути; Осатюк вырвал опорную чеку гашетки пулемёта, после чего ДТ стал стрелять самостоятельно, а сам расстреливал пехоту врага из пушки.

Когда танк остановился, оказалось, что враг в котловане ещё не кончился; однако оставшиеся от батальона примерно 30 немцев предпочли сдаться.

21 января в бою у Рабочего поселка № 6 в танк Осатюка попал снаряд. Макаренкова тяжело ранило, машина вышла из строя. Осатюк под огнём вытащил водителя из танка и на руках донёс до укрытия. Левую ногу врачам пришлось ампутировать, но правую удалось спасти.

10 февраля одним указом Президиума Верховного Совета СССР всему экипажу танка Т-60 № 164 было присвоено звание Героев Советского Союза.

А 13 февраля в танк Осатюка снова попали. На сей раз ранило лейтенанта. Для спасения жизни Героя хирург Глумов (фамилия отпечаталась в памяти танкиста на всю жизнь) провёл сложную пятичасовую операцию, но справиться с ранами и продолжить службу Дмитрию Осатюку удалось только в 1946 году.

Биографические справки:

Дмитрий Иванович Осатюк (26 октября (8 ноября) 1917 — 25 мая 1999), полковник. Родился в селе Могильное Гайворонского района Кировоградской области в крестьянской семье, украинец. Окончил кооперативный техникум, работал в колхозе счетоводом. В РККА с 1939, в 1941 окончил Сызранское танковое училище. В боях с июня 1941, участник обороны Двинска (Даугавпилса), Луги. С сентября на Ленинградском фронте. Особо отличился при прорыве блокады в январе 1943 года. 13 февраля 1943 тяжело ранен, на излечении до 1946 года. Впоследствии командир батальона. В 1947 окончил Высшую офицерскую бронетанковую школу, назначен командиром полка в Кантемировскую дивизию. По состоянию здоровья ушёл со строевой службы в 1959 г.; до 1971 — военный комиссар Кировограда. Член ВКП(б) с 1943 г. Похоронен в Пантеоне Вечной Славы в Кировограде. Герой Советского Союза (медаль №559), награждён орденами Ленина, Отечественной войны I и II ст., Красной Звезды, медалями.

Иван Михайлович Макаренков (15 декабря 1918 — 20 мая 2004), старшина. Родился в селе Ольговка Добринского района Липецкой области в крестьянской семье, русский. Образование начальное, работал трактористом в МТС. В РККА с 1939 г. В боях с июня 1941, участник обороны Двинска (Даугавпилса), Луги. С сентября на Ленинградском фронте, дважды легко ранен. Особо отличился при прорыве блокады в январе 1943 года. Тяжело ранен 21 января 1943 года, потерял левую ногу, демобилизован в том же году. Член ВКП(б) с 1945 года. Жил в Липецке, работал на Новолипецком металлургическом комбинате. Похоронен в Липецке. Герой Советского Союза (медаль №1229), награждён орденами Ленина, Отечественной войны I ст., медалями.

Легендарный Т-60 №164 лейтенанта Осатюка экспонировался с марта 1947 года в Музее обороны Ленинграда, однако при ликвидации музея в 1952 году исчез бесследно.

Т-60 исполнял роль немецкой бронетехники в фильмах «Два бойца» и «Она защищает Родину».

Т-60 активно использовались на всех фронтах в течение 1942 года. Небольшие размер и масса позволили доставлять их на речных судах войскам, оборонявшим блокадный Ленинград. Чтобы не привлекать внимание авиации врага, груз таких судов хорошо маскировался под лес, песок или уголь навалом. В силу все тех же причин Т-60 использовались в десантных операциях на Черноморском побережье. Но апогеем их боевого применения стали Сталинградская битва и деблокада Ленинграда.

В ходе снятия блокады советским войскам часто приходилось действовать в лесистой и заболоченной местности, где только Т-60 могли успешно оперировать из всей имевшейся тогда в наличии бронетехники. Начиная с 1943 года Т-60 стали переводиться на “вспомогательную” работу - они служили командирскими машинами самоходчиков, воевавших на СУ-76М; тягачами противотанковых пушек; в разведывательных подразделениях. Их место в рядах танковых частей заняли Т-70, которым, впрочем, была уготована та же участь, только несколько позже. Именно в таком качестве Т-60 встретили победный май 1945 года. Небольшое количество машин приняло участие в разгроме Квантунской армии на Дальнем Востоке. После войны все уцелевшие “шестидесятки” были очень быстро списаны.

Этот Т-60 попал в руки к немцам.

Немцы называли Т-60 “неистребимой саранчой” и вынуждены были с ними считаться. Тем самым они признавали за “шестидесяткой” достойное место среди модельного ряда советских танков. Некоторое количество Т-60, захваченных в 1942 году, немцы передали своему союзнику - Румынии, где на их базе разработали самоходную установку открытого типа TACAM. Эта машина вооружалась трофейной советской 76,2-мм пушкой ЗиС-3. Эта артсистема адаптировалась под немецкий 75-мм бронебойный снаряд и по бронепробиваемости румынская самоходка не уступала немецкой машине Marder II. Сами немцы использовали трофейные Т-60 в качестве тягачей для своих противотанковых пушек.

До наших дней сохранились всего один полноценный экземпляр в Музее бронетанковой техники в Кубинке и натурная копия (только внешняя), изготовленная в конце 60-х годов, в музее Выксунского завода ДРО.

В Музее обороны Ленинграда с марта 1947 года экспонировался танк Т-60 №164 из состава Ленфронта, на котором лейтенант Д.И.Осатюк при прорыве блокады в январе 1943 года одним из первых пробился на Большую землю. Впоследствии при ликвидации музея в 50-е годы танк №164 бесследно исчез. Один “шестидесятый” в хорошем состоянии, но без пушки ШВАК хранится в танковом музее в г. Парола (Финляндия). Наверное, единственный танк-памятник Т-60 находится в п. Глубокий Ростовской области.
Модификации и проекты на базе Т-60

Танк Т-60 оказался отличной базой для проведения различных экспериментальных работ и создания на его основе новых боевых модификаций. Для противовоздушной обороны танковых соединений и объектов, а также штабов требовалась бронированная зенитно-пулеметная установка, подвижность которой не уступала бы танкам.

Поэтому в самом конце 1942 года на Горьковском автозаводе по собственной инициативе был построен танк 063 или Т-60-3 (3 - модификация, а не з - зенитный) со спаренной установкой двух зенитных пулеметов ДШК в открытой башне увеличенных размеров. Поскольку на заводе не смогли выполнить зубчатый венец погона башни с нужной для зенитной стрельбы точностью, танк на вооружение не приняли, хотя необходимость в подобном изделии оставалась очень острой и для него можно было бы использовать часть освободившегося парка танков Т-60.

На опытном танке ГАЗа Т-95, также изготовленном на базе “шестидесятки”, опробовали другой вариант установки такого же зенитного вооружения и прицелов, но и эта машина по ряду причин не выпускалась. Аналогичную работу проводил завод №37, построив в июле 1942 года по заданию Главного артиллерийского управления зенитную 37-мм автоматическую установку ЗСУ-37 на базе Т-60. Из-за недостаточной жесткости корпуса и опоры поворотной платформы она также оказалась неудачной и не была принята на вооружение.

Не дала ожидаемых результатов попытка создания открытой самоходной артиллерийской установки с 45-мм противотанковой пушкой М-42. На заводе №38 спроектировали и к лету 1944 года построили 76-мм открытую артиллерийскую общевойсковую самоходную установку ОСУ-76 - по идее предельно легкую и дешевую САУ непосредственной поддержки пехоты. На ней использовали дивизионное орудие ЗИС-3 образца 1942 года, а от танка Т-60 - трансмиссию и ходовую часть (с задней ведущей звездочкой).

Также на танках Т-60 монтировались реактивные установки залпового огня БМ-8-24(изделие 52-353-Б), принятые на вооружение в конце октября 1941 года.

Дефицит 6-цилиндровых двигателей вызвал установку на ней старого 4-цилиндрового ГАЗ-М, что предопределило низкие удельную мощность и соответственно плохую подвижность машины. Для снижения веса пушка прикрывалась только спереди и частично по бокам противопульной броней толщиной всего 6 мм. Установка оказалась неустойчивой при выстреле - сказывались большая высота линии огня при короткой базе четырех опорных катков, хотя по опыту СУ-76М было известно, что для этой пушки требовалось шесть катков, малая масса машины - 4,2 т и несимметричное относительно оси положение орудия. Производство ОСУ-76 планировалось в 1944 году (план на III квартал - 129 машин) на ленинградском заводе №7 совместно с заводом №38 - поставщиком агрегатов ходовой части и трансмиссии. Однако из-за низких боевых качеств принята она не была, а в 1944 году, когда в войсках уже имелись более удачные установки СУ-76М, и не нужна.

Для повышения в целом неплохой проходимости танка Т-60 по снегу на ГАЗе задумали предельно снизить удельное давление на поверхность и сделать его более равномерным. Для этого зимой 1942 года под руководством Н.А.Астрова с участием В.К.Рубцова и С.С.Строева на одном из образцов поставили на борт 8 опорных катков малого диаметра от электрокара, попарно связанных жесткими балансирами с рычагами четырех тележек подвески. Применили новую гусеницу с максимально уширенными траками удвоенного от нормального шага.

Результат оказался хорошим - проходимость по снегу резко улучшилась, однако возросли механические потери и вибрации, а мощности двигателя не хватало для уверенного движения. Самую высокую проходимость по снегу любой глубины плотности показал опытный Т-60 с лыжно-гусеничным движителем системы С.С.Неждановского, также построенный зимой 1942 года.

Летающий Т-60

Летающий Т-60

Для переброски легких танков в составе десантов в тыл врага, а также для снабжения ими крупных партизанских отрядов конструктор легкой авиации О.К.Антонов предложил осенью 1941 года построить упрощенный буксируемый планер разового применения, в качестве фюзеляжа которого использовался бы корпус танка Т-60, а его ходовая часть - в качестве взлетно-посадочного устройства.

Предполагалось, что такой комбинированный планер может буксироваться четырехмоторным бомбардировщиком ТБ-3 или самолетом ДБ-ЗФ до пункта назначения, а после расцепления производить посадку на площадку ограниченных размеров, сбрасывать крылья с хвостовым оперением и с ходу идти в бой.

Задание на подобный летательный аппарат, которому не было аналогов в истории, О.К.Антонов, поддержанный начальником НТК ГБТУ генералом С.А.Афониным, получил в конце 1941 года. Машину спроектировали всего за две недели и к лету 1942 года построили на планерном заводе в Тюмени. Она получила название КТ (“Крылья танка”), а также обозначалась индексами А-Т, АТ-1 или планер А-40.

Крылья с размахом 18 м и двухбалочное хвостовое оперение были выполнены по бипланной схеме для уменьшения размеров планера - длина его составляла всего 12,06 м. Тросовое управление подвели к месту механика-водителя танка, дополнительно оборудовав его зеркалами бокового и заднего обзоров. Саму машину предельно облегчили (до массы 5800 кг), сняв вооружение, боекомплект, фары, крылья и слив почти все топливо.

Испытательный полет осенью 1942 года на буксире у ТБ-3 (планерист, он же механик - летчик-испытатель С.Н.Анохин) показал, что идея летающего легкого танка целесообразна и вполне осуществима. Однако ввиду большого аэродинамического сопротивления планера КТ, еще не имевшего обтекателей, буксировка потребовала использования максимальной мощности уже порядком изношенных двигателей ТБ-3, которые стали греться - планер пришлось в аварийном порядке отцепить.

На удивление он нормально спланировал и удачно сел на кочковатом поле в районе Раменского аэродрома, вызвав панику среди зенитчиков и непредупрежденной команды батальона аэродромного обслуживания. Сбросив крылья, Т-60 своим ходом благополучно вернулся на базу в Монино. Из-за отсутствия других подходящих для данной цели бомбардировщиков, лучшим из которых был бы Пе-8, эта интересная работа не имела дальнейшего продолжения.

Летающий Т-60

Тем не менее, разработки по созданию летающего танка были приостановлены. Виной всему стали самолеты, а вернее, их отсутствие. Ни один бомбардировщик необходимым требованиям не удовлетворял, слишком маленькой была их мощность. Исключение составлял разве что стратегический бомбардировщик Пе-8, участвовавший, кстати, в бомбардировках города Берлин.

Но таких самолетов был слишком мало, чтобы использовать их еще и в экспериментальных разработках. Однако абсолютно неудачным данный эксперимент не назовешь — ведь была доказана возможность существования танкового летательного аппарата.

В 1942 году, несмотря на создание и принятие на вооружение более боеспособного легкого танка Т-70, параллельное с ним производство Т-60 сохранялось. Всего за 1942 год выпущено 1639 танков. Последние 55 машин завод № 37 сдавал в феврале 1943 года. Всего с 1941 года выпустили 5839 Т-60, армия приняла 5796 машин.

Технические характеристики танка Т - 60

Производство СССР

Боевая масса 5,8 - 6,4 т

Длина 4 100 мм

Ширина 2 392 мм

Высота 2 035 мм

Клиренс 300 мм

Экипаж 2 человека
Вооружение
20-мм пушка ШВАК-20 (ТНШ) длина ствола 82,4 калибров
1х 7,62-мм пулемет ДТ

Скорострельность 20 мм пушка 200 выстрелов в минуту

Боекомплект 780 снарядов, 945 патронов (15 дисков)

Бронепробиваемость 20 мм пушки

Бронебойный снаряд с 50 метров Пробиваемая броня - 35 мм

Бронебойный снаряд со 100 метров Пробиваемая броня - 28 мм

Бронебойный снаряд с 300 метров Пробиваемая броня - 22 мм

Бронебойный снаряд с 500 метров Пробиваемая броня - 15 мм

Бронирование
Тип брони гомогенная катаная высокой твёрдости

Лоб корпуса (верх)
Лоб корпуса (середина)
Лоб корпуса (низ)
Борт корпуса
Корма корпуса (верх)
Корма корпуса (низ)
Днище
Крыша корпуса
Маска орудия
Борт башни
Крыша башни 15-мм / 70 % и 35-мм / 16 %
35мм / -28 %
10-мм / -76 %
15-мм / 0 %
10-мм / 76 %
25мм / -14 %
10-мм
13-мм
20-мм
25-35-мм / 25 %
10-мм

Тип двигателя Карбюраторный "ГАЗ-22"

Максимальная мощность 70 л.с.

Удельная мощность,
лошадиных сил на тонну 10,7—12,0

Емкость баков литров 00

Расход топлива на 100 км 00

Скорость по шоссе 45 км/ч
Скорость по проселку 20 - 25 км/ч

Произведено штук 5920
Стоимость производства
В 1941 - 81.000 рублей, затем 75.000 и 65.000 рублей

T-70 легкий танк

Танк T-70 принимает участие в Panzer Front Bis, и вы можете его использовать.

История создания и описание конструкции танка Т-70

Танк Т-70 был разработан осенью 1941 году в КБ Горьковского автозавода (конструктор Н.А.Астров) и предназначался для замены легкого танка Т-60. В январе 1942-го после показа первого опытного образца И. В. Сталину танк приняли на вооружение Красной Армии. Лучший легкий танк Красной Армии и второй по числу выпущенных и участвовавших в Великой Отечественной войне. Серийно производился заводами №37 (Свердловск), №38 (Киров) и ГАЗ (Горький).С марта на ГАЗе началось его серийное производство (сначала параллельно с Т-60) Всего с марта 1942 по осень 1943 года изготовлено более 8 тысяч 200 единиц.

Корпуса танков (их поставлял Муромский паровозостроительный завод) сваривались из катаных броневых листов, установленных под углами наклона от 30 до 60 градусов. По толщине лобовых листов брони Т-70 не уступал среднему танку Т-34. В одноместной сварной граненой башне (на прототипе, впервые на легких танках, использовали литую башню конструкции В. А. Дедкова), смещенной влево относительно продольной оси корпуса, устанавливалась 45-мм пушка и спаренный с нею пулемет ДТ. Для увеличения прочности стыки листов башни прикрывались броневыми угольниками. На крышке люка башни размещалась невращающаяся башенка со смотровыми щелями по периметру и перископический прибор наблюдения.

В средней части корпуса вдоль правого борта находился силовой агрегат ГАЗ-203, состоявший из двух двигателей ГАЗ-70-6004 (передний) и ГАЗ-70-6005 (задний), спаренных последовательно. Коленчатые валы двигателей соединялись муфтой с упругими втулками. Системы смазки обоих двигателей были независимыми, а система охлаждения — общей. Раздельная для двигателей система питания включала два топливных бака по 220 л каждый, размещенных в корме корпуса. Батарейные системы зажигания двигателей также были независимыми друг от друга.

Ходовая часть танка состояла из пяти опорных обрезиненных катков на борт, трех поддерживающих катков, ведущего колеса переднего расположения со съемным зубчатым венцом и направляющего колеса, аналогичного по устройству опорному катку. Подвеска опорных катков — индивидуальная торсионная. В состав трансмиссии входили: двухдисковый полуцентробежного типа главный фрикцион сухого трения, четырехступенчатая коробка передач типа ЗИС-5, главная передача, бортовые фрикционы и бортовые передачи.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Корпус танка сваривался из катаных броневых листов, установленных под углами наклона от 30 до 60 градусов. В одноместной сварной башне, смещенной влево относительно продольной оси корпуса, устанавливалась 45-мм пушка и спаренный с нею пулемет ДТ. Для увеличения прочности стыки листов башни прикрывались броневыми угольниками. На крышке люка башни размещалась невращающаяся башенка со смотровыми щелями по периметру и перископический прибор наблюдения.

По ходу производства Т-70 в производственный процесс вносились изменения, например, изначально гомогенную броню для танка стали подвергать поверхностной закалке по методу, разработанному технологами завода № 264 (Красноармейская судоверфь) в городе Сарепта. В результате при той же толщине брони её снарядостойкость у Т-70 поздних серий была несколько увеличена.

С сентября 1942 года началось производство танка Т-70М с усиленной ходовой частью и трансмиссией. Были увеличены ширина гусеничной цепи, шаг трака, диаметр зубчатого венца ведущего колеса. Ширина опорного катка возросла с 104 до 130 мм. Усилили также поддерживающие катки и бортовые передачи. Внесли и ряд других мелких изменений, в частности смотровую щель на люке механика-водителя заменили перископическим прибором наблюдения. Помимо ГАЗа, некоторое количество этих танков изготовили в Кирове и Свердловске, куда горьковчане поставляли силовые агрегаты.

В процессе серийного выпуска лёгкого танка Т-70 был задействован не только ГАЗ, но и многочисленные предприятия Поволжского и Вятского регионов страны. Бронекорпуса для «семидесятки» поставляли заводы в Выксе, Кулебаках и Саратове. По механическим частям, оптике, вооружению, электрике и контрольно-измерительным приборам смежниками выступало большое количество предприятий Горького, Горьковской области и других регионов СССР.

По сравнению с Т-60 новый лёгкий танк требовал вдвое больше двигателей, более толстой (то есть более сложной и трудоёмкой в изготовлении) катаной брони, поэтому изначально с планами по выпуску Т-70 справлялся только ГАЗ, завод № 38 в Кирове вышел на установленный правительством уровень производства только в июне 1942 года. Завод № 37 в Свердловске сумел выпустить только 10 Т-70, после чего из-за производственных и организационных трудностей к этому заданию не возвращался, продолжая выпускать Т-60.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Большинство Т-70 было выпущено на ГАЗе, причём общее число выпущенных «семидесяток» могло быть ещё более крупным, но перед Курской битвой немцы совершили ряд глубинных воздушных рейдов на Горький.

Целью этих налётов были различные предприятия и объекты инфраструктуры города, который, несмотря на наличие авиазавода № 21, не имел истребителей-перехватчиков в системе своей ПВО, которая включала затемнение и зенитные батареи. Последние концентрировались в основном у стратегически важных точечных объектов — мостов через Оку и Волгу и административного центра города, промышленные зоны защищались гораздо слабее.

В результате этого большая часть урона пришлась на известные немецкому командованию предприятия города (в мосты попаданий не было, в историческую часть города попали единичные бомбы). В первую очередь пострадал ГАЗ, который потерял почти половину единиц своего оборудования, и завод имени Ленина, директор и руководство которого погибли в результате прямого попадания авиабомбы в командный пункт завода.

Последнее предприятие также выступало смежником в производстве Т-70, поставляя коммуникационное радиооборудование для всех танковых производств города. В щепки от шпал и причудливым образом изогнутые рельсы была превращена трамвайная линия, которая в военное время помимо доставки рабочих и служащих ГАЗа на работу использовалась и для грузовых перевозок в интересах завода, разбомбленным оказалось и паровозное депо предприятия.

Несмотря на самоотверженный труд горьковчан (трамвайную линию восстановили через сутки, удалось вернуть в строй большую часть повреждённого оборудования), ГАЗ резко снизил выпуск своей продукции. Пришлось приостановить выпуск грузовиков и бронеавтомобилей БА-64, но Т-70 непрерывно продолжали сходить со сборочных линий завода. Однако выпуск мая 1943 года удалось перекрыть только в октябре того года, когда производство Т-70 уже заканчивалось. По результатам Курской битвы в руководстве страны возобладало мнение, что лёгкий танк Т-70 более не нужен РККА, акценты сместились в сторону выпуска САУ СУ-76М на его базе. Поэтому в октябре 1943 года производство Т-70 было официально завершено, хотя ещё какое-то время «семидесятки» поставлялись в войска за счёт созданного ранее задела бронекорпусов.

Броневой корпус и башня танка Т-70

Броневой корпус танка сваривался из катаных броневых плит толщиной 6, 10, 15, 25, 35 и 45 мм. У машин ранних серий бронеплиты были гомогенными, у поздних — гетерогенными (применялась поверхностная закалка). Толщина брони оставалась неизменной по ходу производства танка. Броневая защита дифференцированная, противопульная. Лобовые и кормовые бронеплиты имели рациональные углы наклона, борта вертикальные. Борт Т-70 изготавливался из двух бронеплит, соединяемых сваркой. Для усиления сварного шва внутри корпуса устанавливалась вертикальная балка жёсткости, приклёпывавшаяся к передней и задней бортовым частям. Ряд бронеплит корпуса (надмоторный и надрадиаторный листы) выполнялся съёмным для удобства обслуживания и замены различных узлов и агрегатов танка. Рабочее место механика-водителя находилось в передней части бронекорпуса танка с некоторым смещением влево от центральной продольной плоскости машины.

Люк для посадки-высадки механика-водителя располагался на лобовой бронеплите и был снабжён уравновешивающим механизмом для облегчения открывания. Наличие люка механика-водителя ослабляло стойкость верхней лобовой детали к снарядным попаданиям. Днище Т-70 сваривалось из трёх броневых плит разной толщины, и для обеспечения жёсткости к нему приваривались поперечные коробчатые балки, в которых располагались торсионы узлов подвески. В передней части днища под сиденьем механика водителя был сделан аварийный люк-лаз. Корпус также имел ряд воздухопритоков, люков, лючков и технологических отверстий для вентиляции обитаемых помещений танка, слива топлива и масла, доступа к горловинам топливных баков, другим узлам и агрегатам машины. Ряд этих отверстий защищался броневыми крышками, заслонками и кожухами.

Восьмигранная сварная башня в форме усечённой пирамиды имела борта толщиной 35 мм, которые располагались под углом 23 градуса к вертикали для повышения стойкости. Сварные стыки граней башни дополнительно усиливались броневыми угольниками. Лобовая часть башни защищалась бронемаской толщиной 50 мм, в которой имелись амбразуры для установки пушки, пулемёта и прицела. Ось вращения башни не совпадала с плоскостью продольной симметрии машины вследствие установки мотора по правому борту танка.

В крыше башни располагался откидной люк для посадки-высадки командира машины. В свою очередь, в люке был небольшой лючок для флажковой внешней сигнализации. Также в крышке люка устанавливался поворотный смотровой зеркальный прибор, что было впервые применённым решением на лёгких советских танках. Башня устанавливалась на шариковой опоре и фиксировалась захватами во избежание сваливания при сильном крене или опрокидывании танка.

Вооружение танка Т-70

В конце 1931 года конструкторы завода № 8 вставили в кожух 37-мм противотанковой пушки обр.1930 года новую трубу калибра 45 мм и слегка укрепили лафет. Эта система была принята на вооружение в марте 1932 года под названием «45-мм противотанковая пушка образца 1932 года», заводской индекс орудия — 19К. Затем конструкторы завода № 8 перепроектировали полевую пушку 19К для установки ее в танк, получившей название «45-мм танковая пушка обр.1932 г.» и, соответственно, заводской индекс 20К.

По сравнению с орудием Б-3 танковая пушка 20К имела ряд преимуществ. Несколько увеличилась бронепробиваемость бронебойными снарядами, резко возрос (с 0,645 кг до 2,15 кг) вес осколочного снаряда, а вес взрывчатого вещества в снаряде — с 22 грамм до 118 грамм. Наконец, была увеличена скорострельность за счет введения вертикального клинового полуавтоматического затвора, хотя отладка полуавтоматики заняла около четырех лет и первые серии пушек 20К выпускались с автоматикой, затем с полуавтоматикой на бронебойных и автоматики на осколочно-фугасных снарядах, и только в 1935 году стали поступать пушки с отлаженной полуавтоматикой на всех типах боеприпасов. Но пушка 20К имела и недостаток — она не помещалась в маленькие башни Т-26 и БТ-2. Теоретически ее можно было втиснуть в башню, но для этого требовалось ввести уравновешивающий механизм, новый подъемный механизм и оставить в башне лишь одного человека, второй номер уже не помещался. На это руководство РККА не пошло и танки Т-26 и БТ стали выпускаться с большой башней. Соответственно, Т-26 стал однобашенным. Первый однобашенный танк Т-26 с 45-мм пушкой обр.1932 года был подан на НИАП 31 мая 1933 года.

С 1932 года пушки 20К серийно производились на заводе № 8. В 1932 году было сдано 10 пушек; в 1933 году — 2099; в 1934 году — 2005; в 1935 году — 2443 и т. д. Всего на 1 января 1941 года было изготовлено 21564 45-мм пушек 20К.

В 1941 году заводу № 8 выдано задание на производство 2664 45-мм танковых пушек 20К и в дальнейшем свертывания производства 20К не планировалось, так как они должны были поступить на вооружение нового основного танка (Т-50 или Т-126СП). Фактически в 1941 году изготовили 2759 пушек.

С 1942 года производство пушек 20К было перенесено на завод № 235, где в 1942 году было выпущено 5090 орудий, а в 1943 году — 3040. На этом производство 45-мм пушек 20К было окончательно прекращено. С начала 30-х годов до середины 1943 года 45-мм пушка являлась фактически единственным противотанковым орудием. Причем до 1942 года 45-мм пушки обр.1932/38 на дистанции до 500 м пробивали броню любых немецких танков и превосходили немецкие 37-мм ПТП РaК.36.

Пушки 20К несколько раз модифицировали. Так, орудие образца 1934 года отличалось от эталонного орудия образца 1932 года устройством полуавтоматики, противооткатных систем, подъемного механизма и т. д., а в орудии образца 1938 года был введен электроспуск. На данном вебсайте все эти артсистемы сведены под общее название «45-мм танковая пушка обр. 1932/38» для того, чтобы всякий раз не вдаваться в малосущественные детали.

В 1938 году для 45-мм пушек образца 1938 года с электроспуском был разработан прицел ТОС со стабилизацией линии прицеливания в вертикальной плоскости. Стабилизация осуществлялась с помощью гироскопа, подвешенного в головной части прицела в кожухе. ТОС начали было устанавливать на часть танков Т-26 и БТ-7, но в начале войны эта система была снята с вооружения из-за недостаточного освоения в войсках (то есть танкисты ее просто-напросто отключали), а также некоторых конструктивных и эксплуатационных недостатков, устранять которые в то тяжелое время было некогда.

В 1936 году в Военной Электротехнической академии РККА по проекту инженера Рождественского был изготовлен опытный образец механизма автоматической подачи к 45-мм танковым пушкам. Заводу № 8 было поручено отладить этот механизм и начать его серийное производство, но завод два года не приступал к этому заданию, а затем вообще отказался от него.

В 1938 году в НИТИ на базе 45-мм пушки 20К была создана 45-мм автоматическая танковая пушка ВЭТОГ с автоматикой и ленточным питанием по образцу 37-мм пушки Максима. В этом же году Артиллерийское управление постановило все работы по пушке ВЭТОГ прекратить, объясняя это тем, что «завод № 8 работает над 45-мм и 37-мм автоматическими пушками. Та из них, которая будет раньше отработана, будет передана для использования в телетанках».

Основным вооружением Т-70 являлась нарезная полуавтоматическая 45-мм танковая пушка обр. 1932/38 гг. (20-К или 20К). Орудие монтировалось на цапфах справа от плоскости продольной симметрии башни для удобства работы командира машины. Пушка 20-К имела ствол длиной 46 калибров, высота линии огня составляла 1540 мм, дальность стрельбы прямой наводкой достигала 3 600 м, максимально возможная — 4 800 м. С пушкой был спарен 7,62-мм пулемёт ДТ-29, который мог легко сниматься со спаренной установки и использоваться вне танка как пехотный. Спаренная установка имела диапазон углов возвышения от - 6 до + 20 градусов и круговой обстрел по горизонтали. Поворотный механизм башни зубчатого типа, с ручным приводом, располагался слева от командира танка, а подъёмный механизм пушки (винтового типа, также с ручным приводом) — справа. Спуск пушки и пулемёта — ножной: при нажатии левой педали открывался огонь из пулемёта, правой — из пушки.

В состав боекомплекта танковой пушки 20 К входили снаряды восьми различных типов.

Боекомплект орудия составлял 90 (70 для Т-70М) выстрелов унитарного заряжания (патронов). Для повышения удобства работы командира двадцать выстрелов располагались в специальном магазине, прочие — в стандартной укладке по бортам боевого отделения. При стрельбе бронебойными снарядами экстракция стреляной гильзы осуществлялась автоматически, а при ведении огня осколочными снарядами из-за меньшей длины отката ствола, обусловленной малой начальной скоростью осколочного снаряда, полуавтоматика не работала, и командиру приходилось открывать затвор и вынимать стреляную гильзу вручную. Теоретическая скорострельность орудия составляла 7-12 выстрелов в минуту, но из-за отсутствия заряжающего, необходимости ручной экстракции стреляной гильзы от осколочного снаряда темп огня на практике был в разы ниже, 3—5 выстрелов в минуту.

Таблица пронепробиваемости 45 мм танковой пушки 20 К.

Спаренный пулемёт ДТ имел боекомплект в 945 патронов (15 дисков), также экипаж снабжался одним пистолетом-пулемётом ППШ с 3 дисками (213 патронов) и 10 ручными гранатами Ф-1. В ряде случаев к этому вооружению добавлялся пистолет для стрельбы сигнальными ракетами.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-60, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Двигатель танка Т-70

Т-70 оснащался силовым агрегатом ГАЗ-203 из спаренных четырёхтактных рядных шестицилиндровых карбюраторных двигателей жидкостного охлаждения ГАЗ-202 (ГАЗ-70-6004 — передний и ГАЗ-70-6005 — задний). ГАЗ-202 был дефорсированной до 70 л. с. (51,5 кВт) танковой версией автомобильного двигателя ГАЗ-11 мощностью 85 л. с. Уменьшение мощности преследовало цель увеличения надёжности работы и повышения ресурса мотора.[7] В итоге максимальная суммарная мощность агрегата ГАЗ-203 достигала 140 л. с. (103 кВт) при 3400 оборотах в минуту. На оба двигателя ставились карбюраторы типа «М».

Коленчатые валы двигателей соединялись муфтой с упругими втулками; во избежание продольных колебаний всего агрегата картер маховика переднего ГАЗ-202 соединялся тягой с правым бортом танка. Системы зажигания, смазки и подачи топлива были свои у каждой «половинки» ГАЗ-203. В системе охлаждения силового агрегата водяной насос был общим, но водомасляный радиатор был двухсекционным, каждая секция отвечала за обслуживание своего ГАЗ-202. Установка ГАЗ-203 снабжалась воздухоочистителем масляно-инерционного типа.

Как и его предшественник Т-60, Т-70 оснащался предпусковым подогревателем двигателя для его эксплуатации в зимних условиях. Между бортом танка и двигателем устанавливался цилиндрический котёл, за счёт термосифонной циркуляции антифриза в котором осуществлялся подогрев. Котёл разогревался наружной бензиновой паяльной лампой. Котёл подогревателя и водомасляный радиатор являлись составной частью системы охлаждения всего силового агрегата танка.

Пуск двигателя осуществлялся двумя параллельно соединёнными стартерами СТ-40 (мощность 1,3 л. с. или 0,96 кВт). У командирских танков с радиостанцией стартеры были более мощными — на них устанавливали модель СТ-06 мощностью 2 л. с. (1,5 кВт). Также танк можно было завести ручной рукояткой или буксировкой другим танком.

Два топливных бака общим объёмом 440 л располагались в кормовом отделении. Запаса топлива хватало на 360 км хода по шоссе, поздние танки имели несколько меньший запас хода — 320 км, а у потяжелевшей до 10 тонн модификации Т-70М он составлял 250 км. Топливом для Т-70 служил авиационный бензин марок КБ-70 или Б-70.
Трансмиссия танка Т-70

Танк Т-70 оснащался механической трансмиссией, в состав которой входили:
* двухдисковый полуцентробежный главный фрикцион сухого трения «стали по феродо»;
* четырёхступенчатая коробка передач (4 передачи вперёд и 1 назад), использованы детали от грузовика ЗИС-5;
* карданный вал;
* коническая главная передача;
* два многодисковых бортовых фрикциона сухого трения «сталь по стали» и с ленточными тормозами с накладками из феродо;
* два простых однорядных бортовых редуктора.
Все приводы управления трансмиссией — механические, механик-водитель управлял поворотом и торможением танка двумя рычагами по обе стороны своего рабочего места.
Ходовая часть танка Т-70

Ходовая часть танка Т-70 в известной степени была унаследована от его предшественника Т-60. Подвеска машины — индивидуальная торсионная без амортизаторов для каждого из 5 сплошных односкатных штампованных опорных катков малого диаметра (550 мм) с резиновыми бандажами по каждому борту. Напротив ближних к корме узлов подвески к бронекорпусу приваривались ограничители хода балансиров подвески с резиновыми буферами для смягчения ударов, для первого и третьего от лба машины узлов подвески роль ограничителей играли поддерживающие катки. Ведущие колёса цевочного зацепления со съёмными зубчатыми венцами располагались спереди, а унифицированные с опорными катками ленивцы с механизмом натяжения гусеницы — сзади. Верхняя ветвь гусеницы поддерживалась тремя малыми поддерживающими катками по каждому борту. К корпусу танка приклёпывались отбойники для предотвращения заклинивания гусеницы при движении танка со значительным креном на один из бортов. Гусеница мелкозвенчатая из 91 трака, ширина двухгребневого трака составляет 260 мм.

У модификации Т-70М ходовая часть была изменена с целью её усиления, модифицированные узлы были несовместимы с аналогичными на исходном варианте Т-70. У Т-70М ширина трака была увеличена до 300 мм, а шаг трака — до 111 мм. Как результат, число траков в гусенице было сокращено до 80 шт. Уширение трака потребовало соответствующего уширения опорных катков до 130 мм, а также усиления торсионов подвески — их диаметр был увеличен с 34 до 36 мм. У Т-70М были дополнительно усилены поддерживающие катки, остановочные тормоза (уширены тормозные ленты вместе барабанами с 90 до 124 мм) и бортовые редукторы.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Танк Т-70, музей БТТ в Кубинке.

Электрооборудование танка Т-70

Электропроводка в танке Т-70 была однопроводной, вторым проводом служил бронекорпус машины. Источниками электроэнергии (рабочее напряжение 12 В, на танках первых серий — 6 В) были генератор ГАЗ-27А с реле-регулятором РРА-44 или РРА-4574 мощностью 250 Вт и две последовательно соединённые аккумуляторные батареи марки 3-СТЭ-112 общей ёмкостью 112 А·ч. С августа 1942 года на командирские танки стали устанавливать более мощный 500-ваттный генератор ГТ-500С или ДСФ-500Т с реле-регуляторами РРК-37-500Т или РРК-ГТ-500С. Линейные танки получили унифицированный с Т-60 генератор Г-41 стандартной мощности с реле-регулятором РРА-364. Потребители электроэнергии включали в себя:

* наружное и внутреннее освещение машины, прибор подсветки прицельных шкал;
* наружный звуковой сигнал;
* средства связи — радиостанция и танковое переговорное устройство (или одностороннее трёхцветное светосигнальное устройство от командира к механику-водителю);
* электрика моторной группы — стартер СТ-40 или СТ-06, катушка зажигания, распределитель, свечи и т. д

Средства связи танка Т - 70

На линейных танках средством внутренней односторонней связи от командира к механику-водителю служило трёхцветное светосигнальное устройство и внутреннее переговорное устройство ТПУ-2, средств внешней связи, за исключением флажков, не предусматривалось. На командирских танках в башне устанавливалась радиостанция 9Р или 12РТ и внутреннее переговорное устройство ТПУ-2Ф.

Радиостанция 9Р представляла собой комплект из передатчика, приёмника и умформеров (одноякорных мотор-генераторов) для их питания, подсоединяемых к бортовой электросети напряжением 12 В. С технической точки зрения она являлась дуплексной ламповой коротковолновой гетеродинной радиостанцией выходной мощностью 20 Вт, работающей на передачу в диапазоне частот от 4 до 5,625 МГц (соответственно длины волн от 53,3 до 75 м) а на приём — от 3,75 до 6 МГц (длины волн от 50 до 80 м).

Разный диапазон передатчика и приёмника объяснялся тем обстоятельством, что для двусторонней связи «танк — танк» предназначался диапазон 4—5,625 МГц, а расширенный диапазон приёмника использовался для односторонней связи «штаб — танк».

На стоянке дальность связи в телефонном режиме (голосовой, амплитудная модуляция несущей) при отсутствии помех достигала 15—25 км, в движении она несколько уменьшалась. Большую дальность связи можно было получить в телеграфном режиме, когда информация передавалась телеграфным ключом азбукой Морзе или иной дискретной системой кодирования. 12РТ являлась не танковой, а автомобильной радиостанцией и использовалась при нехватке 9Р.

Танковое переговорное устройство ТПУ-2Ф позволяло вести переговоры между членами экипажа танка даже в сильно зашумленной обстановке и подключать шлемофонную гарнитуру (головные телефоны и ларингофоны) к радиостанции для внешней связи.

Серийные модификации

Лёгкий танк Т-70 выпускался в двух вариантах, идентичных по вооружению, броневой защите, моторной группе. Различия в основном касались устройства ходовой части. * Т-70 — исходный вариант лёгкого танка непосредственной поддержки пехоты, масса 9,2 т, боекомплект 90 выстрелов;
* Т-70М — усовершенствована ходовая часть: уширены гусеницы и опорные катки, усилены торсионы подвески. Боекомплект сокращён до 70 выстрелов, масса возросла до 9,8 т.
Разнотипность эксплуатировавшихся в войсках Т-70 (они были несовместимы по различающимся узлам конструкции, довести Т-70 до Т-70М также было невозможно) вызывала нарекания как представителей фронтовых частей, так и высшего командования страны.

«Семидесятки» состояли на вооружении танковых бригад и полков, так называемой смешанной организации, совместно с Т-34, а после прекращения осенью 1943 года их производства в основном использовались в самоходно-артиллерийских дивизионах, полках и бригадах СУ-76 в качестве командирских машин. Помимо Красной Армии, танками Т-70М вооружались Войско Польское и Чехословацкий корпус. Всего за время серийного выпуска было произведено 8226 легких танков Т-70 и Т-70М.

Основные серийные модификации:
Т-70 (образца 1942 года) - командирский танк;
Т-70 (образца 1943 года) - танк с литой башней;
Т-70М - тот же танк, но уже с усовершенствованной ходовой частью.

Машины на базе танка Т-70

Удлинённая ходовая часть танка Т-70М послужила базой для самоходно-артиллерийской установки непосредственной поддержки пехоты СУ-76, вооружённой широко распространённой и популярной в РККА 76-мм дивизионной пушкой ЗиС-3.

Поскольку разместить габаритное боевое отделение на исходном варианте Т-70 оказалось невозможным по компоновочным соображениям, его базу удлинили с добавлением шестого опорного катка на борт. Для высвобождения места в корме машины также потребовалось перекомпоновать внутренние узлы и агрегаты (радиатор, топливные баки).

После постройки нескольких опытных образцов, варьирующихся частными конструктивными решениями, в конце 1942 года САУ на базе танка Т-70М была запущена в серийное производство под индексом СУ-76. В дальнейшем эта боевая машина стала совершенствоваться независимо — в начале 1943 года появилась модификация СУ-76М с устранёнными недостатками моторно-трансмиссионной группы, а в конце 1944 года — зенитная самоходная установка ЗСУ-37 на её базе.

В их серийном выпуске в 1944—1945 гг. широко использовались узлы и агрегаты Т-70М, который к тому времени был уже снят с производства.

Танки Т-70 состояли на вооружении танковых бригад и полков смешанной организации совместно с Т-34, а в дальнейшем использовались в самоходно-артиллерийских дивизионах, полках и бригадах СУ-76 в качестве командирских машин. Часто ими были укомплектованы танковые подразделения в мотоциклетных частях. Т-70 применялись в боевых действиях вплоть до конца войны.

По защите, вооружению и маневренности они превосходили легкие танки Вермахта как немецкого, так и чехословацкого производства. Главный недостаток Т-70 - перегруженность командира танка, выполняющего функции наводчика и заряжающего.

Танки Т-70 состояли также на вооружении Войска Польского (53 ед.) и Чехословацкого корпуса (10 ед.).

Подбитые «Пантеры», уничтоженные легким советским танком Т-70 младшего лейтенанта А.Пегова.

В умелых руках Т-70 был грозной машиной, приведем в качестве примера выдержку из наградного листа командира танка Т-70 А.Пегова (3-я гв. танковая армия).

« 26 марта проводя разведку, младший лейтенант Пегов заметил движущуюся по дороге колонну вражеских танков «Пантера». Дав водителю указание отъехать в кустарник, тов. Пегов зарядил орудие и стал ждать. Подпустив головной танк на расстояние 200 метров, младший лейтенант уничтожил головной танк выстрелом в борт, а затем, повредив ленивец второй машины, заблокировал дорогу для остальных танков, фактически сорвав контрнаступление врага.»

Технические характеристики танка Т - 70

Производство СССР

Боевая масса 9,2 - 9,8 т

Длина 4 420 мм

Ширина 2 392 мм

Высота 1 750 мм

Клиренс 300 мм

Экипаж 2 человека
Вооружение

Пушка 45-мм тип 20-К длина ствола 46 калибров
1х 7,62-мм пулемет ДТ

Боекомплект 90 снарядов
Скорострельность 7 - 12 выстрелов в минуту
БР-240П с нач. ск. 985 м/с :

Дистанция 100 метров: 96 мм брони / 70 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 200 метров: 65 мм брони / 84 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 300 метров: 59 мм брони / 72 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 400 метров: 61 мм брони / 53 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 500 метров: 51 мм брони / 47 мм при 60 градусах встречи
БР-240СП с нач. ск. 757 м/с:

Дистанция 100 метров: 59 мм брони / 49 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 250 метров: 55 мм брони / 45 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 500 метров: 51 мм брони / 40 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 1000 метров: 40 мм брони / 32 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 1500 метров: 33 мм брони / 26 мм при 60 градусах встречи
Дистанция 2000 метров: 26 мм брони / 22 мм при 60 градусах встречи
Бронирование

Тип брони гомогенная катаная высокой твёрдости
Лоб корпуса (верх)
Лоб корпуса (середина)
Лоб корпуса (низ)
Борт корпуса
Корма корпуса (верх)
Корма корпуса (низ)
Днище
Крыша корпуса
Маска орудия
Борт башни
Крыша башни 35-мм / 61 %
45-мм / -30 %
15-мм / -81 %
15-мм / 0 %
15-мм / 76 %
25мм /-14 %
10-мм и 6-мм
10-мм
50-мм + 15-мм
35-мм / 23 %
10-мм

Тип двигателя Газ 203, спаренные рядные 4-х тактные, 6-ти цилиндровые карбюраторные

Максимальная мощность 2 х 70 л.с.

Удельная мощность,
лошадиных сил на тонну 15,2 - 14,2

Емкость баков литров 00

Расход топлива на 100 км 00

Запас хода По шоссе 410 - 450км
Запас хода По проселку 360 - 250 км

Скорость по шоссе 42 км/ч

Скорость по проселку 20 - 25 км/ч

Произведено штук 8231
Стоимость производства
65 000 рублей

Тяжелый танк КВ-1 - "Клим Ворошилов", модель 1940. Вооружение: 76-мм пушка Л-11. Масса в снаряженном состоянии: 47500 кг.

КВ-1 тяжелый танк

Тяжелый танк КВ-1 - "Клим Ворошилов", принимает участие в битве за Гайтолово, в миссии "совхоз Октябрьский", "Высоте 220.5", а также в миссиях в Синявино и Витебске. В Panzer Front участвуют два варианта КВ, это модель 1940, которая имеет сварную башню с дополнительными плитами установленными с креплением на болтах, а также модель 1942 с цельнолитой башней.

КВ - основной советский тяжелый танк начального периода войны, в 1944 году он был заменен новым танком ИС (Иосиф Сталин) который являлся переработанным и улучшенным вариантом КВ.

Подобно другим советским танкам его дизайн и исполнение были крепкими и надежными, дизельный двигатель В2 давал мощность в 500 Л/С, позволяя развивать по шоссе скорость до 36 к/ч.

Основным вооружением КВ была пушка ЗИС-5 76.2mm длиной в 41.5 калибров, три 7.62mm пулемета ДТ, боеукладка вмещала 98 зарядов, но можно было загрузить дополнительные снаряды , еще половину от комплекта. Также использовалась дополнительная навесное бронирование башни. Советские тяжелые танки КВ также имели третий пулемет в задней части башни.

Превосходное бронирование КВ защищало его от всех типов противотанковых орудий и танков на дальних и средних дистанциях боя в течении первого года войны.

Тем не менее замененные ИС-ами КВ оставались на службе до конца войны, один батальон даже принимал участие в заключительной битве за Берлин.

ЗА СТАЛИНА ! В целом мире большом, нету силы такой, чтобы нашу страну сокрушила,
С нами Сталин родной и железной рукой нас к Победе ведет Ворошилов !

История создания и описание конструкции

В соответствии с постановлением Комитета Обороны СССР в конце 1938 года на Кировском заводе в Ленинграде началось проектирование нового тяжелого танка с противоснарядным бронированием, получившего название СМК («Сергей Миронович Киров»). Разработкой еще одного тяжелого танка, названного Т-100, занимался Ленинградский завод опытного машиностроения имени Кирова (№ 185).

Ведущим конструктором танка СМК был А. С. Ермолаев. Первоначальным проектом предусматривалось создание трехбашенной машины, при этом ее масса достигала 55 т. В процессе работы от одной башни отказались, а сэкономленный вес направили на утолщение брони. Параллельно с СМК группа дипломников Военной академии механизации и моторизации имени Сталина, проходивших практику на Кировском заводе, разработала проект однобашенного тяжелого танка KB («Клим Ворошилов»). По сути дела, KB представлял собой уменьшенный по длине на два опорных катка СМК с одной башней и дизельным двигателем.

В августе 1939 года танки СМК и KB изготовили в металле. В конце сентября оба танка приняли участие в показе новых образцов бронетанковой техники на НИБТПолигоне в подмосковной Кубинке, а 19 декабря тяжелый танк KB был принят на вооружение Красной Армии. Несколько ранее опытные тяжелые танки придали 20-й танковой бригаде, участвовавшей в боях на Карельском перешейке. Первый бой они приняли 17 декабря при попытке прорыва Хоттиненского укрепрайона «линии Маннергейма». При этом танк СМК подорвался на мине и был оставлен экипажем.

Танк KB показал себя с лучшей стороны, однако очень быстро выяснилось, что 76-мм пушка Л-11 слаба для борьбы с дотами. Поэтому в сжатые сроки разработали и построили танк КВ-2 с башней увеличенного размера, вооруженный 152-мм гаубицей М-10. К 5 марта 1940 года три КВ-2 были отправлены на фронт.

Фактически серийное производство танков КВ-1 и КВ-2 началось в феврале 1940 года на Ленинградском Кировском заводе. В соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 19 июня к выпуску KB должен был подключиться и Челябинский тракторный завод (ЧТЗ). 31 декабря была произведена опытная сборка первого KB уральского производства. Одновременно в Челябинске началось строительство специального корпуса для сборки тяжелых танков. Следует отметить что начиная с ноября 1940 в танк КВ-1 вместо пушки Л-11 начали устанавливать 76-мм пушку Ф-32 производства Горьковского завода № 92.

КВ 1 Э - корпус танка имеет экраны, башня неэкранирована. Вооружение: - 76-мм пушка Ф-32. Танк установлен у диорамы «Прорыв блокады Ленинграда».

Планом опытных работ на 1940 год предусматривалось создание новых образцов танка КВ. Так, к 1 ноября предполагалось изготовить два KB с бронированием толщиной в 90 мм: один с пушкой Ф-32, другой — с 85-мм пушкой, а к 1 декабря — два KB со 100-мм броней и аналогичным вооружением. Эти танки были построены и получили обозначение КВ-3 (объекты 220, 221, 222). План производства на 1941 год предусматривал выпуск 1200 таких машин. Из них 1000 (400 КВ-1, 100 КВ-2, 500 КВ-3) на Кировском заводе и 200 КВ-1 на ЧТЗ. Однако война внесла свои коррективы, в частности, к производству КВ-3 так и не приступили. Что же касается выпуска КВ-1 на ЧТЗ, то до 22 июня там собрали всего несколько танков. Всего же в 1940 году было построено 243 машины, а в первом полугодии 1941 года — 393.

Корпус танка сваривался из катаных броневых листов. Башня изготавливалась в двух вариантах — сварном и литом. В свою очередь, сварных башен также было две — с прямоугольной и закругленной кормой. Максимальная толщина брони у сварных башен достигала 75 мм, у литых — 95 мм. В первый год войны толщину брони башни довели до 105 мм. На танках более раннего выпуска броневую защиту усиливали 25-мм экранами, которые крепились к корпусу и башне болтами.

На танках первых выпусков устанавливалась 76-мм пушка Л-11, затем Ф-32 того же калибра. На части танков ставился и зенитный пулемет ДТ. Кроме того, танк вооружался тремя пулеметами — спаренным, курсовым и кормовым.

После начала войны на КВ устанавливалась 76-мм пушка ЗИС-5.
Изготовленный в августе 1941, опытный образец пушки до конца сентября проходил полигонные испытания на АНИОПе в штатной башне танка КВ-1. По окончании испытаний, в соответствии с условиями АБТУ и производственными требованиями, была разработана конструкция ЗИС-5 с баллистикой дивизионного орудия (как Ф-34).

В этом варианте ЗИС-5 отличалась от Ф-34, в основном, конструкцией некоторых элементов люльки и бронемаской. ЗИС-5 была принята на вооружение 30 сентября 1941 года, а уже с 1 октября 1941 года началось ее валовое производство на заводах № 92 и № 9 и продолжалось до 21 декабря 1943 года.

Основное отличие танка КВ-2 состояло в установке новой башни больших размеров. Общая высота его достигла 3240 мм. В башне, в маске, закрытой снаружи броневым кожухом, располагались 152-мм танковая гаубица М-10 образца 1938/40 года и спаренный с ней пулемет ДТ.

Тяжелый танк КВ 2 в Московском музее Вооруженных Сил. Вооружение: гаубица М-10Т калибра 152,4 мм, танковый вариант полевой гаубицы образца 1938 года (М-10).
Боекомплект орудия составлял 36 выстрелов раздельного заряжания. Три 7,62-мм пулемёта ДТ.
Боекомплект к пулеметам ДТ составлял 3087 патронов.

В кормовой части башни имелась дверца, рядом с которой в шаровой опоре размещался еще один ДТ. На танке сохранился также и курсовой пулемет в лобовом листе корпуса. Для стрельбы использовались телескопический прицел ТОД-9, перископический прицел ПТ-9 и командирская панорама ПТ-К. Боекомплект состоял из 36 выстрелов раздельного заряжания и 3087 патронов. Силовая установка, силовая передача, ходовая часть, электро — и радиооборудование были такие же, как и на КВ-1. Танк КВ-2 выпускался в ограниченном количестве и находился в производстве в 1940-1941 годах. После начала Великой Отечественной войны его выпуск был прекращен.

В этот же период велись проектные разработки танков КВ-4 (объект 224) и КВ-5 (объект 225) со 107-мм пушкой, 152-мм самоходной артиллерийской установки (объект 212), ремонтно-эвакуационного тягача (объект 214) и танка-электротральщика (объект 218), в которых широко использовались узлы и агрегаты танков КВ-1 и КВ-2.

Во втором полугодии 1941 года выпуск танков на Кировском заводе существенно возрос. К производству многих узлов и агрегатов подключились такие крупные ленинградские предприятия, как Ижорский и Металлический заводы, завод «Русский дизель» и другие. Из-за отсутствия дизелей В-2 танки КВ-1, так же как и Т-34, некоторое время выпускались с бензиновыми двигателями.

Однако в условиях блокады продолжать выпуск танков было невозможно. Поэтому с июля по декабрь в несколько этапов проводилась эвакуация Кировского завода из Ленинграда в Челябинск. 6 октября Челябинский тракторный был переименован в Кировский завод Наркомтанкопрома — ЧКЗ, ставший единственным заводом-изготовителем тяжелых танков вплоть до конца Великой Отечественной войны.

КВ-1 с литой башней и корпусными экранами. Вооружение: 76-мм пушка ЗИС-5. Абердинский полигон, США.

В 1942 году вместо танка КВ-1 начали производить его модернизированный вариант — КВ-1с («с» - скоростной). Масса танка была снижена до 42,5 т за счет уменьшения толщины броневых листов корпуса, массы агрегатов силовой передачи и ходовой части (гусеницу сузили до 608 мм), а также уменьшения габаритных размеров башни. Литая башня приобрела новую обтекаемую форму и командирскую башенку. Вооружение осталось прежним. Боекомплект сначала состоял из 94 выстрелов, позднее его удалось довести до 114 выстрелов. На КВ-1с была установлена и новая коробка передач с демультипликатором, обеспечивавшая восемь передач вперед и две назад.

КВ-1 C, модель 1942 года с цельнолитой башней. Вооружение: 76-мм пушка ЗИС-5. Буква "С" в абривиатуре названия танка означает "скоростной" - после установки цельнолитой башни, модернизации ходовой части и уменьшения массы конструкционных частей танка, существенно увеличилась его подвижность. Танк установлен у музея-диорамы «Прорыв блокады Ленинграда».

Со времени принятия на вооружение КВ-1 и КВ-2 коллектив конструкторского бюро постоянно работал над совершенствованием танков. Особенно активизировалась его деятельность с началом Великой Отечественной войны. В 1942 году вместо танка КВ-1 начали производить его модернизированный вариант - КВ-1С (скоростной). Масса танка была снижена до 42,5 тонн за счет уменьшения толщины броневых листов корпуса, массы агрегатов силовой передачи и ходовой части (ширину гусеницы уменьшили до 608 мм), а также уменьшения габаритных размеров башни.

Из-за острой нехватки алюминия на танке вместо алюминиевого радиатора был установлен простой железный. Литая башня с 76,2-мм пушкой приобрела новую обтекаемую форму и командирскую башенку. Боекомплект сначала состоял из 94 выстрелов, позднее его удалсь довести до 114 выстрелов. На КВ-1С была установлена и новая коробка передач с демультипликатором, обеспечивавшая 8 передач вперед и две назад. Машина была принята на вооружение 20 августа 1942 года. Новый модернизированный танк весил 42.500 кг.

По запросу посольства США в Москве два танка были направлены в США, где прошли испытания на Абердинском полигоне. В отчете об испытаниях отмечалось:"76,2-мм пушка танка очень хороша: проста, безотказна, боекомплект расположен удачно ... советский танк, обладая мощной броневой защитой, имеет торсионую подвеску, которая на испытаниях функционировала очень эффективно". Были отмечены и недостатки: устаревшая конструкция трансмиссии, плохие воздухоочистительные устройства, небрежная механическая обработка.

Танк КВ-1С выпускался до сентября 1943 года, когда он был заменен в производстве танком КВ-85. Всего было выпущено около 1230 танков.

С сентября 1943 года в войска начал поступать новый вариант танка — КВ-85. Установить 85-мм пушку в штатную башню танка KB-1с не удалось, поскольку для ля установки пушки такого калибра потребовалось создание новой литой башни больших размеров и расширение подбашенной коробки. Боекомплект 85-мм пушки Д-5Т составлял 70 выстрелов.

КВ-1 C, модель 1942 года с цельнолитой башней. Танк КВ-1С выпускался до сентября 1943 года, когда он был заменен в производстве танком КВ-85. Всего было выпущено около 1230 танков КВ-1С.

Экипаж сократился до 4 человек (за счет стрелка-радиста). Курсовой пулемет был жестко закреплен в лобовом листе корпуса — огонь из него вел механик-водитель. Силовая установка, трансмиссия и ходовая часть оставались полностью унифицированными с танком КВ-1с.

В 1942 году на базе КВ-1 построили опытные образцы самоходной артиллерийской установки КВ-7: один с двумя пушками ЗИС-5 и другой с тремя пушками — одной ЗИС-5 и двумя 45-мм. По замыслу конструкторов, удвоение и утроение вооружения должно было компенсировать недостаток танков в войсках. В опытном порядке создали и танк КВ-9, вооруженный 122-мм гаубицей У-11.

В 1942-1944 годах серийно производилась самоходная артиллерийская установка СУ-152 (КВ-14), построенная на базе танка КВ-1с и вооруженная 152-мм гаубицей-пушкой МЛ-20. На базе танков КВ-1, а затем и КВ-1с с апреля 1942 года выпускался огнеметный танк КВ-8. Корпус остался без изменений, в башне же вместо 76-мм пушки установили 45-мм образца 1934 года с маскировочным кожухом, воспроизводящим внешние очертания 76-мм пушки. Боекомплект ее состоял из 88 выстрелов.

Рядом с пулеметом, спаренным с пушкой, устанавливался огнемет АТО-41. На танке КВ-8, базой для которого служил КВ-1с, спаренный пулемет был изъят.

Танк того же класса, что и KB — «Тигр» — появился у немцев только в конце 1942 года. И тут судьба сыграла с KB вторую злую шутку: он моментально устарел. KB был просто бессилен против «Тигра» с его «длинной лапой» — 88-мм пушкой с длиной ствола в 56 калибров. «Тигр» мог поражать KB на более дальних дистанциях боя.

«12 февраля 1943 года во время одного из боев по прорыву блокады Ленинграда три «Тигра» из 1-й-роты 502-го тяжелого танкового батальона уничтожили 10 танков КВ. При этом немцы потерь не имели.»

Если вам попалась такая оценка боевой эффективености КВ - то знайте что это - мозговая поллюция, никогда "Тигры" у немцев табунами не бродили - а основные самые массовые и лучшие на тот момент танки Панцерваффе - "трешки", КВ не напрягаясь разбирали на запчасти, при этом в бою сами КВ оставались надежно защищенными от ответного огня "излишним количеством брони", которая никогда в бою "лишней" не бывает.

КВ 1 Е (экранированный) финский музей в Пароле. Вооружение: 76-мм пушка Ф-32.

КВ 1 с экранами

"В начале июля 1941 с фронта стали поступать донесения о том, что снаряды немецкого 88-мм зенитного орудия Flak 36 без труда пробивают броню танков КВ. Выход был найден навеской на борта башни и корпуса дополнительных бронелистов. Причем последние устанавливались не вплотную к основной броне, а прикручивались к металлическим бонкам. Последние, в свою очередь, приваривались непосредственно к броне танка.

Таким образом, между основной и дополнительной (толщина 25 мм) броней существовал воздушный зазор (говоря современным языком, экранированные КВ имели разнесенное бронирование). Однако в документах Кировского и Ижорского заводов, а также представителей военной приемки отсутствует какая-либо дополнительная информация о дополнительной экранировке КВ! А между тем представители военной приемки фиксировали любое изменение в конструкции танков (даже изменение диаметра каких-нибудь болтов).

Естественно, такие крупные изменения в конструкции танков как экранировка, не могли пройти мимо представителей военной приемки или заводских конструкторов. Однако, фотографий таких танков встречается довольно много. Некоторые из них имеют дополнительные бронелисты только на бортах башни, а некоторые еще и на борта корпуса. Причем, такие экранированные танки встречаются только на Северо-Западном и Ленинградском фронтах.

По некоторым косвенным документам, такую экранировку танков КВ мог вести Ленинградский металлический завод. Причем экранировке, судя по фотографиям, подвергались танки КВ выпуска июля 1941 года (до введения башни упрощенной конструкции). Во всяком случае, вопрос о том где экранировались танки КВ и сколько таких машин было изготовлено, пока остается открытым."

О дополнительной экранировке лобовых деталей и введении усиленных катков на КВ-1 известно следующее [13]: "Уже на пятый день войны, 26 июня 1941 г., Народный комиссар среднего машиностроения подписал приказ № 253сс, согласно которому вводился в действие мобилизационный план II полугодия 1941 г. по увеличению выпуска танков КВ. Этим же приказом предписывалось провести усиление брони путем экранировки: "Толщина экрана для лобового листа корпуса танка - 25 мм, толщина экрана для лобового листа башни - 90 - 100 мм.

Разрешается производить изменения в чертежах для снижения трудоемкости, не снижая боевых качеств танка". Уже через несколько дней экранированные танки стали поступать на фронт. Следует отметить, что лобовую проекцию башни экранировали не на каждой машине, а вот лобовой лист корпуса, начиная с 1 июля 1941 г. подвергался экранировке в обязательном порядке."

"Естественно, что масса танков с дополнительным бронированием значительно выросла, а следовательно, возросла нагрузка на ходовую часть. Поэтому в начале июля 1941 г. были введены усиленные опорные катки - в отличие от прежних, они не имели отверстий в диске. Правда, этот вариант оказался не очень удачным, и уже в конце июля в производство был запущен другой вариант - с отверстиями в диске и с дополнительными ребрами жесткости."

Эти машины, на первый взгляд продолжавшие линию KB, были совершенно новыми танками, которые по своим боевым качествам далеко превосходили тяжелые танки противника. За период с 1940 по 1943 год Ленинградский Кировский и Челябинский Кировский заводы выпустили 4775 танков KB всех модификаций. Они состояли на вооружении танковых бригад смешанной организации, а затем были сведены в отдельные танковые полки прорыва. Тяжелые танки KB принимали участие в боевых действиях Великой Отечественной войны вплоть до ее завершающего этапа.
КВ сражается в одиночку с немецкой 6-й танковой дивизией.

6-я танковая дивизия вермахта входила в состав 41-го танкового корпуса. Вместе с 56-м танковым корпусом он составлял 4-ю танковую группу — главную ударную силу группы армий «Север», в задачу которой входили захват Прибалтики, взятие Ленинграда и соединение с финнами. 6-й дивизией командовал генерал-майор Франц Ландграф. Она была вооружена в основном танками чехословацкого производства PzKw-35t — легкими, с тонкой броней, но обладавшими высокой маневренностью и проходимостью. Было некоторое количество более мощных PzKw-III и PzKw-IV. Перед началом наступления дивизия была разделена на две тактические группы. Более мощной командовал полковник Эрхард Раус, более слабой— подполковник Эрих фон Зекендорф.

В первые два дня войны наступление дивизии шло успешно. К вечеру 23 июня дивизия захватила литовский город Расейняй и форсировала реку Дубисса. Поставленные перед дивизией задачи были выполнены, но немцев, уже имевших опыт кампаний на западе, неприятно поразило упорное сопротивление советских войск. Одно из подразделений группы Рауса попало под огонь снайперов, занимавших позиции на фруктовых деревьях, росших на лугу. Снайперы убили нескольких немецких офицеров, задержали наступление немецких подразделений почти на час, не дав им возможности быстро окружить советские части.

Снайперы были заведомо обречены, поскольку оказались внутри расположения немецких войск. Но они выполняли задачу до конца. На западе ничего подобного немцы не встречали. Утром 24 июня 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса РККА начала атаку на позиции, которые занимала группа подполковника Зекендорфа. Целью советской контратаки был возврат Расейняя. Тут немцы впервые познакомились с танками КВ-1, броню которых не пробивали практически никакие немецкие снаряды. Их не брали даже 150-миллиметровые гаубицы. Более того, КВ, весившие почти 50 тонн, давили гусеницами не только пушки и автомобили немцев, но и чехословацкие танки (они весили меньше 10 тонн). Лишь к вечеру группа Зекендорфа получила от командования дивизии несколько батарей 88-миллиметровых зенитных орудий Flak18. Практически до конца войны именно эти пушки остались для немцев единственным эффективным средством борьбы с советскими танками. С их помощью немцы, понеся значительные потери и сдав часть захваченных накануне позиций, отбились, удержав Расейняй. Советская атака была очень плохо подготовлена, об авиационной поддержке не было и речи, однако она создала немцам огромные проблемы.

Группа Рауса не могла прийти на помощь группе Зекендорфа. Она воевала с одним танком. Этот боевой эпизод — один из самых поразительных не только для первых дней Великой Отечественной, но, возможно, для всей войны в целом. Правда, сколько таких эпизодов остались вообще неизвестными? Каким образом единственный КВ-1 оказался утром 24 июня в тылу группы Рауса — непонятно. Не исключено, что он просто заблудился. Тем не менее, в итоге танк перекрыл единственную дорогу, ведущую из тыла к позициям группы. Прибалтийская лесисто-болотистая местность отличалась тем, что без дорог по ней могла двигаться только гусеничная техника, да и то с трудом. А тыловое снабжение обеспечивалось обычными автомобилями, гусениц не имевшими. КВ расстрелял и раздавил колонну из 12 грузовиков со снабжением, которая шла к немцам из Расейняя. Теперь группа Рауса не могла получать ГСМ, продукты и боеприпасы.

Она не могла эвакуировать раненых, которые начали умирать. Попытки объехать танк по пересеченной местности оказались безрезультатными, грузовики вязли в болоте. Полковник Раус отдал приказ уничтожить танк командиру батареи 50-миллиметровых противотанковых пушек Pak38. Артиллеристы несколько часов на руках подтаскивали пушки через лес, подбираясь к КВ как можно ближе. Танк неподвижно стоял посреди дороги, некоторым немцам даже показалось, что экипаж его бросил. Они ошиблись. Батарея наконец-то была развернута всего в 600 метрах от танка и дала первый залп. Дистанция была «пистолетная», промах невозможен. Все четыре снаряда попали в танк, не дав, однако, никакого видимого эффекта. Батарея дала второй залп. Еще четыре попадания, опять никакого результата. После этого башня КВ развернулась в сторону батареи. Четыре выстрела 76-миллиметровой пушки КВ уничтожили немецкие пушки и большую часть их расчетов.

Пришлось вспомнить о 88-миллиметровой зенитке. Вечером 24 июня Раус отнял одну такую пушку у изнемогавшего от советских атак Зекендорфа. Немцы стали осторожно подтаскивать зенитку к танку, маскируясь за ранее сожженными им своими грузовиками. Этот увлекательный процесс занял еще несколько часов. Наконец расчет выбрался на опушку леса всего в 500 метрах от танка, башня которого была развернута в противоположную сторону. Немцы, уверенные, что танкисты их не видят, начали готовить зенитку к стрельбе. Танкисты, оказывается, видели все. И с поразительным хладнокровием подпускали противника как можно ближе. Когда артиллеристы начали наводить орудие на танк, башня КВ развернулась и танк выстрелил. Обломки зенитки свалились в канаву, большая часть расчета погибла. Немцы впали в транс. Проблема оказалась гораздо более серьезной, чем можно было ожидать вначале.

Ночью на битву с танком отправились 12 немецких саперов с задачей незаметно подобраться к КВ и заложить под него заряды. Им удалось это сделать, поскольку экипаж танка, видимо, уснул. Заряды были установлены на гусенице и на борту танка и успешно подорваны. Гусеницу частично перебить удалось, но танк и так никуда уезжать не собирался. Броню танка немцы в очередной раз пробить не сумели. После подрыва зарядов КВ открыл пулеметный огонь. Потеряв одного человека, группа саперов вернулась назад. Впрочем, потерявшийся сапер вскоре нашелся. Проявив несомненный героизм, он пересидел взрывы рядом с танком, убедился, что танк практически не пострадал, подвесил еще один заряд к пушке КВ и сумел его подорвать и уйти. Тем не менее, это тоже не помогло.

Эпопея продолжалась уже сутки. Подавив свою танкистскую гордость, полковник Раус обратился к люфтваффе с просьбой прислать эскадрилью пикировщиков Ju-87. Узнав, что надо уничтожить один-единственный неподвижный танк в немецком тылу, в то время как авиация остро требовалась на передовой, летчики ответили Раусу не вполне цензурно. Ситуация становилась запредельной. Из-за одного русского танка вся дивизия не могла выполнять поставленную задачу. Уничтожить КВ требовалось теперь любой ценой. Кроме 88-миллиметровых зениток средств для решения проблемы не было, но надо было обеспечить им возможность выстрелить. Пришлось подставить под огонь КВ целый батальон PzKw-35t. Построенные братьями славянами танки не имели никаких шансов пробить выстрелами своих 37-миллиметровых пушек броню КВ, но маневренность и скорость у них были отличные. Они атаковали советский танк с трех сторон, маневрируя среди деревьев. Наших танкистов охватил азарт. Подбили ли они немецкие танки и если да, то сколько, — история умалчивает. Но немцы добились главного: сумели незаметно подтащить к месту боя Flak18. Расчет зенитки поджег КВ первыми двумя выстрелами, а затем сделал еще пять выстрелов — так хотелось уничтожить монстра, создавшего такие огромные проблемы.

Немецкие солдаты окружили танк, желая убедиться, что противник наконец побежден. Они обнаружили, что лишь два 88-миллиметровых снаряда пробили броню, остальные оставили только вмятины. Неожиданно башня КВ снова начала двигаться (как выяснилось, танкисты были ранены, но еще живы). Немцы в ужасе стали разбегаться, но один, вскочив на броню, бросил гранату в пробоину. Эта граната и поставила точку в двухдневном бою. Потрясенные немцы похоронили экипаж с положенными воинскими почестями.

Этот эпизод описан самим Эрхардом Раусом. Раус затем всю войну отвоевал на Восточном фронте, пройдя Москву, Сталинград и Курск, и закончил ее в должности командующего 3-й танковой армией и в звании генерал-полковника. Из 427 страниц его мемуаров, непосредственно описывающих боевые действия, 12 посвящены двухдневному бою с единственным русским танком у Расейняя.

КВ-1 с литой башней, финский музей в Пароле. Вооружение: 76-мм пушка ЗИС-5.

В начале войны у склонных к мистицизму немцев танк КВ-1 получил прозвище «Gespenst» (в переводе с нем. призрак), поскольку снаряды стандартной 37-мм противотанковой пушки вермахта чаще всего не оставляли на его броне даже вмятин.

Именно на КВ воевали старший лейтенант Зиновий Колобанов (1-я танковая дивизия), в одном бою 19 августа 1941 года уничтоживший 22 немецких танка и два противотанковых орудия, и лейтенант Семён Коновалов (15-я танковая бригада) — 16 танков и 2 бронеавтомобиля противника.

Всего к сегодняшнему дню в разных странах мира сохранилось порядка 10 танков KB-1 и ряд экземпляров его различных модификаций.

На территории России танки КВ-1 и КВ-2 можно увидеть в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве, а опытный КВ-1С с 85-мм орудием в танковом музее Кубинка (Московская область). Как памятники, КВ-1 установлены в п. Ропша (КВ-1), на мемориале в дер. Марьино (недалеко от г. Кировск Ленинградской области) (2 танка КВ-1 и 1 танк КВ-1с) и п. Парфино Новгородской области (КВ-1 с башней КВ-1С). Танк КВ-85 (дальнейшее развитие КВ-1С) установлен в Санкт-Петербурге в районе ст. метро «Автово».

В финском танковом музее Парола выставлены два трофейных КВ-1 — экранированный танк с пушкой Ф-32 и танк с пушкой ЗИС-5 и литой башней (оба с финской маркировкой и со свастиками). КВ-1 с пушкой Ф-32 имеется в танковом музее в Сомюре (Франция). КВ-1 с литой башней находится на Абердинском полигоне в США. И ещё один КВ-1 с литой башней экспонируется в танковом музее Бовингтона (Великобритания).

Основные модификации танка КВ и машины на его базе:

КВ-1 - опытный тяжелый танк с 76,2-мм пушкой (1939 г.)

КВ-2 - опытный тяжелый танк с 152,4-мм гаубицей М-10 (1940 г.)

КВ-1 - тяжелый танк с 76,2-мм пушкой Л-11 (1940-1941 гг.)

КВ-2 - тяжелый танк (1940-1941 гг.)

КВ-3("объект 150") - тяжелый танк с усиленным бронированием (опытный обр. 1940 г.)

КВ-1 - тяжелый танк с 76,2-мм пушкой Ф-32 (ЗИС-5)(1941-1942 гг.)

КВ-3("объект 220") - тяжелый танк с 85-мм пушкой (2 опытных образца, 1940-1941 гг.)

ЭКВ - тяжелый танк с электромеханической трансмиссией (опытный обр, 1941-1944гг.)

КВ-222("объект 222") - тяжелый танк с усиленным бронированием (1941 г.)

КВ-6 - тяжелый танк с 76,2-мм пушкой Ф-32 и огнеметом (опытный обр, 1941 г.)

КВ-7 - тяжелый танк (два опытных образца 1941-1942 гг.)

КВ-1С - тяжелый танк с 76,2-мм пушкой ЗИС-5 (1941-1942 гг.)

КВ-8 - тяжелый огнеметный танк с огнеметом АТО-41 (1941-1942 гг.)

КВ-8С - тяжелый огнеметный танк с огнеметом АТО-42 (1942-1943 гг.)

КВ-9 - тяжелый танк с 122-мм гаубицей М-30 (выпущено 10 машин, 1941-1942 гг.)

КВ-1К - тяжелый ракетный танк (выпущены опытные образцы, 1942 г.)

КВ-12 - тяжелый химический танк (опытный образец, 1942 г.)

КВ-13 - универсальный средний танк с 76,2-мм пушкой ЗИС-5 (2 образца, 1942 г.)

КВ-85Г - тяжелый танк с 85-мм зенитной пушкой С-18 (1942 г.)

КВ-14 (СУ-152) - тяжелая САУ с 152,4-мм гаубицей-пушкой МЛ-20 (выпущена 671 машина, 1943 г.)

КВ-85 - тяжелый танк с 85-мм пушкой Д-5 (выпущено 143 машины, 1943 г.)

Технические характеристики

Производство СССР

Боевая масса КВ 1 - 47.500 кг,
КВ 1Э - 60.000 кг,
КВ 1 С - 42.500 кг

Длина 6 675 мм

Ширина 3 320 мм

Высота 2 710 мм

Клиренс 450 мм

Экипаж 5 человек
Вооружение
ЗиС-5 76-мм , длина ствола 41,6 калибров
3 х 7,62-мм пулемет ДТ

Боекомплект 111 снарядов, 3000 патронов
Бронепробиваемость

Гарантированные пробития при угле встречи 90%, при угле в 60% у БР-350П пробитие уменьшается на 10--12-мм, у БР-350Б увеличивается на 10 -15-мм

БР-350П со 100 метров 102-мм

БР-350П с 500 метров 92-мм

БР-350Б со 100 метров 86-мм

БР-350Б с 500 метров 75-мм

БР-350Б со 1000 метров 68-мм

БР-350Б со 1500 метров 62-мм
Бронирование
Тип брони стальная катаная гомогенная

Лоб корпуса (верх)
Лоб корпуса (середина)
Лоб корпуса (низ)
Борт корпуса
Корма корпуса (верх)
Корма корпуса (низ)
Днище
Крыша корпуса
Лоб башни
Маска орудия
Борт башни
-Корма башни
Крыша башни 75-мм/ 30 %
60-мм/ 65%
75-мм/ 30%
75-мм/ 0%
60-мм/ 50%
70-мм
30 - 40-мм
30-40-мм
75-мм/ 20%
90-мм
75-мм / 15%
75-мм / 15%
40-мм

Тип двигателя V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизельный жидкостного охлаждения

Максимальная мощность 500 л.с.

Удельная мощность,
лошадиных сил на тонну 11,6

Емкость баков литров 00

Расход топлива на 100 км 00

Запас хода По шоссе 150 - 225 км
Запас хода По проселку 90 - 180 км

Скорость по шоссе 34 км/ч

Скорость по проселку 22 км/ч

Произведено штук 2769
Стоимость КВ-1 при запуске в производство
1.000.000 рублей
Стоимость производства танка КВ-1 в 1941:
523.000 рублей
Стоимость производства танка КВ-1 и КВ-1с на ЧКЗ:
КВ-1 - 1941: 635.000 рублей, КВ-1с -1942 год: 345.000 - 300.200 рублей, 1943 год: 246.000 рублей

ИС-2М тяжелый танк

Танк ИС-2 М "Иосиф Сталин" появляется в миссиях в Сашендорфе и Берлине, также на Зееловских высотах в Panzer Front Bis.
История создания и описание конструкции

В составе экипажей ИС-2 были два офицера - командир и водитель, и эти машины были не только очень мощны и весьма трудоемки и дороги в производстве. Они шли только для укомплектования тяжелых гвардейских полков с апреля 1944 и применялись как танки прорыва обороны противника.

Непосредственное участие в работе над проектом принял сам Верховный главнокомандующий И.В. Сталин.

ИС-2 имел улучшенный дизельный двигатель В2, и мог развить скорость до 38 К/Ч. Вооружение состояло из основного орудия A19 - 122mm пушки с длиной ствола в 43 калибра, с 28 зарядами раздельного заряжания.

Пулеметное вооружение состояло из двух пулеметов - один спаренный с пушкой и второй - зенитный на крыше башни. В лобовом листе корпуса пулемет отсутствовал. Рационально расположенный наклон бронелистов корпуса и массивная и вместительная башня также имевшая рациональную форму способствовавшую рикошету вражеских снарядов вмещала новую 122мм пушку.

Фото слева - вид с места командира на рабочее место стрелка-наводчика. Фото справа - рабочее место заряжающего.

Улучшенная броневая защита нисколько не повлияла на скоростные характеристики, танк по весу был близок к немецкой Пантере а по боевым характеристикам и бронированию превосходил "Тигр1".

Западные историки в своих исторических произведения любят отсылать читателей к деяниям умных немецких генералов под командованием которых Вермахт уничтожил пятнадцать миллионов советских мирных граждан, а описывая победителей Третьего Рейха в первых рядах борцов с ним числят конечно же себя любимых ,при этом сомнений не возникает достаточно посмотреть как героично герои спасают рядового Райана - налепив на Тигр (на роль "Тигра" был взят именно Т34/85 - его вафельные гусеницы и характерный зазор между вторым и третьим катками, позволяют распознать победителя в роли его неудачливого оппонента ) грязные носки с толом, и вот маразм крепчает по нарастающей, и Том Хэнкс застреливает Тигра из пистолета 45-го калибра - вот так геройский янки !

Вид на рабочее место механика-водителя.

Ну а говоря про участие России в войне, пишут в основном конечно же про сталинский террор, репрессии и НКВД, гонящее под дулом пулеметов испуганных русских невооруженных солдат, под умные высокотехнологичные немецкие танки. Ну а как же еще уверить читателей в том что все русские по своей сути есть - тупые идиоты, всегда живущие вне зависимости от типа власти, будь то царь или герой, под гнусной тиранией которая лежит в основе их примитивного существования, и вот в противовес им убогим, только они - рабы капитализма, собственная задница которых им самим не принадлежит, и есть по настоящему свободные люди.

"Мы отобрали у них последнюю корову и сожгли дом" - не моргая делится своими воспоминаниями о войне на восточном фронте с экрана немецкий "ветеран", но ведь вы знаете они могли найти в земле какие нибудь овощи, или корнеплоды, они же к этому привычные, а дом который мы сожгли, ну это же был не такой дом как у нас в Европе из камня и покрытый черепицей - это была такая деревянная лачуга, с соломенной крышей, они могли выкопать себе потом землянку". Ну что тут скажешь ...

Именно о таких героях любят живописать западные историки которые денно и нощно отрабатывают свою капиталистическую пайку - ну а если найдется среди них какой нибудь отмороженный писатель типа Дэвида Ирвинга и ляпнет что нибудь про то что типа "Фюрер был не такой - фюрер был хороший", то его сразу упрячут в тюрьму, как того же Ирвинга, который будучи проездом в Австрии схлопотал там три года тюрьмы от местной Фемиды за отрицание холокоста - хотя кому какое дело если нет свободы слова даже при "демократии", то могут посадить за что угодно.

Вид со стороны заряжающего на рабочее место командира.

Про Сталина у них там никто даже и не пытается что то хорошее рассказать - русские для них - самые страшные враги, а потому никто у них там за свободным от тоталитиризма "бугром" никто не расскажет про то кто на самом деле и под чьим руководством выпустил кишки немецкой военной машине, которую весь "свободный мир" перед этим вооружал и готовил к походу на Россию. Но вот как то однажды свободные слуги капитализма в своих трудах выдали некое подобие комплемента в адрес ИС-2:

"Внутреннее удобство размещения экипажа в танке и эффективность самого танка в бою против германских машин, сделали этот танк самым любимым среди русских танкистов".

Разработка нового тяжелого танка была исключительно важной задачей, маршал Ворошилов присутствовавший на полигоне и находившийся в опасной близости от орудия, чтобы иметь представление об эффективности нового типа стволового амортизатора, при стрельбах только чудом не был убит разлетевшимися осколками разорвавшегося экспериментального дульного тормоза.

ИС-2, как и КВ-85 или ИС-1, поступали на вооружение в Отдельные Гвардейские Тяжелые Танковые Полки прорыва. Каждый ОГвТТП имел 21 танк в составе 4 рот по 5 машин плюс танк командира полка. Командир полка обычно имел звание полковника или подполковника, командиры рот — звание капитана или старшего лейтенанта.

Командиры танков, как правило, были лейтенантами; а механики-водители — сержантами. Остальные члены экипажа по штатному расписанию были рядовыми. ОГвТТП обычно имел в своём составе несколько небронированных машин обеспечения и поддержки — грузовиков, джипов или мотоциклов, численность личного состава полка по штату составляла 214 человек.

Также помимо отдельных танковых полков, тяжёлыми танками ИС-2 вооружались тяжёлые танковые бригады трёхполкового состава штатной численностью 65 машин каждая.

Основным недостатком ИС был малый носимый боезапас и низкая скорострельность ввиду раздельного заряжания,улучшения в обслуживании орудия были сделаны в танке ИС2м, который также получил улучшенную лобовую броню.

В танке плотной компоновки, которым являлся ИС, раздельное заряжание пушки позволяло разместить больше боезапаса, чем унитарное меньшего калибра, как бы это не казалось парадоксальным.

Унитарный патрон был длинным по сравнению с отдельными снарядом и гильзой, максимум что с ним удавалось сделать — разместить 36 100-мм патронов, из которых 6 практически не могли быть доставлены к пушке (хранились рядом с местом механика-водителя).

Боекомплект же 122-мм пушки составлял 28 выстрелов и в ряде случаев доводился до 42.

Вопрос о боевых эпизодах с участием ИС-2 и немецких тяжёлых танков «Тигр I» или «Тигр II» является одним из наиболее горячо обсуждаемых на форумах военной или компьютерно-игровой направленности.

Накал спорящих постоянно поддерживают ссылки на документы тех или иных подразделений РККА или Вермахта, а также мемуары видных военачальников и танкистов той эпохи. В них, как правило, фигурируют десятки и сотни уничтоженных или подбитых ИС-2 и «Тигров».

Однако при этом следует учитывать то обстоятельство, что и с той, и с другой стороны имели место многочисленные приписки и ошибки в определении типа вражеской техники; более того, зачастую не сходятся место, время и подразделения, участвовавшие в бою. Поэтому наиболее достоверными источниками являются не реляции о числе подбитой и уничтоженной вражеской техники, а отчёты об имеющейся материальной части и донесения трофейных команд.

Также следует отметить, что зачастую списание уничтоженной техники официально происходит позже, чем бой, в котором она была потеряна, а отправленные в ремонт подбитые танки могут не считаться за безвозвратные потери и это вносит дополнительные сложности в точный учёт исхода того или иного боя. По результатам своего анализа документов, известные историки М. Барятинский и М. Свирин утверждают о довольно немногочисленных эпизодах с одновременным участием «Тигров» и ИС-2.

Это не является удивительным, поскольку эти машины являлись тяжёлыми танками прорыва, не предназначенными в общем случае для боя друг с другом.

Наиболее известными эпизодами с доказанным участием этих танков являются бои 71 ОГвТТП с «Тиграми II» 501-го тяжёлого танкового батальона под Оглендувом и столкновение под Лисувом.

В обоих случаях обе стороны понесли тяжёлые потери, например под Оглендувом погиб командир 71-го ОГвТТП гвардии подполковник Юдин, а его полк потерял сгоревшими 3 ИС-2 и ещё 7 подбитыми (из которых 4 были отремонтированы собственными силами полка).

В бою под Лисувом который атаковали "Королевские Тигры", погиб командир 424-го тяжело-танкового батальона майор Сэмиш, а сам батальон потерял почти всю матчасть и впоследствии был расформирован, с советской стороны во время сражения в подбитом танке погиб командир 61-й танковой бригады Н.Г.Жуков.

Боевое применение танков ИС 2

Начиная с 1943 года с переходом немецких войск к позиционной обороне основной формой наступательного боя советских войск стал прорыв. Для его успешного осуществления, особенно при глубоко эшелонированной обороне, включающей сплошные позиции, обязательным являлось сосредоточение мощных средств для уничтожения и подавления огневых точек и живой силы противника, высокий темп наступления, а также смелый инициативный маневр на поле боя.

Залогом успеха было привлечение танков непосредственной поддержки пехоты (НПП) на направлениях главных ударов с последовательным повышением плотности танков и САУ на участках прорыва и обеспечением тесного взаимодействия танков со всеми силами и средствами, участвовавшими в бою. Сопровождая пехоту на всю глубину главной полосы обороны, тяжелые танки ИС-85, ИС-122, самоходно-артиллерийские установки ИСУ-122 и ИСУ-152 проделывали проходы в проволочных заграждениях; уничтожали огневые средства и живую силу противника, отражали контратаки пехоты и танков.

В задачу самоходной артиллерии, кроме того, входило разрушение укреплений и борьба с танками и САУ.

Для непосредственной поддержки пехоты при прорыве позиционной обороны с начала 1944 года применялись отдельные гвардейские тяжелые танковые полки (ОГв.ТТП), а с декабря 1944 года и отдельные гвардейские тяжелые танковые бригады (ОГв.ТТБр). Для них и предназначались танки ИС-85 и ИС-122. По штату полк состоял из четырех танковых рот (в каждой по пять машин), роты автоматчиков, роты технического обеспечения, взвода управления, саперного и хозяйственного взводов и полкового медицинского пункта (ПМП). Каждый полк должен был иметь 374 человека личного состава и 21 танк ИС, включая танк командира. При создании этим полкам сразу присваивалось почетное наименование «гвардейский», так как на них возлагалась самая сложная задача – прорыв совместно с пехотой и артиллерией заранее подготовленной обороны противника и созданных им полевых укрепленных районов.

Несмотря на то, что ОГв.ТТП официально считались полками резерва Верховного Главнокомандующего (РВГК), с самого начала они стали поступать на усиление действующих армий. Так первые три полка (1, 29 и 58-й) были оперативно подчинены командующему 1-й гвардейской армии, которая наносила главный удар во время Проскуровско-Черновицкой наступательной операции. Два других только что сформированных полка (8 и 13-й) вошли в состав 2-й Гв.ТА и приняли на себя основной удар частей 16-й, 17-й и 1-й немецких танковых дивизий, пытавшихся деблокировать свою группировку, окруженную в районе г. Корсунь-Шевченковский.

В дальнейшем с увеличением производства танков ИС возросло и число ОГв.ТТП. Все они по-прежнему направлялись в те общевойсковые или танковые армии, которым предстояло участвовать в нанесении главных ударов при проведении наступательных операций.

Как правило, в общевойсковой или ударной армии для организации прорыва создавалась танковая группа НПП, которая придавалась стрелковой дивизии, действующей на главном направлении. Организационно такая танковая группа НПП стрелковой дивизии в конце войны обычно состояла из танковой бригады (65 танков) и самоходно-артиллерийского полка (21 установка) или одного – двух ОГв.ТТП и одного самоходно-артиллерийского полка, усиленных танками-тральщиками.

Начиная со второй половины 1944 года командиры дивизий все чаще стали придавать танковые и самоходно-артиллерийские части своим стрелковым полкам, обеспечивая им большую свободу действий. Это позволило командирам стрелковых полков лично ставить задачи танкам НПП, организовывать их взаимодействие с другими родами войск и управлять группами НПП в ходе боя. В тех случаях, когда стрелковые соединения наступали на слабо укрепившегося противника, все приданные дивизии танки и САУ оставались в подчинении командира дивизии и по его решению выделялись для поддержки стрелковых полков. Что же касается применения отдельных танковых полков и бригад НПП после прорыва главной полосы обороны противника, то в большинстве случаев они объединялись в дивизионные или корпусные передовые отряды для захвата с ходу второй полосы обороны противника и его дальнейшего преследования.

Подготовка танковых частей и соединений к боевым действиям проводилась обычно за 1 – 2 дня до начала наступления в выжидательных районах, удаленных от переднего края обороны противника на 10 – 15 км. Здесь осуществлялось боевое распределение танковых и самоходно-артиллерийских частей, определялись конкретные задачи танков и САУ, организовывалось их взаимодействие с поддерживаемыми стрелковыми частями и подразделениями, с артиллерией и саперами. Большое внимание уделялось разведке сил противника и местности.

В ночь перед наступлением или во время артиллерийской подготовки танки и САУ на удалении от 1 до 3 км от переднего края занимали исходные позиции, с которых им предстояло идти в атаку. В тех случаях, когда условия местности не позволяли выбрать удобные исходные позиции, танкам и САУ указывался рубеж развертывания, и они вступали в бой прямо из выжидательного района, пока шла артподготовка.

Боевой порядок танковой группы НПП при атаке переднего края в каждом отдельном случае зависел от состава группы, характера обороны противника и условий местности. Отдельная тяжелая танковая бригада или полк, усиленные самоходной артиллерией, на местности, удобной для действий танков, при слабо развитой системе противотанковой обороны противника обычно строили свой боевой порядок в один эшелон, состоящий из двух линий, в первой из которых с интервалами между отдельными машинами в 40 – 50 м двигались танки, а во второй с отрывом 200 – 300 м – САУ.

Недостатком такого построения была невозможность наращивания усилий из глубины, поскольку вторые эшелоны стрелковых дивизий в большинстве случаев не имели танков НПП. Поэтому при прорыве глубоко эшелонированной обороны боевой порядок бригады состоял из двух – трех боевых эшелонов. Впереди на удалении 100 – 150 м от первого эшелона двигались танки с минными тралами и боевая разведка. Танки-тральщики действовали попарно или по три в зависимости от количества и ширины проходов, которые требовалось проделать в минном поле. Поскольку тральщики первыми подвергались артобстрелу противника, их действия обычно поддерживались огнем идущих сзади танков и самоходных орудий, а также полевой артиллерии и минометов.

Первый эшелон состоял из батальонов средних танков Т-34 или рот тяжелых танков ИС, основная задача которых заключалась в уничтожении живой силы противника, его огневых средств и танков. Первый эшелон мог иметь одну или две линии танков и САУ.

В 200 – 300 м за ними двигался второй эшелон, куда входили подразделения танковой бригады или полка тяжелых (САУ); тесно взаимодействуя с первым эшелоном, он должен был вести за собой боевые порядки пехоты. В некоторых случаях второй эшелон составляли самоходно-артиллерийские дивизионы самих стрелковых дивизий.

На расстоянии 200 – 300 м от второго эшелона шел резерв, включавший мотострелковый батальон ТБр и часть танков или САУ. Для обеспечения маневра и эффективного огня интервалы между машинами держались в пределах 25 -50 м, а дистанции между атакующими линиями танков и между танками и САУ 150 – 200 м. В противном случае затруднялась взаимная огневая поддержка танков и САУ.

Подобные нормативы, особенно соблюдение интервалов между танками, являлись решающим фактором при определении максимальных плотностей боевых машин в первом эшелоне атакующей пехоты. В конце войны в стрелковых дивизиях, наступавших в направлениях главных ударов, она составляла 30 – 40 танков на 1 км фронта. Более высокие показатели (50-70 единиц) могли создаваться лишь за счет эшелонирования танков в глубину.

Действия танков НПП при прорыве обороны противника носили характер последовательного методического наступления от рубежа к рубежу, поскольку они должны были соизмерять темп своего продвижения с возможностями пешего продвижения пехоты. В силу этого общий темп наступления танков НПП при прорыве главной полосы обороны обычно не превышал 1,5 – 2 км в час. Однако атака конкретных объектов всегда велась на большой скорости с обязательным ведением огня с ходу. Атака переднего края осуществлялась в тех боевых порядках, в которых танки находились на исходных позициях или на рубеже развертывания. Перестроение во время атаки не допускалось.

Наступление танков и пехоты на глубину 1,5 – 2 км, как правило, поддерживалось огневым валом, а дальше – последовательным сосредоточением огня и ударами авиации. Методично уничтожая цели в обороне противника, танки постоянно находились в зрительной и огневой связи с пехотой. И только в условиях слабого противотанкового огня противника они могли использовать свою подвижность для быстрого выхода в глубину обороны. Однако и в этом случае их основной задачей оставалось уничтожение живой силы и огневых средств противника, мешающих продвижению пехоты. При бое в глубине вражеской обороны основными задачами танков НПП становилось отражение контратак противника и уничтожение его подходящих резервов, пресечение отхода артиллерии противника на новые позиции и его преследование. Контратаки пехоты противника обычно отражались силами пехоты и артиллерии. Танки в это время на максимальных скоростях врывались в боевые порядки контратакующей пехоты, ведя огонь с ходу.

Иные способы действий танков НПП применялись при отражении контратак вражеских танков. В этом случае оказывалось наиболее выгодным встретить танки противника огнем своих танков и САУ с места, из-за укрытий, ослабить их силы, а затем решительной атакой завершить разгром.

При прорыве укрепленных районов в оперативной глубине, в танковых полках и бригадах создавались штурмовые отряды, которые состояли из двух – трех рот автоматчиков, роты саперов, двух – трех батарей САУ, двух – трех зводов тяжелых танков, взвода танков-тральщиков и взвода огнеметных танков. Отряды делились на штурмовые группы, каждая из которых готовилась для самостоятельного блокирования и уничтожения долговременных огневых сооружений – дотов. В штурмовые группы включались два – три отделения автоматчиков, отделение саперов, химики, один ранцевый огнемет (или огнеметный танк), один – два станковых пулемета, один 82-мм миномет, отделение противотанковых ружей, две САУ и один тяжелый танк ИС.

Прорывая с ходу укрепленный район противника, преследующие врага передовые отряды с ходу вклинивались в его оборону и боем разведывали характер этой обороны. К месту штурма немедленно подтягивалась самоходная и полевая артиллерия, открывшая огонь по траншеям и ДОТам. Огневой налет продолжался обычно 15–20 минут. Под его прикрытием пехота, штурмовые группы и танки занимали исходное положение для атаки. Первой начинала атаку пехота, поддержанная САУ. Сразу же, как только она врывалась в траншеи противника, прикрывавшего долговременные сооружения, в бой вводились штурмовые группы. Они устремлялись в первую очередь к артиллерийским долговременным сооружениям. САУ и танки штурмовых групп, двигаясь впереди и ведя огонь по амбразурам с близких дистанций, помогали блокирующим подгруппам подручным материалом или заготовленными щитами закрывать амбразуры, огнеметчики выжигали сооружения, а саперы подрывали его зарядами взрывчатки. Следом шли главные силы, которые и завершали прорыв.

В борьбе за города и крупные населенные пункты тяжелые танковые полки и бригады, действуя овместно со стрелковыми полками и дивизиями, овладевали ими, главным образом, с ходу, так как наступление наших войск обычно лишало противника возможности организовать должную оборону. При заранее подготовленной обороне города (Познань, Бреслау, Шнайдемюль, Кюстрин и др.) наши войска окружали его, блокировали и после необходимой подготовки штурмовали. Атака города производилась одновременно с разных направлений и велась непрерывно до полного разгрома вражеского гарнизона.

При штурме Берлина противник для борьбы с нашими танками особенно широко стал применять фаустпатроны. Тактика в этом случае основывалась на действиях мелких групп и отдельных истребителей танков, которые располагались на путях вероятного движения наших войск. Подразделения, вооруженные фаустпатронами, укрывались обычно в зданиях, подпускали наши танки на близкое расстояние и наносили им значительные потери, особенно поначалу. Часто огневые позиции фаустников прикрывали два-три автоматчика, старавшихся при наступлении танков интенсивным огнем отрезать от них пехоту, и тогда танки, оказавшиеся без прикрытия, становились удобной мишенью для фаустников. Для борьбы с истребителями танков наши командиры выделяли специальные группы из снайперов и лучших стрелков. Кроме того, для прикрытия выделялись не менее трех автоматчиков на каждый танк. При нахождении на танке десанта, эта задача возлагалась на него. Посаженные на танк стрелки огнем из пулеметов и автоматов прижимали фаустников к земле и не давали им высунуться из окон. При остановках танков, особенно в ночное время, район расположения тщательно проверялся, а также выставлялось круговое охранение.

Когда противник оказывал слабое сопротивление или начинал отходить, танки, как правило, преследовали его, не ожидая подхода пехоты. Танковая бригада или танковый полк, приданные стрелковой дивизии, действовали совместно с ней на всю глубину обороны противника.

Боевое использование отдельных танковых полков и бригад в общевойсковом бою осуществлялось на основе положений «Боевого устава бронетанковых и механизированных войск», утвержденного и введенного в действие в феврале 1944 года. В нем указывалось на необходимость избегать танковых атак в лоб. Основами боевых действий танков согласно уставу являлись стремительное маневрирование во фланг и тыл группировок противника, быстрое развертывание для боя, решительные и смелые атаки.

Количественный и качественный рост бронетанковых и механизированных войск Красной армии позволил в 1944 году несколько увеличить число танков и САУ, выделявшихся для непосредственной поддержки пехоты, и расширить круг решаемых ими задач. Танки и САУ НПП стали обеспечивать наступление как первых, так и вторых эшелонов стрелковых дивизий. Это давало возможность стрелковым дивизиям быстрее и с наименьшими потерями прорывать тактическую зону вражеской обороны.

Средняя норма насыщения общевойсковых армий танками и САУ составляла для наступательных операций 1944 года 160 – 170, а в завершающем году войны – 210 – 230 единиц. Плотность танков и САУ непосредственной поддержки пехоты на участках прорыва стрелковых дивизий в 1944 году составляла 20 – 25, а в 1945 году – 30 – 40 машин на 1 км фронта. В некоторых дивизиях, наступавших на направлениях главных ударов стрелковых корпусов 1-го Белорусского фронта в Берлинской операции, число машин достигало более 60 на 1 км участка прорыва. Всего в годы войны было сформировано 43 отдельных гвардейских тяжелых танковых полка и 8 гвардейских тяжелых танковых бригад, оснащенных танками ИС.

Подготовка кадров для этих подразделений осуществлялась комплексно. Так, командиры полков и бригад, как правило, были выпускниками Военной академии бронетанковых и механизированных войск. Командиров танков и механиков-водителей, имевших по штату офицерские звания, готовили четыре военных училища (1-е Гвардейское танковое, Челябинское танко-техническое, Киевское Краснознаменное самоходной артиллерии, Саликамское танко-техническое) и три высшие офицерские школы (ленинградская, казанская и харьковская).

Командиров орудий (наводчиков) и заряжающих (по штату старшина и ст. сержант соответственно) готовили 30-й и 33-й учебные танковые полки, находившиеся в Челябинске.

Изучение материальной части проходило сначала в специализированных классах и на учебно-боевых машинах, а затем непосредственно в сборочных цехах ЧКЗ. Закреплялись полученные знания и навыки непосредственно в линейных частях – при обслуживании боевых машин и на обязательных занятиях по технической подготовке. Стаж практического вождения выпускников училищ был довольно высок – от 16 до 32 часов.

Подготовленные таким образом танкисты прибывали в 7-ю учебно-танковую бригаду, расположенную вблизи ЧКЗ, где происходило формирование маршевой роты и первоначальное сколачивание экипажей и подразделений. Здесь во время формирования маршевых рот экипажи танков активно участвовали в сборке машин. Формирование рот завершалось получением экипажами на приемочной площадке своих свежеокрашенных танков. Как правило, перед тем как покинуть стены завода, организовывался митинг на котором нередко, кроме военных и тружеников завода, присутствовали и представители организаций, на средства которых были изготовлены грозные машины. Боевое сколачивание сформированных подразделений проходило на заводском полигоне в Копейске, куда они прибывали своим ходом, совершив марш на новых танках.

На боевую подготовку отпускалось минимально возможное количество моточасов и ограниченное количество боеприпасов. Учения в составе роты проводились на боевых машинах в поле в течение 1 – 1,5 суток.

После завершения боевого сколачивания маршевые роты, как правило, отправлялись по железной дороге в танковые военные лагеря (ТВЛ), реже – сразу на фронт для пополнения формировавшихся или восстанавливавшихся полков и бригад. В основном это происходило на базе Тульского, Белорусского и Украинского ТВЛ. Исключение – 58-й ОГв.ТТП, который был сформирован в Московском учебно-бронетанковом центре (г.Наро-Фоминск) Московской области.

Минимальный срок сколачивания ОГв.ТТП составлял 10 суток, но обычно он был значительно больше, скажем, первые пять ОГв.ТТП (58, 8, 13, 1 и 29-й), укомплектованные танками ИС-85, занимались в Тульском ТВЛ на протяжении полутора месяцев. Это было вызвано двумя причинами. Прежде всего необходимо было качественно подготовить как личный состав, так и технику к предстоящим боям; а во-вторых – сформировать значительное количество полков, чтобы применить новые танки массированно во время готовящейся Проскуровско-Черновицкой операции.

Осуществить в полной мере задуманное нашему командованию не удалось, так как резко обострилась обстановка в районе Корсунь-Шевченковский. Здесь, после того как в первой декаде февраля войска 1 и 2-го Украинских фронтов на завершающем этапе операции до предела (35 на 22 км) сжали кольцо вокруг группировки генерала Штеммермана, немецкое командование группы армий «Юг» предприняло отчаянное контрнаступление на внешнем фронте окружения. На выручку остатков блокированных войск устремились три немецкие танковые дивизии (17-я, «Адольф Гитлер», и 1-я) и 198-я пехотная дивизия, которые в своем составе имели свыше 200 танков. Основной удар противником наносился в направлении Лисянка – Журжинцы.

Путь танкам противника преградили подразделения и части 2-й гвардейской танковой армии, срочным порядком переброшенные в этот район из-под Винницы. В ее состав согласно распоряжения СВГК вошли два из пяти только что сформированных ОГв.ТТП. В ее состав согласно распоряжению (8-й и 13-й), приняв на себя всю тяжесть танкового удара противника, с честью выдержали боевое крещение. После ликвидации окруженной группировки противника 18 февраля 1Э44 года все усилия наших войск были перенесены на внешний фронт. 19 февраля войска, в составе которых находились 8 и 13-й ОГвТТП, выбили танковые дивизии противника из района Лисянки и восстановили там временно утраченное положение срочным порядком переброшенные в этот район из под Винницы.

Примечательно, что в Корсунь-Шевченковской операции из 42 участвовавших в боевых действиях танков ИС-85 (танки ИС-122 участия в этой операции не принимали) безвозвратно было потеряно лишь 3 машины (1 – в 8-м и 2 – в 13-м полках). Вот как в своем донесении командир 13-го отдельного гвардейского тяжелого танкового полка полковник Гришин объяснил причины этих потерь:

«Бой под Лисянкой.

Уничтожено: четыре танка «Пантера», один «Фердинанд», два средних танка, один «Тигр». Потери: два – сгорели, три – подбиты.

Танк № 17 (строевой номер) получил прямое попадание снарядом, выпущенным из танка T-V «Пантера» с дистанции 700 м. Передний наклонный лист не был пробит, а лишь остался срез на броне глубиной 15 мм. Вторым снарядом танка T-V приблизительно с этой же дистанции была получена пробоина в правой части подбашенной коробки. С дистанции 400 м третий снаряд после рикошета от левого нижнего среза башни пробил крышу подбашенной коробки возле левой заправочной горловины топливного бака, что повлекло за собой возникновение пожара внутри танка с последующим взрывом боеприпасов. Танк восстановлению не подлежит.

Танк № 18 получил две сквозные пробоины из танка T-V с дистанции 400 м в правый борт башни, в результате чего сдетонировал оставшийся боекомплект. Танк восстановлению не подлежит. Танк № 13 с дистанции 700 м снарядом от T-V получил сквозную пробоину в правой передней части подбашенной коробки, были повреждены: топливный бак, подъемный механизм пушки, механизм поворота башни. Убит механик-водитель.

Другой снаряд, выпущенный из «Пантеры» с этой же дистанции, произвел лишь срез на правом борту башни глубиной 40 мм. Кроме того, на левом борту огнем артиллерии были повреждены задний поддерживающий и передний опорные катки. Танк был отправлен в средний ремонт.

Танк № 19 с дистанции 700 м получил сквозную пробоину люка механика-водителя от снаряда из 75-мм пушки танка T-V. При этом погиб механик-водитель. Второй снаряд, попав в передний нижний левый срез подкрылка, срезал 30 мм брони и произвел разрушение сварного шва в стыке подбашенной коробки и вертикального броневого листа борта. Длина образовавшейся трещины достигала 600 мм. Этим же снарядом при рикошете были сбиты кронштейны переднего и заднего поддерживающих катков. Третий снаряд углубился на 40 мм в броневую защиту маски пушки. Танк был отправлен в средний ремонт.

Танк № 16 от выстрела из 75-мм пушки танка «Пантера» с дистанции 700 м получил сквозную пробоину в правой нижней носовой части корпуса. Был убит механик-водитель, и танк загорелся. Силами командира танка пожар был быстро потушен. Следующим снарядом был разрушен обод левого направляющего колеса. По неподвижному танку, продолжавшему вести бой, противник усилил огонь. Очередной снаряд, попав в правый нижний вертикальный лист борта, лишь оставил вмятину глубиной до 30 мм и вывел из строя средний поддерживающий каток.

В ходе этого боя два снаряда попали в правый, а еще один – в левый борт башни. Все три снаряда оставили вмятины глубиной от 20 до 45 мм. После боя танк был отправлен в капитальный ремонт.»

И если свою боевую деятельность в силу сложившихся обстоятельств, танкам ИС-85 пришлось начинать с обороны, то уже в последующих операциях по освобождению Правобережной Украины всем пяти полкам предстояло с достоинством подтвердить свое основное предназначение – наступление на сильно укрепившегося противника. До середины апреля 1944 года 1, 29 и 58-й ОГв.ТТП, на вооружении которых находились танки ИС-85, в составе 1-го Украинского фронта успешно участвовали в проведении Проскуровско-Черновицкой наступательной операции. 8-й и 13-й ОГвТТП в это время в составе 2-го Украинского фронта прорывали оборону противника в ходе Уманско-Ботошанской операции.

В последнее время в ряде публикаций ставится под сомнение участие в боевых действиях танков ИС-85. Сохранившиеся архивные документы говорят о том, что из общего количества изготовленных танков в сражениях Великой Отечественной принимали участие ровно 100 тяжелых танков данного типа. 6 танков из числа выпущенных для освоения материальной части были отправлены в Высшие офицерские бронетанковые школы – по два танка в каждую. Один танк № 31113 находился на испытаниях в подмосковной Кубинке.

К концу войны в строю оставалось 37 исправных танков ИС-85. Еще 37 в апреле 1945 года были списаны по естественному износу (в общей сложности свыше 2000 км).

Боевое крещение тяжелые танки ИС-2, так же как и ИС-85, получили на завершающем этапе боев по освобождению Правобережной Украины. Из двух полков (11 и 72-й), оснащенных этими танками, более успешно действовал 72-й ОГвТТП, особенно в период с 20 апреля по 10 мая 1944 года, когда он в составе 1-й Гв.ТА вел бои в районе города Обертин. За двадцать суток непрерывных боев полк уничтожил 41 танк «Тигр» и САУ «Фердинанд», 3 БТР с боеприпасами и 10 противотанковых орудий, безвозвратно потеряв при этом лишь 8 танков ИС-2. Причины потерь этих машин были следующими: – танк № 40247 20 апреля в районе Герасимув попал под артиллерийский обстрел САУ «Фердинанд» с дистанции 1500 – 1200 м. Экипаж смог ответить лишь одним выстрелом, так как отказал спусковой механизм пушки. Уходя из под огня САУ, ИС-2 получил 5 попаданий в лобовую часть корпуса, не причинивших ему вреда. За это время другая САУ «Фердинанд» незаметно приблизилась с фланга на расстояние 600 – 700 м и бронебойным снарядом пробила правый борт танка в районе двигателя. Экипаж покинул остановившуюся машину, которая вскоре загорелась;

– танк № 40255 с расстояния 1000 – 1100 м получил прямое попадание 88-мм снаряда танка «Тигр» в нижний передний наклонный броневой лист, в результате чего был пробит левый топливный бак, механик-водитель ранен осколками брони, а остальные члены экипажа получили легкие ожоги. Танк сгорел;

– танк № 4032, после того как выдержал с дистанции 1500 – 1000 м три попадания из танка «Тигр» в корпус спереди, был уничтожен огнем другого «Тигра» с расстояния 500 – 400 м. 88-мм бронебойный снаряд пробил с правой стороны нижний лобовой лист, произошло воспламенение пороха гильзы, а затем и топлива. Танкисты, покинув машину, вынесли раненого механика-водителя в тыл;

– танк № 4033 после получения пробоины от снаряда «Тигра» с дистанции 400 м в нижнем броневом листе корпуса был отбуксирован на сборный пункт поврежденных машин (СППМ) для проведения капитального ремонта;

– танк № 40260 сгорел от попадания с фланга в левый борт 88-мм снаряда танка «Тигр» с дистанции 500 м. Снаряд разрушил двигатель, танк загорелся, командир танка и наводчик получили ранения;

– танк № 40244 получил прямое попадание бронебойным снарядом из танка «Тигр» с дистанции 800 – 1000 м в правый борт корпуса. Механик водитель был убит, а в танке загорелось дизельное топливо, вылившееся из разрушенного правого топливного бака. Танк был эвакуирован и затем взорван саперами;

– танк № 40263 сгорел от попадания двух снарядов в борт;

– танк № 40273 действовал в отрыве от полка. 30 апреля в районе села Игжиска участвовал в отражении атаки 50 танков T-lll, T-IV, T-VI, поддерживаемых авиацией и артиллерией. Получил два прямых попадания: первое – в башню, сразу же за ним второе – в бортовой лист в районе моторного отделения. Боевой расчет в башне погиб, а механик-водитель был ранен. Танк оставлен на территории противника;

– танк № 40254 был подбит огнем САУ «Фердинанд», находившийся в засаде. Первый снаряд подбашенную коробку не пробил, а вот вторым снарядом был пробит борт корпуса танка и выведен из строя двигатель. Экипаж эвакуировали, а машина сгорела;

– танк № 40261 получил прямое попадание в ствол пушки. После боя ствол заменен на новый.

Кроме того, один танк был эвакуирован и сдан в капитальный ремонт, а остальные пять, подбитых в ходе боевых действий, удалось восстановить силами полка.

С середины и до конца мая 1944 года полк в составе 18-й армии по приказу Ставки ВГК вел оборонительные боевые действия по отражению контратак противника юго-восточнее города Станислав. С июня 1944-го и до окончания войны он входил в состав 4-й ТА, совместно с которой принимал участие в Львовско-Сандомирской, Нижнесилезской, Верхнесилезской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. За освобождение Львова полк был удостоен почетного наименования Львовский, а за боевые заслуги в годы войны награжден орденами Красного Знамени, Суворова 3-й степени, Кутузова 3-й степени, Богдана Хмельницкого 2-й степени и Александра Невского.

Большой интерес представляет и боевой путь 71-го ОГвТТП, оснащенного танками ИС-122 первого выпуска. В августе 1944 года личный состав полка совместно с танкистами 6 ГвТК участвовал в разгроме батальона «Королевских тигров» на Сандомирском плацдарме.

Вот как об этом говорится в «Отчете о боевых действиях71 -го ОГвТТП с 14.07.44 по 31.08.44 г.»

«С утра 13.08.44 г. полк во взаимодействии с 289 СП 97 СД начал наступление в направлении на Оглендув. Находившиеся танки противника на окр. Оглендув своим огнем преградили путь наступающей пехоте. Тогда взвод танков гв.ст. л-та Клименкова, выдвинувшись вперед, с заранее подготовленных позиций открыл огонь по танкам противника, в результате короткого боя Клименков один танк сжег и один подбил (это первые уничтоженные танки врага нового типа «Королевский тигр»). После чего пехота, не встречая сильного сопротивления, ворвалась в Оглендув.

Одновременно 7 танков противника «Королевский тигр» атаковали наши позиции с направления вые. 272,1. Находившийся в засаде танк гв.ст.л-та Удалова в кустарнике вост. Мокре подпустил танки противника на 700 – 800 м, открыл огонь по головному.

Несколькими меткими выстрелами один танк был сожжен и второй подбит. А когда танки противника, продолжая движение, начали удаляться, Удалов вывел свой танк лесной дорогой навстречу противнику и с опушки леса снова открыл огонь. Оставив еще один горящий танк, противник повернул назад. Но вскоре атака «Королевских тигров» повторилась, на этот раз они шли в направлении Поник, где стоял в засаде анк гв. л-та Белякова, который открыл огонь с дистанции 1000 м, третьим снарядом зажег танк, а остальные заставил повернуть назад.

Так в течение дня танкисты совместно с артиллерией отбили 7 танковых атак противника, нанеся при этом ему большие потери в технике и живой силе.

...С 14.07.44 г. по 31.08.44 г. сожжено танков типа «Тигр» – 4, «Королевский тигр» – 4,«Пантера» – 3, САУ «Фердинанд» – 1, САУ 128-мм – 1, БТР – 3. Подбито: «Тигр» – 1, «Королевский тигр» – 2, «Пантера» – 3. Уничтожено пушек различного калибра – 23, пулеметных точек – 22, солдат и офицеров противника 600 чел. Потери полка: сгорело ИС-122 – 3; подбито ИС-122 – 7, из них три восстановлены своими силами, 4 сданы в КР на СПАМ; погибли: офицеров – 3, включая командира полка гв.п/п-ка Юдина, сержантов и солдат – 10; ранено: офицеров – 8, сержантов и солдат – 36.

Опыт показал маршевые возможности танков ИС-122 – до 70-100 км в сутки со средней скоростью, по шоссе 20 – 25 км/ч и по грунтовым дорогам – 10 – 15 км/ч. Запас хода 125 – 150 км. В среднем танки прошли 1100 км, отработав 270 м/ч вместо гарантийных 150 м/ч.

Практическая скорость на поле боя на пересеченной местности достигает 8 – 12 км/ч. Практическая скорострельность из пушки 2-3 выстр/мин. Одного б/к в период наступательного боя хватает на боевые действия в течение дня. Условия стрельбы и наблюдения из танка в основном удовлетворительны. На практической стрельбе из танка выяснилось, что перископический прицел 9Т-17 является неудобным для стрельбы и наблюдения, т.к. он не имеет кругового обзора и не применим для стрельбы из-за трудности его выверки и быстрого смещения прицельных линий.

...Существующая литая броня пробивается 88-мм снарядом на расстоянии 800 – 1000 м, т.к. качество литой брони низкое (имеет незначительную плотность, пузыри).

Выводы:

п.1. Огневое вооружение танков ИС-122 является самым мощным из всех существующих типов танков. 122-мм снаряд обладает большой пробивной способностью, что определяет качество этих танков как лучшее средство в борьбе с тяжелыми танками противника.

п.2. Недостатком является образование большого количества порохового дыма, демаскирующего танк.

...п.7. Опыт оборонительных боев на плацдарме за р. Висла показал, что танки противника всегда избегают действий на участке, где обороняются тяжелые танки ИС-122 и, как результат этого, часто меняют направление своих ударов, ища более слабые участки, не обороняемые тяжелыми танками.

Командир 71ОГТТП гв. п/п-к Шапарь.» 26 и 27-й ОГвТТП были укомплектованы и направлены в начале мая 1944 года на Ленинградский фронт, где приняли участие в Выборгско-Петрозаводской, а 31-й ОГв.ТТП – в Нарвской операции, противник располагал здесь хорошо оборудованными оборонительными позициями, а сама лесисто-болотистая местность летом была труднодоступной. Тем не менее 27-й ОГв.ТТП к исходу 10 июня – первого дня наступления – продвинулся на 14 км вдоль Выборгского шоссе, затем с ходу прорвал вторую и третью полосы обороны и 20 июня овладел городом и крепостью Выборг, за что ему было присвоено почетное наименование Выборгский. В течение следующих 11 суток наступления полк продвинулся на 110 км, со средним темпом – 10 км в сутки.

Затем 26, 27, 31 и 76-й ОГвТТП были направлены в Прибалтику. Здесь же принимали участие в наступательных операциях 3, 15, 32, 35, 64, 75 и 81-й ОГвТТП. Особенностью боевых действий на этом направлении было отсутствие сплошной линии обороны у противника, но большие неприятности доставляла местность, изобилующая болотами, лесами и реками. Уже при переходе к району сосредоточения танкистам 64-го полка пришлось один за другим вытягивать на берег два ИС-2, затонувших при переходе небольших речек.

На танкоопасных направлениях немцы установили множество минно-взрывных заграждений. В 35-м полку только за 10 дней октября на минах подорвалось 9 ИС (8 из них были быстро восстановлены силами полка). В ходе Таллинской операции с 17 по 26 сентября в 31-м полку на противотанковых минах подорвалось 13 танков, еще 6 были сожжены фаустпатронами. При наступлении на Мемель 16 октября в 75-м полку во время первой же атаки подорвались на минном поле три танка ИС-2.

За период проведения Таллинской операции с 17 по 24 сентября 26-м ОГвТТП было пройдено с боями свыше 620 км, уничтожено три танка, семь артиллерийских батарей и восемь минометных батарей. Полк потерял: пять офицеров и семь сержантов убитыми, сгоревшими – три танка, подбитыми – десять, 4 из них требовали капремонта.

Не менее сложно складывалась обстановка и в Восточной Пруссии. Ее оборонительные рубежи создавались многие годы, а фортификационными сооружениями служили специально оборудованные сельские дома, входившие в единые укрепрайоны. Так, 16 октября 1944 года 81-й ОГвТТП вел бой под Кляйн Дегезен, в ходе которого 6 танков ИС-2 получили от 12 до 19 попаданий, причем до 6 из них – сквозные пробоины. «Тигры» вели огонь из засад по флангам с расстояния 800 – 1200 м до тех пор, пока наши машины не загорались.

17 и 18 октября полк вел бои в районе местечка Кибартай и города Эйдткунен, в результате было уничтожено 3 тяжелых танка, подбито 2 средних, уничтожено 5 противотанковых и 22 артиллерийских орудия, захвачено два «Тигра». Полк потерял сгоревшими два танка ИС-2 и два подбитыми.

Наиболее ожесточенное столкновение произошло 20 октября, когда полк, наступая в направлении города Шталлупенен, встретил упорное сопротивление закопанных в землю тяжелых танков и противотанковых орудий. В этом бою советские танкисты уничтожили три «Тигра» и десять пушек, но и сами понесли большие потери – семь танков ИС-122 были сожжены и один – подбит.

Всего же за период боевых действий при прорыве обороны противника в районе Бобловка и при ведении боевых действий на территории Восточной Пруссии с 16 по 31 октября полком было уничтожено 18 танков, 8 бронетранспортеров, 2 тягача, 49 орудий, 9 минометных батарей, 52 метательных установки Д-40, 24 пулеметных точки, 3 дзота; два «Тигра» и один БТР были захвачены боеспособными. Сам полк за это время потерял убитыми 10 офицеров, 7 солдат и сержантов. Были ранены 16 офицеров, 24 солдата и сержанта. Сгорело от огня артиллерии и танков – 10 ИС-2, подбито 14 танков (9 из них восстановили и снова ввели в строй). Подорвалось на минах в этот период – 14 танков ИС-2 (13 после ремонта вернулись в строй). После пополнения и восстановления материальной части полк продолжил боевые действия в Восточно-Прусской операции. На 14 февраля в полку имелся 21 исправный танк, одна машина требовала капитального ремонта и одна подлежала списанию.

15 февраля 1945 года в 15.20 81-й полк в составе 144-й стрелковой дивизии атаковал противника в районе г.Немриттен и после 30 минутного боя овладел южной частью города. К 19.00 огнем танков и атакой пехоты Немреттен был полностью освобожден. В этом бою танкисты уничтожили 2 танка, 2 БТР, склад с боеприпасами, 4 орудия и одну батарею с расчетом, потеряв при этом сгоревшим один танк ИС-2 и три – подбитыми.

Следующей ночью в 3.30 16 танков полка пошли в атаку на Кукенен. Командир 144-й СД, считая, что тяжелые танки способны защитить себя сами, не подавлял огневые точки противника. Встретив сильный фланговый огонь, полк потерял 4 танка ИС-2 ( 2 сгорели, 2 были подбиты). Под прикрытием 4-й танковой роты три танка 2-й танковой роты вышли на западную окраину Немреттен, но без отрезанной пехоты дальше не продвинулись. При этом были подбиты еще два танка. Более трех часов танкисты вели бой с пехотой, противотанковыми орудиями и танками противника, неоднократно возвращаясь назад для увлечения за собой своей пехоты. Потеряв 9 танков подбитыми, уже в сумерках полк распоряжением командира 72-го стрелкового корпуса был выведен в район Вильмсдорф.

17 февраля личный состав полка занимался восстановлением и обслуживанием техники. По списку в полку числилось 15 танков, исправных из них оставалось семь, два требовали среднего ремонта, три подлежали эвакуации и три списанию.

Оставшиеся боеспособные машины к вечеру того же дня были оперативно переподчинены командиру 120-й ТБр, совместно с которой 19 февраля в 11.00 атаковали Альбенлаук и через 40 минут овладели им. Продолжая наступление, танки полка 21 и 22 февраля вели бои за станцию Кукенен, заняв ее в 18.00.

Во время боевых действий в Восточной Пруссии с 15 по 27 февраля 1945 года полк совершил 83 танковых выхода, в ходе которых полк потерял 5 офицеров, 11 солдат и сержантов убитыми, 17 офицеров и 8 солдат ранеными; 5 танков ИС-2 сгорело и 16 повреждено (в основном, от огня «Тигров» и 88-мм ПТО). Наши танкисты уничтожили 4 танка, 4 БТР, 17 орудий, 10 пулеметных точек, склад с боеприпасами и захватили одно штурмовое орудие. На 2 марта 1945 года в полку имелся один исправный танк из двух числящихся по списку.

8 марта полк получил 20 САУ ИСУ-122 из четырех маршевых батарей и перешел в подчинение командующего 3-й армии. Во время боевых действий по уничтожению окруженной группировки немцев юго-западнее Кенинсберга с 13 по 25 марта полк участвовал во взятии крупных населенных пунктов Айзенберг, Вальтерсдорф, Биркнау, Грунау и одним из первых вышел на побережье Балтийского моря. За 12 дней боев в полку были убиты 7 офицеров и 8 солдат, ранены 11 офицеров, 13 солдат и сержантов; сгорело 10 ИСУ-122 и 5 имели боевые повреждения. Танкистами полка были уничтожены 5 танков, 3 штурмовых орудия, 65 ПТО, 8 БТР, 9 тягачей, захвачен один исправный танк «Пантера» и 18 различных орудий. За отличные боевые действия полку 24 марта 1945 года приказом ВГК была объявлена благодарность.

Еще больших успехов достиг 79-й ОГвТТП при удержании плацдарма на реке Нарев севернее города Сероцк. Противник, имея в общей сложности свыше 200 танков, пытался ликвидировать плацдарм. 4 октября 1944 года к 19.00 положение наших войск стало угрожающим.

79-й полк в составе резервов 65-й армии к исходу дня был брошен на удержание плацдарма и уже через час после прибытия, в 21.00, танкисты совместно с 105-м СК 44-й ГвСД пошел в атаку. Продвигаясь под сильным огнем, они через несколько минут столкнулись с тяжелыми танками противника. В ходе боя полк безвозвратно потерял сгоревшим один танк ИС-2, еще один подбит огнем 88-мм пушки, в свою очередь, уничтожив и подбив шесть немецких танков T-V и T-VI.

В течение трех следующих суток немцы безуспешно пытались ликвидировать плацдарм. С 6 по 9 октября полк, умело создав оборону, не потерял ни одного танка, хотя сам сжег 11 тяжелых вражеских машин. Всего же с 4 по 9 октября было уничтожено 19 танков типа T-V и T-VI и две БТР. Полк потерял сгоревшими пять ИС-2. Военный совет 65-й армии высоко оценил боевые действия полка по удержанию плацдарма на реке Нарев: наиболее отличившимся (131 человек) были вручены правительственные награды.

Успешными стали и боевые действия 80-го ОГвТТП в Висло-Одерской операции. С 14 по 31 января 1945 г. из 23 участвовавших в ходе ее проведения танков ИС-2 безвозвратно не был потерян ни один. Танкистами же полка было уничтожено 19 танков и САУ, 41 орудие, 15 пулеметных точек, 10 минометов и 12 блиндажей противника.

33-й ОГвТТП, также участвовавший в Висло-Одерской операции, потерял лишь 3 танка, и это при том, что в первый же день наступления – 14 января – полк прорвал не только главную, но и вторую оборонительную полосу частей 9-й полевой армии немцев, продвинувшись в ее глубину на 22 км. Затем, развивая наступление, полк за 4 дня с боями продвинулся еще на 120 км и 29 января, прорвав Мезерицкий укрепрайон, совместно с войсками 69-й армии вступил на территорию Германии, прошел с боями еще 70 км и 3 февраля вышел к р. Одер в районе Франкфурта.

78-й ОГвТТП, наступая на Дебрецен в Венгрии, с 6 по 31 октября уничтожил 6 «Тигров», 30 «Пантер», 10 танков T-IV, 1 САУ «Фердинанд», 24 САУ различного калибра, 109 пушек, 38 БТР, 60 пулеметных точек, 2 склада с боеприпасами и 12 самолетов на аэродроме. В боях было израсходовано 460 бронебойных и 970 осколочно-фугасных снарядов, 1070 ручных гранат Ф-1, 500 26-мм сигнальных ракет, 85000 7,62-мм патронов к пулемету и 82 000 7,62-мм патронов к ППШ. Безвозвратные потери полка в этот период, два сгоревших от фаустпатронов ИС-2, еще 16 танков получили различной степени повреждения.

Только 16 октября, атакуя городок Каньяр, который обороняли 10 «Пантер», танкисты полка уничтожили половину из них. На следующий день, потеряв три своих машины, они сожгли еще семь танков «Пантера».

Во время атаки (совместно с 63-й механизированной бригадой) населенного пункта Хайду-Багош двум ИС-2 пришлось вести бой с пятью танками T-V «Пантера». В ходе танковой дуэли нашим ИС-2 удалось уничтожить три T-V, один ИС-2 был подбит из фаустпатрона. На следующий день, 19 октября, после овладения Хайду-Багош танки полка ворвались в город Дебрецен, где огнем прямой наводки уничтожили еще две «Пантеры».

На территории рейха бои были особенно упорными. С ходу форсировав р. Вислу и пройдя свыше 300 км, 70-й ОГвТТП в конце января вышел к городу Шнейдемюль. Его осада заняла две недели и стоила полку девять поврежденных машин. 82-й ОГвТТП 8 февраля в 11.00 углом вперед 1-й и 4-й танковыми ротами начал атаку в районе города Кройцбург. В 13.00 до 11 танков противника в сопровождении «артштурмов» контратаковали подразделения полка, но, понеся потери, отступили. К 20.00 Кройцбург был взят. За день боевых действий полк уничтожил 4 САУ, 6 орудий, 10 пулеметных точек и подбил 4 немецких танка. Потери полка за день боя тоже оказались не малые: 4 человека погибли, 2 сгорели; 11 танков были подбиты, один застрял.

За ночь три из них удалось восстановить и утром 9 февраля полк продолжил наступление с десятью танками ИС-2. К исходу дня танкисты потеряли еще пятерых своих товарищей и один танк, четыре машины были подбиты и требовали ремонта, погибли пять человек. Противник в этот день лишился 4 танков и САУ, 9 орудий и 4 минометов.

10 февраля при атаке семью танками города Коршеллен особенно отличилась 4-я рота ст.лейтенанта Исьянова, которая в течение одного боя уничтожила четыре танка противника. К исходу 16 февраля после наступления в районе Лангендорф в строю осталась лишь одна боеспособная машина. Полк был выведен на пополнение. Всего же за десять дней непрерывных боев, полк потерял убитыми 8 офицеров, 12 солдат и сержантов, 4 танка сгорело, 19 танков было подбито (все требовали капитального ремонта), два танка в ходе боевых действий застряли в воронках. Силами и средствами полка было произведено 18 текущих и даже один средний ремонт.

Полк в этих боях уничтожил 24 танка и САУ, 4 БТР, 38 автомашин, 40 орудий и 20 минометов. Затем личный состав занимался восстановлением поврежденных танков. К 15 марта полк был полностью укомплектован. В каждой танковой роте находилось по 3 танка ИС-2 и по 2 САУ ИСУ-122.

С 16 по 23 марта 82-й Дновский Краснознаменный ОГвТТП участвовал в уничтожении противника в районе Лаукиттен, Риппен, Хайде, Феддерау и Мюкюнен, особенно отличившись при взятии Феддерау, где было уничтожено 8 танков и 15 орудий противника. Об интенсивности и накале боев свидетельствует тот факт, что расход боеприпасов за день достигал трех боевых комплектов – 84 снарядов! Всего же за этот период полком было уничтожено 13 танков и САУ, 42 орудия, 4 минометных батареи, захвачено 5 САУ и 40 паровозов.

Безвозвратные потери полка за это время составили один танк ИС-2 и три САУ ИСУ-122. В ходе боевых действий из-под огня противника удалось эвакуировать 12 танков, 25, имевших различные повреждения, были восстановлены и возвращены в строй.

Тяжелые бои выпали и на долю 43-й ОГвТТБр. Так, 21 января в районе Гросс Оттенхоген бригадой был сломлен сильный опорный пункт противника, где были уничтожены дивизион ПТО и 6 танков, захвачено 15 105-мм орудий. Кроме того, уничтожено до 300 и взято в плен до 40 немецких солдат и офицеров. Бригада в этот период лишилась двух танков ИС-2 и восьми САУ ИСУ-152; еще 13 ИС-2 и 3 САУ ИСУ-152 были подбиты. «Как правило, противник подпускал танки на 700 метров и ближе и начинал расстреливать наши танки в упор в лоб и борта. В каждом подбитом танке было обнаружено от 3 до 8 пробоин» – отметит в боевом донесении командир бригады гвардии полковник Тимченко. На 26 января в бригаде оставалось в строю 17 исправных танков и 8 самоходных установок. 26 и 27 января полки бригады в составе 2-го Гв.ТК. вели ожесточенные бои по выявлению и уничтожению засад противника в лесах Форст Фридрихштайн, севернее и западнее Фуксберга. За два дня боевых действий бригада уничтожила 2 батареи ПТО, 3 САУ «Фердинанд», 2 «Пантеры», 5 БТР и до роты пехоты. Бригада потеряла сгоревшими пять танков ИС-2 и три САУ ИСУ-152; подбитыми еще пять танков ИС. Все наши машины имели в бортах по 3-4 пробоины, полученные от огня 88-мм и 105-мм пушек с дистанции 300 – 600 м. Столь серьезные потери были обусловлены тем, что в большинстве случаев, вопреки инструкциям и уставам, танки бригады использовались в первом эшелоне, как танки НПП, а зачастую действовали самостоятельно или же во взаимодействии со средними танками.

Огромную роль в быстром восстановлении боеспособности наших танковых частей сыграла высокая живучесть и ремонтопригодность ИСов и созданных на их базе САУ. Нередкими были случаи, когда полк, накануне потерявший большую часть своих машин, уже через день – два был снова готов к бою. Так, в 88-м ОГвТТП к 25 января имелось лишь два исправных танка, другие были либо подбиты, либо вышли из строя по техническим и иным причинам (в том числе два утонули в реке). Однако уже к 1 февраля в строй вернулись 15 восстановленных и боеспособных машин.

Неоценимый вклад тяжелые танки ИС внесли в операцию по взятию Берлина. Восточные подступы к городу преграждали Зееловские высоты, составлявшие вторую полосу обороны, которая имела две – три сплошных линии траншей, а все населенные пункты были подготовлены к круговой обороне. Крутизна склонов в районе Зеелова составляла 30 – 40 м. Преодолевать такие крутые скаты наши танки и САУ могли лишь только по хорошо простреливавшимся, дорогам, где угол подъема допускал их продвижение, причем артиллерия и танки немцев в этом районе имели значительное тактическое преимущество, так как могли простреливать местность далеко вглубь наших войск. В то же время наблюдение и ведение огня со стороны наших войск чрезвычайно затруднялось множеством рощ и садов.

Начавшееся на рассвете 16 апреля наступление 88-го ОГвТТП в свете 136 зенитных прожекторов было неожиданным для противника. Это позволило в течение первого часа боя продвинуться в глубину вражеской обороны до 2 км. Дальнейший темп наступления из-за нарастания сопротивления постепенно снизился. Медленно продвигаясь вперед и неся большие потери, наши войска к исходу первого дня все же прорвали главную полосу обороны.

Готовясь к штурму, в 7-й ОГвТТБр запасы ГСМ, боеприпасов и продовольствия довели до трех норм, боекомплект каждой машины до 42 выстрелов (штатный боекомплект – 28). При выходе на рубеж р. Хаупт-Грабен входивший в состав бригады 105-й ТТЛ потерял 10 танков сгоревшими (4 танка подбиты артиллерийским огнем, 1 танк подорвался на мине). 106-й ТТП этой бригады потерял сгоревшими 6 танков и 1 танк был подбит. При этом ими на этом рубеже были уничтожены: 2 танка T-VIH, два танка T-V, два – T-IV, пять САУ «Фердинандов», 21 полевое орудие, 4 противотанковых орудия, 8 минометов и до 30 пулеметов.

В 14.00 командир бригады гв.полковник Юренков своим решением ввел в бой 104-й ТТП, который до этого находился в резерве. С выходом к р. Флисс 104-й ТТП был встречен огнем немецких танков из засад в лесу. Сосредоточенным огнем 104-й и 105-й ТТП были частично уничтожены, а уцелевшие отошли назад. В боях в районе Зеелов и западнее эти ТТП потерь не имели, а противнику был нанесен значительный урон: уничтожены один танк «Пантера», два T-IV, одно штурмовое орудие, две зенитные батареи и более 12 пулеметных точек.

При штурме Берлина тяжелые танки ИС и САУ служили своеобразным тараном, своими мощными орудиями они сокрушали превращенные в укрепления и доты здания города, больше напоминавшие крепость. Накал уличных боев был таким, что танковые экипажи в сутки расходовали от двух до трех боекомплектов.

Потери на подступах к городу и в ходе уличных боев были высоки. Так, 7-я ОГвТТБр только за время участия в Берлинской операции с 16 апреля по 2 мая 1945 года потеряла убитыми 131 и ранеными 266 человек, сгорело от огня артиллерии и танков 28 ИС-2, от фаустов – 11, 28 танков ИС-2 были подбиты (позже их восстановили и ввели в строй).

За этот же период бригада уничтожила 35 танков и САУ, 27 полевых орудий, 17 дзотов и более 800 солдат противника; захвачено 3 танка, 10 зенитных орудий, 82 самолета, 200 пленных, 57 паровозов; освобождено 3 лагеря и занято более 46 населенных пунктов и 5 городов.

67-я ОГвТТБр за время операции потеряла 122 человека убитыми, ранеными 221; от огня артиллерии и танков противника сгорели 12 ИС-2, еще 18 уничтожили «фаустники»; 41 поврежденный танк позднее удалось отремонтировать. В результате боев бригадой было уничтожено 28 танков и САУ, 84 полевых орудия, 19 артиллерийских батарей, 16 зенитных батарей, 52 автомашины, 246 пулеметных точек, 950 минометов; более 3500 солдат; захвачено 5 танков и 900 самолетов, а также 8000 военнопленных.

Ожесточенные схватки продолжались до последних дней и часов войны. Утром 27 апреля один из ИС-2 штурмовой группы 34-го ОГвТТП подорвался на мине на площади перед кирхой на Курфюрстен-штрассе. Он остался с десантом из 8 человек в окружении около 100 эсэсовцев. В танке погибли заряжающий и наводчик, затем взрывом фаустпатрона убило командира, и бой продолжал вести оставшийся один механик-водитель сержант Герман Шашков. Очередное попадание фаустпатрона подожгло моторное отделение. Тогда, дав задний ход, Шашков врезался кормой танка в стену – она обвалилась и своими обломками погасила пламя. Сержант, закрывшись в танке, продолжал отбиваться гранатами и после того, как израсходовал весь боекомплект к пушке и пулеметам. Когда танк отбили, полуобгоревшего израненного Шашкова нашли лежащим на днище машины с ножом в руке...

30 апреля бои вплотную к зданию приблизились к стенам рейхстага. С утра 88-й ОГвТТП, переправившись через Шпрее по уцелевшему мосту «Мольтке», занял огневые позиции на набережной Кронпринценуфер. В 13.00 его танки открыли огонь прямой наводкой по рейхстагу, участвуя в общей артиллерийской подготовке, предшествовавшей штурму. В 18.30 полк своим огнем поддержал и второй штурм рейхстага, и только с началом боев внутри здания танки прекратили его обстрел.
Боевые свойства танков ИС 2

Тяжелые танки ИС, согласно требованиям первого «Боевого устава БТ и MB Красной Армии», использовались «при наступлении на сильно укрепившегося противника» и предназначались «для уничтожения живой силы и огневых средств противника, а также для борьбы с его танками и артиллерией». Для этого они должны были обладать высокой боевой эффективностью, определяемой совокупностью боевых свойств – огневой мощью, защищенностью и подвижностью.

Так как основным противником танков ИС на поле боя были немецкие тяжелые танки и САУ, имевшие боевую массу свыше 40 т, то и сравнительный анализ боевых свойств танков ИС целесообразно проводить именно с ними. Сравнивать танки ИС с легко – и среднебронированными танками и САУ противника было бы некорректно, поскольку практически любое попадание 122-мм снаряда пушки Д-25 на дистанциях даже более 2000 м для них было смертельно.
Огневая мощь танков ИС 2

Огневая мощь танка определяется тремя основными параметрами – способностью поражать цели первым выстрелом, могуществом действия боеприпасов по цели и боевой скорострельностью. В свою очередь, вероятность поражения цели первым выстрелом прежде всего зависит от конструкционных, баллистических и производственных параметров танковой пушки, её боеприпасов, приборов наблюдения и прицеливания.

Кучность боя у 85-мм и 122-мм нарезных пушек Д5Т-85 и Д-25, которыми оснащались танки ИС-1 и ИС-2, была довольно высокой. Так, среднее отклонение 122-мм бронебойного снаряда от точки прицеливания при стрельбе с места на дистанции 1000 м по вертикали не превышало 170 мм, а по горизонтали – 270 мм. Почти такие же характеристики имела и лучшая немецкая 88-мм нарезная пушка KwK 43, танка T-VIB «Тигр-II» – 260 мм и 210 мм соответственно.

Первые серийные танки ИС оснащались телескопическими прицелами 10Т-15 и 10Т-17суглом поля зрения 16° и 2,5-кратным увеличением. С июля 1944 года на всех ИС-2 стали устанавливаться телескопические монокулярные шарнирные прицелы ТШ-17 4-кратного увеличения с углом поля зрения 16°. В одном из фронтовых отчетов подчеркивалось: «Как показал опыт боевого использования, введение четырехкратного увеличения было весьма своевременным и обеспечило тактическое превосходство наших прицелов над подобными образцами немецких».

На T-VIH «Тигр» и T-V «Пантера» ранних выпусков устанавливались бинокулярные телескопические шарнирные прицелы TZF 9b и TZF 12 соответственно, с 2,5-кратным увеличением и углом поля зрения 25° и 30°. На танках T-VA и T-VIB уже были более совершенные монокулярные прицелы с переменным (дискретным) 2,5 и 5-кратным увеличением.

Характеристики танковых прицелов

ТШ-17 TZF 9b TZF 12a

Увеличение, кратн. 4,0 2,5 2,5-5,0

Поле зрения, град. 16 26 27-14

Диаметр выходного зрачка, мм 5,5 5,5 7,7-4,0

На основании приведенных данных видно, что вероятность поражения цели первым выстрелом у танка ИС-2 и немецких тяжелых танков была приблизительно одинакова. Высокая точность стрельбы из танка ИС-2 подтверждалась неоднократно. Так, во время очередных испытаний в подмосковной Кубинке на НИБТ. Полигоне при определении меткости стрельбы пушки Д-25 по трофейным немецким танкам из пяти выстрелов на дистанции 700 м было получено четыре прямых попадания по танку T-V. При стрельбе с ходу по танку T-III на дистанции 900 – 700 м из трех выстрелов два снаряда поразили цель, причем боевая скорострельность при скорости танка 12 км/ч составила 1,35 выстр/мин.

В ходе войны стало окончательно ясно, что наиболее важной задачей для танковой пушки является поражение сильно бронированных объектов на поле боя. Поэтому бронепробиваемость стала одним из основных критериев оценки артиллерийских систем.

85-мм пушка Д5-Т85, имевшая мощность 300 т.м., длину ствола 52 калибра и начальную скорость бронебойного снаряда массой 9,2 кг – 800 м/с была нашей первой серийной танковой пушкой, оборудованной системой электроспуска, и по своим характеристикам ни в чем не уступавшей немецким. По дульной энергии она превосходила 75-мм пушку KwK/42 (205 т.м.) и незначительно уступала 88-мм пушке KwK/36 (368 т.м.). Во время испытаний Д5-Т85 стрельбой по немецким трофейным танкам были получены хорошие результаты. Надо отметить, что по качеству изготовления наши бронебойные снаряды несколько уступали немецким, что не позволяло до конца использовать потенциал танковых пушек, но несмотря на это лобовую броню «Тигра» 85-мм пушка пробивала на дальности до 1000 м. При стрельбе по танку T-VIH «Тигр» с дальности 1500 м в лобовом листе корпуса оставалась лишь вмятина глубиной 39 мм, а на дальности 800 м в борту подбашенной коробки образовался пролом размером 350 на 230 мм.

У САУ «Фердинанд» и танка T-VIB Д5-Т85 с дальности 1000 м пробивала только бортовые и кормовые броневые листы корпуса и башни. Поэтому 85-мм пушка не вполне удовлетворяла требованиям, предъявляемым к вооружению тяжелого танка, и не обеспечивала решительного превосходства в артиллерийском вооружении над тяжелыми танками противника. Решением проблемы явилось оснащение танка ИС более мощной 122-мм танковой пушкой Д-25. По могуществу действия боеприпасов по цели и разрушительному воздействию Д-25 являлась самой мощной пушкой, устанавливавшейся на серийные танки периода Второй мировой войны. Ее дульная энергия составляла 820 т.м., в то время как у пушки KwK/43 она равнялась лишь 520 т.м. Мощь бронебойного снаряда Д-25 была столь велика, что, пробив первым выстрелом с дальности 1400 м борт башни трофейного танка T-V «Пантера», после второго выстрела снаряд не только сделал очередную пробоину, но и, сорвав с погона башню, сместил ее на полметра в сторону.

Пробитие лобовой брони танка PzKpfw V «Panther» 122-мм бронебойным снарядом с дистанции 2000 м.

Пробитие бортовой брони танка PzKpfw V «Panther» 122-мм бронебойным снарядом с дистанци 1400 м.

Горит танк PzKpfw V ausf.G «Panther». Лобовая броня пробита 122-мм бронебойным снарядом. Восточная Пруссия, 3-й Белорусский фронт, весна 1945 г.

При оценке бронепробиваемости пушки танка ИС-2 во время испытаний стрельбой тупоголовыми бронебойными снарядами были получены следующие результаты:

– танк T-IV (экранированный) с дальности 1400 м через лобовой и кормовой листы корпуса был пробит на вылет;

– танк T-V «Пантера» с дальности 1400 м при попадании в верхний лобовой лист корпуса получил пробоину (150 на 230 мм) с трещиной по сварному шву; в борту башни образовалась пробоина (130 на 130 мм), противоположный борт был пробит, и его сорвало по сварному шву, в лобовом листе башни – пробоина (180 на 240 мм), саму башню сорвало с погона и сместило на 500 мм;

– танк Т-VIH «Тигр», получив попадание с 1500 м из пушки А-19 (аналогичной пушке Д-25 по баллистике) в уже имевшуюся пробоину от 85-мм снаряда лишился кормового листа, вырванного снарядом, прошедшим насквозь через внутреннее оборудование танка, в наклонной части крыши башни (угол от нормали 80°) осталась вмятина с трещиной длиной 330 мм от отразившегося снаряда; в лобовом листе башни оторвало кусок брони (580 на 130 мм), саму башню сорвало с погона и сместило на 540 мм;

– САУ «Фердинанд» с дальности 1400 м в переднем накладном листе корпуса получила пробоину (120 на 150 мм), от второго листа снаряд отразился; в переднем листе рубки осталась вмятина глубиной 100 мм.

Из полученных результатов видно, что только САУ «Фердинанд» на дальности 1500 м могла выдержать дуэль с танком ИС-2, но этих САУ было выпущено всего 90 штук, и на Восточном фронте в 1944-1945 годах они практически не применялись. По своим суммарным возможностям (бронезащита + огневая мощь) танки T-V «Пантера» и T-VIH «Тигр» значительно уступали нашим ИС-2.

При проведении в начале ноября 1944 года снарядного обстрела корпуса и башни трофейного танка T-VIB «Тигр-ll» на полигоне в подмосковной Кубинке 122-мм остроголовый бронебойный снаряд пробивал верхний наклонный лобовой лист с дистанции 600 м, 88-мм бронебойный снаряд собственной пушки танка «Тигр-II», имевший начальную скорость 1000 м/с, во время этих же испытаний не пробивал эту деталь корпуса даже с дистанции 400 метров, а 75-мм бронебойный снаряд танка T-V «Пантера» пробивал ее только со 100 м.

Осколочно-фугасный снаряд пушки Д-25 при попадании в верхний лобовой лист корпуса танка «Тигр-II» разрывал сварные швы лобовой части и выводил из строя элементы трансмиссии.

По могуществу фугасного действия 122-мм снаряд превосходил в 1,39 раза немецкий 88-мм осколочно-фугасный снаряд.

Серьезным недостатком, снижавшим боевые качества танка ИС-2, оставалась низкая боевая скорострельность – 2-3 выстрела в минуту. Тот показатель на немецких тяжелых составлял 5-8 выстрелов в минуту. Низкая скорострельность пушки Д-25 объяснялась раздельно-гильзовым заряжанием из-за большой массы снаряда и заряда. Заряжающему каждый раз приходилось сначала открыть затвор, затем опустить лоток, уложить на него 25 -кг снаряд, дослать снаряд досыльником, подготовить гильзу, вложить ее в патронник и, наконец, закрыть затвор. Выполнение этих операций для одного человека, особенно в боевой обстановке, отнимало много времени, тем более что большинство этих действий заряжающий выполнял левой рукой. Эти недостатки поршневого затвора были очевидны сразу, и переход на клиновой полуавтоматический затвор планировалось осуществить еще при проработке в КБ завода № 9 конструкции новой танковой пушки калибра 122-мм. Установка нового затвора хотя и облегчила работу заряжающего, но до конца проблему повышения скорострельности так и не решила.

Какой бы мощной не была танковая пушка, ее эффективность во многом зависит и от маневренности огня, то есть способности быстро переносить огонь с одной цели на другую. Скорость горизонтального наведения Д-25 с помощью электропривода составляла 13 – 16° в с, что обеспечивало полный разворот башни ИС-2 за 22 – 28 с. Электропривод позволял осуществлять поворот башни танка даже при неработающем двигателе. Окончательная («ювелирная») наводка завершалась с помощью ручного привода.

Поворот башни на всех немецких тяжелых танках осуществлялся с помощью гидропривода или вручную. Существенным недостатком гидропривода была зависимость скорости наведения от числа оборотов двигателя, поэтому скорость поворота башни на танках T-V «Пантера» и T-VIB «Тигр– II» находилась в пределах от 5° до 19° в с, а на танке T-VIH «Тигр» – 11,2° в с. Необходимо отметить, что при исследовании захваченных немецких тяжелых танков в Кубинке в отчетах неоднократно отмечалось, что управление гидроприводом было неудобно, а само устройство было сложным и громоздким. Кроме того, башни немецких тяжелых танков вследствие выноса пушек вперед и установки тяжелых бронемасок были неуравновешены, что при крене в 5° делало невозможным поворот башни вручную. У танка ИС-2 и при крене 8,3( усилие на рукоятке ручного привода составляло всего 16 кг, а электропривод обеспечивал поворот башни даже при крене до 15°.

Высокая огневая мощь ИС-2 постоянно отмечалась в донесениях с фронтов. Так, в «Отчете Управления самоходной артиллерией КА о работе в период Великой Отечественной войны» особо подчеркивалось, что «установка 122-мм пушек на танки ИС вернула нашим танкам утраченное на время превосходство над противником в артиллерийском вооружении тяжелых танков. По мощности своего выстрела 122-мм пушка Д-25 оставила далеко позади 88-мм пушки немецких танков.

Боевые действия танков ИС показали, что 122-мм пушки являются наиболее действенным средством борьбы против тяжелых и средних танков противника, обеспечив пробитие их брони с дистанций 2500 метров».

Сравнительные габариты ИС-85 и PzKpfw VI ausf.H «Tiger»

Сравнительные габариты ИС-85 и PzKpfw V ausf.D2 «Panther»

Сравнительные габариты ИС-2 и PzKpfw V ausf.G «Panther»

Сравнительные габариты ИС-2 и PzKpfw VI ausf.B «Tiger II»

Защищенность танков ИС 2

Защищенность танка на поле боя зависит от конструкции танка в целом, элементов его броневой защиты, пожаро- и взрывобезопасности. Танк ИС имел кормовое расположение моторно-трансмиссионного отделения (МТО). Такая схема позволила достичь высокую компактность узлов и агрегатов моторно-трансмиссионной группы и обеспечила хорошие условия для их монтажа и демонтажа. Вместе с тем недостатком компоновки танка ИС было смещение башни вперед, что не позволило устроить люк механика-водителя в крыше корпуса.

Все немецкие тяжелые танки имели более сложную и менее рациональную компоновку с кормовым расположением силовой установки и передним размещением трансмиссии. Это было вызвано тем, что на немецких танках применялись КПП только с продольным расположением валов (автомобильного типа), для установки которых наилучшим вариантом было именно их носовое размещение. Такая схема, безусловно, позволила немецким конструкторам упростить конструкцию приводов управления, обеспечить равномерное распределение массы по длине опорной поверхности и более свободно разместить боевое отделение танка. Однако она делала обязательной связь карданными валами двигателя и трансмиссии, что приводило к значительному увеличению высоты корпуса и соответственно массы танка. Переднее расположение трансмиссии ухудшало условия работы ведущих колес и не позволяло получить большие углы наклона носовых броневых листов. При этом элементы трансмиссии, особенно на танке «Тигр-II», выходили из строя даже при попадании в передний броневой лист корпуса 1 -2 снарядов. Кроме того, такое размещение трансмиссии значительно усложняло монтаж и демонтаж ее узлов и центровку агрегатов. На T-VIH «Тигр» большие затруднения, например, вызывала замена КПП, для чего приходилось сначала снимать башню.

Бронирование танка ИС-85 и ИС-2

Бронирование танка ИС-2М со «спрямленным носом»

Броневая защита ИС, конфигурация корпуса и башни явились следствием более удачного решения общей компоновки, которое позволило уменьшить габаритные размеры по сравнению с танками противника, а ведь уменьшение силуэта снижает и вероятность обнаружения и поражения танка на поле боя. Более удачная компоновка ИС, кроме того, позволила добиться и минимальной массы корпуса танка при данном объеме и заданном уровне бронезащиты. Так, внутренний забронированный объем корпуса танка ИС-2 составлял всего 12,91 м (в то время как у T-V2 «Пантера», T-VIH «Тигр», T-VIB «Тигр-II» этот показатель соответственно составлял 15,0; 18,5 и 16,0 м). Объем боевого отделения ИС-2, несмотря на установку более мощного вооружения, также был значительно меньше – 6,78 м (против 7,3 11,22 и 10,96 м), чем у перечисленных немецких машин. Все это позволило при меньшей массе обеспечить лучшую броневую защиту, 53% от общей массы танка ИС-2 приходилось на бронирование корпуса и башни. У танка T-VIH «Тигр» бронирование составляло 46,3 %, а у танка T-V «Пантера» этот показатель был еще меньше – 38,5 %. Лишь танк T-VIB «Тигр-ll» обладал повышенной характеристикой защищенности – 54,7% массы танка приходилось на броню.

В итоге при практически равной боевой массе танк ИС-2 имел в полтора раза более мощную броневую защиту по сравнению с T-V, а практически равноценный по броне, защите T-VIB имел боевую массу 68 т, то есть весил в полтора раза больше, чем ИС-2.

Противоснарядная стойкость корпуса и башни танка ИС-2 была достигнута за счет их дифференцированного бронирования. Литая носовая часть корпуса и башня позволили создать оптимальные для того времени формы броневой защиты. Уровень защищенности броневой конструкции танка ИС-2 постоянно улучшался. Так, если на первых танках с неспрямленным носом верхняя часть отливки носовой детали, расположенной под углом 30° имела толщину 120 мм, то уже на корпусах со спрямленным носом угол наклона переднего броневого листа был увеличен до 60° при толщине 90-100 мм. Это позволило обеспечить непробитие верхнего лобового листа корпуса танка ИС-2 75-мм бронебойными и подкалиберными снарядами со всех дистанций, а 88-мм бронебойными снарядами – со всех дистанций для литого носа и с дистанции 450 м и выше для носа из катаной брони. Нижняя часть спрямленного носа толщиной 90-100 мм пробивалась 75-мм бронебойным снарядом, начиная лишь с дистанции 785 м.

Наилучшую броневую защиту среди германских тяжелых танков имел T-VIB «Тигр-ll». Его броня, хотя и считалась практически равноценной отечественной броне средней твердости, обладала повышенной хрупкостью. Это было отмечено при испытаниях в ноябре 1944 года захваченного танка «Тигр-ll». Обстрел его корпуса и башни показал слабость сварных швов и повышенную хрупкость броневых листов, которые разрушались после 3 – 4 попаданий бронебойными снарядами с дистанции 500 – 600 м. Лобовой лист сварной башни разработки фирмы Хеншель пробивался остроголовым бронебойным снарядом с дистанции 1800 м.

На первой партии танков T-IVB была установлена башня, разработанная фирмой Порше для другого тяжелого танка классической компоновки – VK-4502(P) (Порше-180). Башня имела скругленную форму лобовой части толщиной 110 мм, заимствованную у советских танков. И если на танке Порше-180 рикошет снарядов от лобового листа башни должна была принимать верхняя лобовая броня корпуса, то при установке ее на танк «Тигр-ll» башня оказалась в средней части танка и рикошетирующие снаряды попадали в относительно тонкую крышу корпуса. Этот же недостаток имел и другой немецкий танк – T-V «Пантера».

Более высокие качества отечественной брони были достигнуты за счет применения легирующих элементов, позволивших получить значительно большую вязкость. Пожароопасность ИС благодаря установке дизеля была значительно ниже, чем у немецких тяжелых танков, оснащенных бензиновыми двигателями. Нельзя сбрасывать со счетов и наличие у немецких машин в боевом отделении гидравлического привода поворота башни и в отделении управления – КПП.

Гидравлическая жидкость и трансмиссионное масло прекрасно горели. Но на немецких тяжелых танках, в отличии от наших, топливные баки располагались в моторном отделении, что в случае пожара давало экипажу возможность покинуть машину.

При возникновении пожара внутри танка ИС его можно было тушить ручным тетрахлорным огнетушителем РАВ-2, расположенным в боевом отделении. «Танки ИС загораются не сразу и легко поддаются тушению, – отмечал в своем донесении о боевых действиях командир 82-го ОГвТТП гвардии подполковник Кирилов. – За период боевых действий с 8.2 по 17.2.1945 в полку затушено 3 горящих танка, которые после ремонта возвращены в строй».

Существенным недостатком ИС, как уже отмечалось, было отсутствие люка механика-водителя, которому приходилось выбираться через башню, что при пожаре в боевом отделении нередко приводило к его гибели, особенно в тех случаях, когда танкист не мог самостоятельно покинуть горящую машину, а вытащить его оттуда было очень трудно.

Снизить высокую пожароопасность моторного отделения на немецких танках конструкторы пытались за счет установки автоматического огнетушителя с дозирующим устройством и термозамыкателями (термодатчиками), но в бою эта система оказалась малоэффективной.

Взрывобезопасность ИС и немецких тяжелых танков находилась приблизительно на одном и том же уровне, так как весь боекомплект в них размещался в боевом отделении.

В целом же по защищенности танки ИС несколько превосходили немецкие тяжелые танки.

Основные массо-габаритные характеристики
серийных тяжелых танков периода ВОВ

Характеристики ИС-2 PzKpfw V
«Panther» PzKpfw VI
ausf.H
«Tiger» PzKpfw VI
ausf.B
«Tiger II»

Длина без пушки, мм
Ширина, мм
Площадь бок. проекции, м
Площадь лоб. проекции, м
Масса, т
Экипаж, чел.
Высота по крышу башни, мм
Длина корпуса, мм
Ширина корпуса, мм
Высота корпуса, мм
Общий объем корпуса, м
Объем МТО, куб.м
Объем отд. управления, м
Длина башни, мм
Ширина башни, мм
Высота башни, мм
Объем боевого отд., куб.м
Объем заним. подвеской, куб.м
Высота танка полная, мм
6770
3070
12,7
5,9
46
4
2400
6543
2555-1600
1160
12,91
3,76
3,76
3132
2250
845
6,78
1,0
2720 6150
3420
14,1
7,1
45
5
2780
6400
3200-1790
1100
17,2
4,9
5,0
2950
2420
775
7,3
2,2
2980 6220
3800
13,6
7,8
56
5
2940
5850
3150-1900
1320
21,3
5,39
4,68
2600
1830
830
11,22
1,8
2940 7510
3750
15,7
7,4
68
5
2865
7260
1393-....
1410
20,5
4,92
4,61
-
-
980
10,96
2,2
3270

Подвижность танков ИС 2

Оперативная подвижность, то есть способность передвигаться на большие расстояния, немецких тяжелых танков, особенно T-VIH «Тигр» и T-VIB «Тигр-II», была весьма невысокой вследствие повышенной массы и больших габаритных размеров, прежде всего по ширине. Из-за этого для перевозки по железной дороге на них приходилось заменять широкие «боевые» гусеницы на более узкие «транспортные». Совершать же марши на большие расстояния своим ходом из-за ограниченного ресурса ходовой части (как впрочем и нашим танкам) было нецелесообразно.

В этом отношении танки ИС имели преимущества, так как изначально проектировались с учетом ограничений по ширине, накладываемых железнодорожным габаритом, поэтому время на их погрузку и выгрузку требовалось значительно меньше.

Благодаря установке более экономичного дизельного двигателя запас хода по топливу у ИС был выше, чем у немецких тяжелых танков. Справедливости ради нужно отметить, что на немецких танках дизельные двигатели не применялись не потому, что немецкая промышленность не могла создать танковый дизель, а исключительно из-за дефицита дизельного топлива.

Тактическая подвижность – способность преодолевать препятствия на максимально возможной скорости, определяется прежде всего совершенством узлов и агрегатов силовой установки, силовой передачи и ходовой части боевой машины. В первую очередь она зависит от удельной мощности силовой установки. В этом отношении ИС несколько уступал «Пантере», но превосходил «Тигр» и «Тигр-II».

Бесспорным достоинством ИС была его силовая установка, основу которой составлял дизельный двигатель В-2ИС с эксплуатационной мощностью 520 л.с. О достоинствах дизеля В-2 красноречиво высказался немецкий полковник Эссер в своем докладе «Танки противников Германии», сделанного им на заседании военно-технической секции союза германских инженеров 3 декабря 1942 года: «Из всех трофейных танков самые мощные моторы применяет Россия. Дизельный двигатель является развитием русской конструкции. Этот мотор представляет собой как в смысле конструкции, так и по качеству обработки, для русских условий безусловно высокую ступень развития. Удельная мощность его порядка 1,7 кг/л.с. благоприятна для дизеля. Потребление горючего весьма невелико и обеспечивает машине большой радиус действия».

На немецких тяжелых танках стояли карбюраторные двигатели «Майбах» HL-230 или HL-210 мощностью 700 и 650 л.с. При эксплуатации были крайне ненадежны вследствие очень высокой степени форсирования.

Оставляла желать лучшего и надежностью T-VIB «Тигр-ll в целом. Так, 11 августа 1944 года в только что сформированном 501 батальоне тяжелых танков после совершения незначительного марша в район города Кельце (Сандомирский плацдарм) боеспособными остались лишь 8 из 45 таких машин. Основной причиной выхода их из строя были поломки коробок передач.

О резком снижении качества изготовления танков «Тигр-ll» говорилось и в отчете по его кратким испытаниям, проведенным в НИИБТ в начале 1945 года. До захвата нашими войсками этот танк прошел всего 444 км. При движении своим ходом на станцию погрузки на 86 км вышло из строя левое направляющее колесо по причине разрушения подшипников и левое ведущее колесо – из-за среза всех болтов крепления. В результате стоявшей тогда тридцатиградусной жары перегревались правый блок двигателя и КПП. После этого полностью разрушилась правая бортовая передача, а вторая бортовая передача, снятая с другого танка, также вышла из строя из-за разрушения роликового подшипника ведущего вала. Кроме того, было отмечено разрушение большого количества траков гусениц, особенно при поворотах. Конструкция механизма натяжения гусениц была не до конца отработана, что заставляло регулировать его через каждые 10 – 15 км марша.

Надо сказать, что и первые танки ИС не отрабатывали без поломок 1000 км гарантийный пробег, но к концу 1944 года этот рубеж был преодолен. Так, в докладе командующего БТ и MB 1-го Белорусского фронта о зимней операции 1945 года отмечалось, что «тяжелые танки работали хорошо и намного перекрыли гарантийные сроки (в 1,5 – 2 раза) как по моточасам, так и по километражу. Все агрегаты работали безотказно». А эта операция характеризовалась небывалыми дотоле темпами наступления, при котором за пару недель танковые части с боями проходили до 570 км.

Стоит отметить, что широкоизвестный недостаток ИС-2 — малая скорострельность — в реальной обстановке боя оказался не столь уж влияющим на его исход: лейтенанты Клименков, Беляков и Удалов подбили и уничтожили несколько «Тигров II», причём для вывода из строя последних потребовалось несколько попаданий.

Для адекватного противодействия ИС-2 противнику требовались тяжёлые противотанковые средства, которые, как правило, являлись дорогостоящими, трудновосполнимыми и далеко не всегда наличествующими в конкретном месте в нужное время.

То же самое в обратном порядке случилось ранее в 1943 году с массовым применением немцами тяжёлых танков «Тигр I», что было учтено советским командованием при разработке тактики применения тяжёлых танков.

ИС-2 стали неприятным сюрпризом для немцев благодаря способности пробивать броню немецких тяжелых танков на дальностях свыше 2000 м. Германское командование издало специальный приказ, запрещающий своим танкистам вступать в бой с танками ИС-2.

Вот какие наблюдения и выводы сделал немецкий офицер-танкист, получивший опыт боёв с ИС-2:

1. "Сталины" почти всегда отступают при численном превосходстве "Тигров".
2. "Сталины" открывают огонь с расстояния свыше 2 000 м.
3. Экипажи стараются незамедлительно покинуть подбитую машину.
4. Если подбитый танк невозможно эвакуировать, то его подрывают, чтобы избежать попадания в руки противника.
5. "Тигры" способны подбить ИС-2 прямым попаданием с 500 м.
6. ИС-2 следует окружать с флангов и с тыла, ведя прицельный огонь.
7. Ни при каких обстоятельствах не стоит ввязываться в бой со "Сталиными", не имея подавляющего численного превосходства. На одного ИС-2 должен приходиться взвод "Тигров".
8. Для того, чтобы лишить видимости экипаж ИС-2 следует сопровождать бронебойный снаряд фугасным.

ИС-2 был единственным советским тяжёлым танком, который по совокупности своих боевых и эксплуатационных свойств мог удовлетворить требованиям РККА второй половины войны по проведению наступательных операций с преодолением мощной и глубокоэшелонированной вражеской обороны.
Созданный в самый разгар танковых сражений тяжелый танк ИС внес немалый вклад в окончательный разгром немецкой армии. Начиная с февраля 1944 года не было ни одной наступательной операции, в которой бы не участвовали эти грозные машины.

За полтора года войны тяжелые ИСы снискали себе славу самого грозного танка Второй мировой войны.

Опыт по их созданию и производству лег в основу при проектировании и изготовлении тяжелых танков в послевоенные годы. Сама же машина оставалась на вооружении нашей армии вплоть до начала 60-х годов.

Помимо Красной армии эти танки в годы Великой Отечественной состояли на вооружении армии Войска Польского, а в послевоенный период чехословацкой, китайской, вьетнамской, корейской и кубинской армий.

В настоящее время сохранилось достаточное количество этих боевых машин в виде памятников и музейных экспонатов. Большинство из них были подвергнуты не одному капитальному ремонту и модернизации, в ходе которых внешний облик танков оказался видоизменен. Как правило, на них заваривалась шаровая амбразура кормового башенного пулемета; над надгусеничными полками появились ящики для ЗИП; передние и задние подкрылки заимствовались от ИС-ЗМ; на корме приваривали кронштейны для дополнительных топливных баков.

С танком ИС-2 можно познакомиться в подмосковной Кубинке, где на территории запасника Военно-исторического музея бронетанкового вооружения и техники находится изрядно потрепанный уральский богатырь.

Танк Ис-2м официально состоял на вооружении армии до 1995 года!

Стоимость производства в рублях танка ИС-2 на ЧКЗ:

1943 год: 347.900 рублей.
1944 год: 264.400 рублей.
1945 год: 267.200 - 230.000 рублей.

Т-34 модель 1940 года с орудием Л-11, "гнутым" носом, сварной башней, тремя приборами наблюдения в люке мехвода, стоимость танка - 510 тысяч рублей."Лучший танк в мире!", маршал Эвальд фон Клейст, первая танковая армия. "Мы не имели ничего аналогичного", генерал майор Ф.В. Меллентин, начштаба XLVIII танкового корпуса,
"Этот танк неблагоприятно воздействовал на мораль немецкой пехоты", Генерал Г. Блументритт.

Т-34/76 средний танк

Благодаря своим боевым качествам Т-34, был признан всеми военными специалистами лучшим средним танком Второй Мировой войны. В танке Т-34, советским конструкторам удалось найти оптимальное соотношение между основными боевыми, эксплуатационными и технологическими характеристиками боевой машины.

Музей Уралвагонзавода.

Модификация ОТ-34 - огнеметный танк. Огнеметный танк - отличное средство для выкуривания солдат противника, засевших в подвалах домов и дотах.
Вражеская пехота не окажет горячего сопротивления - в компании с ОТ-34, врагу будет слишком жарко чтобы продолжать бой.

Шестигранная литая башня "гайка" с двумя люками образца 1942 года. Предельно компактное расположение двух членов экипажа в башне танка в 1942 году позволило, сохранить в производстве компоновку подбашенного погона без существенных переделок, не останавливая производства для конструкционных изменений, и выпускать танк с новой улучшенной литой башней, увеличив при этом бронирование башни образца 1942 года до 65-мм, против 52-мм в башне 1940-41 годов выпуска.

Вид на место механика-водителя. Танк поддерживается в рабочем состоянии, и выезжает на променад для участия в праздничных мероприятиях.

Вооружение танка кроме 76-мм башенного орудия, дополняет устройство для метания огнесмеси расположенное на месте пулемета в лобовом листе корпуса. В 1943 г. было выпущено несколько сот огнеметных танков ОТ-34. На них вместо лобового пулемета был установлен огнемет АТО-41. Огневыстрел (выброс зажигательной смеси – 60 процентов мазута и 40 процентов керосина) осуществлялся под давлением пороховых газов от сгорания обычного заряда к патрону 45-мм пушки, толкавших поршень в рабочем цилиндре огнемета. Дальность огнеметания достигала 60-65 м (для специальной смеси – до 90 м) по 10 л жидкости в каждом выстреле. Емкость резервуара – 100 л. Их хватало на 10 огневыстрелов.

Вид со стороны эвакуационного люка механика-водителя.

Рабочее место командира танка совмещавшего как правило обязанности стрелка-наводчика орудия. Поскольку в раннних моделях Т-34 без командирской башенки, из всех мест экипажа лучший обзор был у водителя, то некоторые командиры Т-34 предпочитали место механика-водителя, в этом случае стрелок-наводчик в башне занимался только орудием. В тоже время иногда в пятиместном танке Т-34/85, действовал экипаж их 4-х танкистов - командир танка оставался на месте стрелка, предпочитая ему слабобронированную на ранних моделях командирскую "башню смерти".

Фото ОТ-34: nuc10id.livejournal

История создания и описание конструкции

Т-34 был создан в результате работ по совершенствованию легких колесно-гусеничных танков серии БТ в отношении увеличения их броневой защити и мощности вооружения. Быстроходные танки (БТ) в 30-е гг. составляли основу механизированных танковых соединении РККА. Для того времени они имели достаточно высокие боевые и технические характеристики и являлись самими известными и наиболее любимыми машинами советских танкистов.

Появление этих танков в Красной Армии было не случайным и диктовалось исторической необходимостью.Конец 20-х - начало 30-х гг. характеризовались постепенным обострением противоречий между различными государствами, что придавало процессу зарождения Второй Мировой войны все более зримые черты. Активные военные приготовления выражались в быстром росте армий, совершенствовании вооружений, милитаризации экономики и всей общественной жизни.

Главной тенденцией в развитии армий того периода стала их механизация и моторизация, насыщение войск танками, самолетами, автоматическим стрелковым, артиллерийским и минометным вооружением. В это время СССР был вынужден принимать экстренные меры к ускоренному развитию оборонной промышленности, техническому переоснащению Вооруженных Сил и дальнейшему повышению их боеспособности.

18 декабря 1929 г. Советским правительством была утверждена "Система танко-тракторного автоброневого вооружения РККА" (протокол № 29) — документ, на десятилетие вперед определивший направления строительства броневых сил Красной Армии. Эта система предусматривала оснащение войск всей гаммой бронетанковой и автотракторной техники.

В середине декабря, в связи с отставанием советской промышленности в разработке конструкций образцов всех типов танков, комиссией под руководством заместителя председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) Г.К.Орджоникидзе было принято решение командировать за границу представителей военного ведомства и промышленности для приобретения современных образцов вооружения и получения технической помощи по их производству.

30 декабря 1929 г. представительная комиссия убыла за границу. Посетив Германию, Чехословакию, Францию и Англию, комиссия, возглавляемая начальником Управления механизации и моторизации РККА (или УММ РККА) И.А.Халепским. прибыла в США, где ознакомилась колесно-гусеничным танком “М.1931” конструкции инженера Дж.Уолтера Кристи.

При этом Халепский не проявил особого интереса к американскому танку — дело в том, что эта машина не вписывалась в упомянутую выше систему вооружения РККА. Тем не менее в июне 1930 г. представители УММ РККА купили у него два усовершенствованных опытных образца шасси танка, именуемого “M.1940”(модель 1940 г.).

Покупка двух танков типа “Кристи” (“M.1940”) была осуществлена на основании договора, подписанного 28 апреля 1930 г. между фирмой “U.S. Wheel Track Layer Corporation” и “Amtorg Trading Corporation”, фирмы представлявшей интересы СССР в США. Согласно этому договору осуществлялась продажа "двух военных танков общей стоимостью 60000 американских долларов", а также оговаривались "права на производство, продажу и использование танков внутри границ СССР сроком на десять лет".

В конце декабря 1930 г. после сборки и испытаний обе машины из Нью-Йоркского порта были отправлены и СССР. Прибывшие в начале 1931 г. в Советский Союз машины подверглись тщательным исследованиям и испытаниям. В частности, с 14 марта по 21 июля 1931 г. один быстроходный танк (БТ - такое обозначение получила эта машина) “Кристи” был всесторонне исследован и испытан испытательной группой УММ РККА.

Несмотря на ряд положительных качеств, таких, как высокая оперативная и тактическая подвижность, и относительная простота производства, уже в процессе испытаний первых опытных образцов быстроходного танка выявился и ряд серьезных как конструктивных, так и производственных недостатков. Дело в том, что приобретенные у Дж.Уолтера Кристи танки “М.1940” были еще "сырыми" и, по сути, являлись лишь опытными шасси, собранными в единичных экземплярах небольшой группой высококвалифицированных американских рабочих с использованием особо качественных материалов (сталь, дюралюминий, каучук и т.п.).

При постановке танков “M.I940” на серийное производство новые танки, получившие наименование БТ-2, оказались недостаточно технологичными, так как требовали рабочих высокой квалификации, которых в начале 30-х г. еще не хватало. Да и многие необходимые компоненты для производства танков, например броневая сталь и износостойкие материалы в этот период еще только создавались.

Производство танков БТ было организовано па Государственном Харьковском паровозостроительном заводе (ХПЗ), где для обеспечения их выпуска в мае 1931 г. было создано танковое конструкторское бюро Т-2К (“Т” - танковый отдел, “2” — порядковый номер отдела, “К” - конструкторское бюро). Задание на проектирование колесно-гусеничного танка этому КБ было выдано 1 июля 1931 г. В ходе организации производства танков БТ особо остро стоял вопрос об установке вооружения и двигателя, так как танки “Кристи” были закуплены без башен и вооружения.

Освоение серийного производства нового танка на ХПЗ шло очень медленно. Связано это было с ограниченными возможностями производственной базы, которая изначально не была рассчитана на массовое изготовление танков. Постройка же новых цехов задерживалась не только из-за дефицита строительных материалов, но и из-за отсутствия необходимого специального оборудования, которое в основном изготавливалось за границей. Так, специальные металлорежущие станки были куплены в Германии, Швейцарии и США.

К изготовлению первых шести пробных машин планировалось приступить 15 июня с таким расчетом, чтобы закончить их к 1 ноября. Но к указанному сроку были выпущены всего три машины, которые и были показаны на параде в Харькове 7 ноября 1931 года. Причем все эти танки имели корпуса и башни из обычной стали. Всего изготовили 13 таких корпусов и 66 башен, так как завод не сумел сразу освоить их производство из брони. В последующем их заменили на броневые. Планом на 1931 год предусматривался выпуск 50 БТ-2, но реально построили только три вышеупомянутых машины, которые к тому же не были приняты военной приемкой.

Что касается качества сборки, то его наглядно демонстрирует “Доклад о ходе работ на ХПЗ за I квартал 1932 г.”: “Собранные и отправленные в распоряжение УММ РККА 6 машин не приняты ни военной приемкой УММ, ни техконтролем завода. Эти машины не могут быть боевыми и даже не могут быть использованы как учебные вследствие низкого качества сборки. В результате, за 6 месяцев работы (серийное производство) собрано 6 негодных машин”. Ситуация не слишком улучшилась и в дальнейшем.

В сентябре 1932 года из 35 БТ-2, имевшихся в 5-м танковом батальоне мехбригады имени К.Б.Калиновского, 27 постоянно находилось в среднем и мелком ремонте. В силу этих причин план производства на 1932 год, предусматривавший изготовление 600 танков БТ, был сорван. Завод смог предъявить к сдаче только 434 машины, из которых военной приемкой были приняты 396, причем большая часть без вооружения.

В основном, работы по совершенствованию танков серии БТ велись в опытном цехе отдела Т-2 ХПЗ. Этот опытный цех Т-2О (“Т” - танковый отдел, “2” - порядковый номер отдела, “О” - опытный цех) был создан в марте 1932 г. как опытно-исследовательская секция Т-2Ки (“Ки” — конструкторско-исследовательская) при танковом конструкторском бюро Т-2К, начальником КБ которой с 6 декабря 1931 г. был Л.О.Фирсов.

Конструкторы, технологи, рабочие, представители военной приемки ХПЗ в тесном взаимодействии с представителями Научно-испытательного бронетанкового полигона (МИВТ) работали над дальнейшим совершенствованием машины. Результатом этой работы явилось создание колесно-гусеничного танка БТ-5, запущенного в серийное производство в 1933 г.

Следующим шагом и совершенствовании этой машины явилось создание в 1935 г. колесно-гусеничного танка БТ-7.

На всех танках серии БТ устанавливались карбюраторные авиационные двигатели, не отличавшиеся экономичностью и уж тем более пожаробезопасностью. Вот почему, в начале 30-х гг. и в СССР широко развернулись работы по созданию двигателей, работающих на тяжелом топливе. Это была весьма нелегкая задача, однако уже летом 1938 г. дизель В-2 был установлен и опытный танк БТ-7, которому был присвоен заводской индекс А-8 (буква “A”обозначала, что машина опытная).

5 сентября 1939 г. дизель В-2 был рекомендован для производства и установки в серийный танк БТ-7М (А-8). Двигатель имел настолько высокие основные технические показатели (по экономичности, простоте и технологичности конструкции), что это позволило путем проведения последующих модернизаций оснащать им многочисленные образцы бронетанкового вооружения и техники, начиная с танка Т-34 и заканчивая современными танками типа Т-72 и Т-90.

Во второй половине 1936 г. ХПЗ был присвоен индекс №183, а внутри завода была введена цифровая индексация служб и танковое конструкторское бюро получило наименование – КБ отдела “100”.

28 декабря 1936 г. приказом наркома тяжелой промышленности Г.К.Орджоникидзе главным конструктором танкового КАБ завода №183 был назначен М.И.Кошкин. Кошкин, как прекрасный организатор сумел в кратчайшие сроки создать на заводе сильный творческий коллектив конструкторов.

В 1937 г. конструкторское танковое бюро завода №183, возглавляемое М. И. Кошкиным, начало разрабатывать колесно-гусеничный танк с противоснарядным бронированием. Вместе с Кошкиным над новой машиной работали А.А.Морозов, Н.А.Кучеренко, М.Т.Таршинов, А.А.Малоштанов и другие специалисты КБ. И все-таки прежде, чем перейти к рассказу о Т-34, вспомним опытный танк А-20, появившийся за семь лет до начала Великой Отечественной войны.

Танк А-20.

15 января 1939 г. коллективом КБ были выполнены рабочие чертежи корпуса и башни опытного колесно-гусеничного танка А-20 и начата разработка чертежей нового образца чисто гусеничного танка с более мощным вооружением, который первоначально имел заводской индекс А-20Г (“Г” – гусеничный), а впоследствии ему было присвоено новое обозначение - А-32.

27 февраля 1939 г. на заседании Комитета Обороны состоялось обсуждение чертежей и макетов танков А-20 и А-32. В ходе обсуждения представленных главным конструктором завода № 183 М.М.Кошкиным проектов, большинство присутствовавших военачальников, включая и заместителя наркома обороны Кулика, отдали предпочтение проекту танка А-20, обладавшего большей оперативной подвижностью. И в тот момент, когда чаша часов окончательно склонилась в пользу колесно-гусеничного варианта, М.И.Кошкин, привыкший твердо и до конца отстаивать свои взгляды, в присутствии Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В.Сталина высказал свои сомнения в отношении требований заказчика изготовить в металле лишь один колесно-гусеничный танк и предложил изготовить и представить на государственные испытании две спроектированные заводом № 183 машины – А-20 и А-32.

Менее чем за три месяца, уже к 26 мая 1939 г., опытный образец танка А-20 без установки основного вооружения был собран, обкатан на стенде и испытан на колесном ходу на территории завода пробным пробегом протяженностью 1 км. В первых числах июня заводских испытаний максимальная скорость машины на колесном ходу достигала 85 км/ч. Общий пробег танка во время заводских испытаний, продолжавшихся до 15 июля 1939 г., составил свыше 800 км.

Заводские испытания опытного гусеничного танка А-32 начались в середине июня 1939 г. и продолжались до 16 июля. Во время испытаний танк неоднократно развивал максимальную скорость до 70 км/ч и прошел в общей сложности свыше 350 км. Высокие динамические качества машины позволили представителям военной приемки завода № 183 выдвинуть предложение о возможном усилении ее броневой защиты за счет увеличения толщины брони па 10 мм. Боевая масса танка при этом возрастала до 19,6 т.

Во время заводских испытании па опытных танках был выявлен ряд недостатков, основными из которых являлись: ненадежное крепление направляющего колеса (ленивца), ненадежная работа системы смазки двигателя, бортовых фрикционов и тормозов, недостаточная обзорность из танка. Кроме того, по танку А-20 была отмечена необходимость усиления подшипников редукторов колесного хода. После устранения указанных дефектов танки были переданы на полигонные испытания.

Представленные на полигонные испытания танки А-20 и А-32 представляли собой очередной этап в развитии быстроходных танков серии БТ. В отличие от танка БТ-7 танк А-20 помимо коренного изменения конструкции ряда механизмов и узлов имел два существенных достоинства, резко повысивших его боевые свойства. Во-первых, в трансмиссию танка был введен дополнительный привод на 6 колес, обеспечивающий движение машины на колесном ходу при снятых гусеницах. И, во-вторых, был изготовлен новый корпус, имевший оригинальную форму, позволившую значительно увеличить защищенность машины, по сравнению с танками БТ.

Новая форма корпуса танка А-20, представляла собой сочетание наклонно расположенных броневых листов, явилась абсолютно передовым техническим решением в вопросе броневой защиты, позволившим резко повысить защищенность машины от огня противотанковых средств противника. Это удачное решение впоследствии стало общепринятым для подавляющего большинства танков.

Танк А-20 имел классическую схему общей компоновки. Механик-водитель располагался в отделении управления у левого борта. Справа от нет находился пулеметчик. В башне слева от пушки размещался командир танка, выполнявший одновременно и функции наводчика орудия. Справа от пушки располагалось рабочее место заряжающего. Основным вооружением танка являлась 45-мм нарезная танковая пушка, боекомплект которой составлял 152 выстрела. С пушкой был спарен 7,62-мм пулемет ДТ, второй пулемет ДТ располагался в шаровой установке, находившейся в верхнем лобовом листе корпуса. Боекомплект к пулеметам состоял из 2709 патронов, снаряженных в 43 пулеметных дисках.

Для наведения пушки на цель танк был оснащен телескопическим и перископическим прицелами. Башня имела двухскоростной механизм поворота с ручным и электрическим приводами.

Броня танка защищала экипаж от 12,7-мм пуль крупнокалиберного пулемета. Корпус был сварен из броневых листов толщиной до 20 мм (в носовой части). Броневые листы имели рациональные углы наклона: лобовой - 36º, верхней части борта – 35 º и кормовой части - 45º. Башня конической формы в лобовой части имела броню толщиной 25 мм.

В кормовой части корпуса танка был установлен дизель В-2 мощностью 500 л.с. (370 кВт). Агрегаты и узлы трансмиссии и ходовой части были частично заимствованы у легкого танка БТ-7М. На танке в нише башни были установлены радиостанция 71-TK и танковое переговорное устройство ТПУ-2.

Опытный средний танк А-32 по техническим данным и внешнему облику был похож на опытный танк А-20. Однако его вооружение было значительно сильнее - за счет установки 76,2-мм танковой пушки А-10. Несмотря на то, что масса А-32 всего на одну тонну была больше, чем у А-20, броневая защита А-32 была лучше за счет увеличения толщины бортовых вертикальных броневых листов до 30 мм.

На опытном танке А-32 средства внешней связи отсутствовали. Для общения членов экипажа между собой он был оснащен танковым переговорным устройством ТПУ-2. 15 июня 1939 г. колесно-гусеничный танк А-20 был передан военному представительству АБТУ на войсковые полигонные испытания, а двумя днями позже начались аналогичные испытания и гусеничного танка А-32.

Полигонные испытания обеих опытных машин проводились в районе Харькова в период с 18 июля по 23 августа комиссией в составе: председатель - начальник 1-го отдела ЛБТУ майор Кульчицкий, члены комиссии - главный конструктор завода № 183 Кошкин, представитель АБТУ военный инженер 3-го ранга Горюшкин и военный представитель на заводе № 183 военный инженер 3-го ранга Байкой.

За весь период испытаний танки прошли: А-20 - 4500 км, А-32 - 3000 км и по надежности работы механизмов показали равноценные результаты. В отчете по испытаниям члены комиссии отметили: “Танки А-20 и А-32 выполнены хорошо. По своей прочности и надежности выше всех опытных образцов ранее выпущенных танков. Имеют более мощную броневую защиту в сравнении с серийными машинами. Бронедетали корпуса установлены под углом к вертикали, что повышает его снарядостойкость. Танки значительно лучше защищены от поражения гранатами и горючей жидкостью. Проходимость танков выше, чем у БТ”. В заключение члены комиссии сделали следующие выводы: “Танки, опытные образцы А-20 и А-32, отвечают Тактико-Техническим требованиям. Оба пригодны для эксплуатации в условиях РККА.

Танк А-32, как имеющий запас по увеличению веса, целесообразно защитить более мощном броней, соответственно повысив прочность отдельных деталей. Все отмеченные в отчете недостатки необходимо устранить. Для чего срочно представить и АБТУ перечень работ с указаниями сроков устранения”. По подвижности танк А-20 показал ряд преимуществ перед танком А-32 и подтвердил возможность не только совершать длительные марши на гусеницах или на колесах, но и сохранять тактическую подвижность даже при повреждении одной из гусениц или при выходе из строя одновременно двух опорных катков.

Наряду с этим танк А-20 в сравнении с танком А-32 имел и некоторые недостатки, прежде всего менее мощное вооружение и более слабое бронирование бортов корпуса. Общими же недостатками обеих машин являлись: непроработанность рабочих мест членов экипажа; неудовлетворительная работа бортовых фрикционов; ненадежное крепление направляющего колеса (ленивца); неудобные заправка и слив из баков топлива и масла.

По окончании войсковых испытаний на обоих танках был произведен текущий ремонт, после чего 5 сентября 1939 г. они были отправлены на полигон в подмосковную Кубинку для показа членам правительства.

По результатам войсковых испытаний и заключению комиссии командование АБТУ в середине сентября 1939 г. решило, что танки А-20 и А-32 заданным тактико-техническим требованиям соответствуют, но так как при испытаниях танка А-32 был выявлен резерв для усилении бронирования корпуса - считать целесообразным усилить броню данной машины до 45 мм и сделать бронирование равноценным.

19 сентября 1939 г. наркомат обороны поставил перед правительством вопрос о принятии обоих танков на вооружение РККА и изготовлении на заводе № 183 к 1 декабря 1939 г. опытной партии танков А-32 с 45-мм броней в количестве 10 машин и установочной партии танков А-20 - 10 машин к 1 января 1940 г. До начала выпуска установочной партии на танке А-20 КБ завода № 183 следовало устранить все выявленные дефекты и дополнительно увеличить толщину лобового листа корпуса до 25 мм и днища (в носовой части) - до 15 мм.

На протяжении всей последующей недели правительственном уровне решалась судьба средних танков А-20 и А-32. Результатом этих обсуждений явился проект Постановления КО при СНК СССР от 25 сентября 1939 г. В нем в частности, указывалось:

“...Танк А-32 (гусеничный с дизелем), изготовленный заводом № 183 НКСМ, принять на вооружение Красной Армии...”

Этим же проектом постановления предусматривалось изготовление на Мариупольском заводе им.Ильича деталей бронекорпусов для танков А-32 в количестве 10 комплектов с подачей их до 10 мая 1940 г. Серийное же производство бронекорпусов А-32, начиная с 1 июня 1940 г. должна была производить Красноармейская судостроительная верфь Наркомата судостроительной промышленности (НКСП).

Изготовление среднего колесно-гусеничного танка А-20 проектом постановления предусматривалось организовать на заводе № 183. К 1 января 1940 г. завод должен был изготовить 10 машин А-20 установочной партии, а с 1 марта 1940 г. начать их серийный выпуск с годовой программой в 2500 шт. Броневые детали для А-20 предполагалось изготавливать на Мариупольском заводе.

Однако данный проект постановления так и остался лишь проектом. Дело в том, что еще 23 сентября 1939 г. на подмосковном полигоне в Кубинке состоялся показ новых танков членам правительства. На смотровой площадке и одном ряду с модернизированными машинами БТ-7М и Т-26, опытными тяжелыми танками Т-100, СМК и KB стоял свежевыкрашенные колесно-гусеничный танк А-20 и схожий с ним гусеничный А-32, которые отличались от остальных машин своеобразной и по своему красивой формой корпуса и башни.

После ознакомления членов правительства с представленными танками им были продемонстрированы возможности машин по преодолению искусственных и естественных препятствий, причем по время демонстрации машин в их работе не было обнаружено никаких отказов.

Довольный проведенными испытаниями образцов бронетанкового вооружении, а главное, высокими боевыми качествами опытных танков, нарком обороны Маршал Советскою Союза К.Е.Ворошилов объявил благодарность конструкторским коллективам заводов.

Результатами испытаний были довольны также и начальник АБТУ Д.Г.Павлов, другие начальники и представители промышленности.

За успешное выполнение правительственного задания по созданию новых образцов средних танков были награждены от АБТУ: орденом Ленина — военный инженер 1-го ранга Б..Н.Коробков: орденом Красной Звезды - военный инженер 1-го ранга Н.Н.Алымов, майор И.Г.Панов и старший лейтенант Н.Ф.Цыганов. На премирование отличившихся рабочих было выделено 1.5 млн. рублей (в ценах тех лет).

Рапортуя об успехах, наркомы - обороны К.Е.Ворошилов, среднего машиностроения И.Л.Лихачев и тяжелого машиностроения В.Л.Малышев - 27 ноября 1939 г. направили на имя И.В.Сталина и В.М.Молотова докладную записку, в которой, в частности, сообщали: "...На промышленность в лице НКСМ и НКТМ СССР была возложена задача сконструировать и изготовить новые образцы танков для Красной Армии.

Тактико-технические требовании были составлены НКО, который осуществлял и все техническое руководство строительством машин.

На сегодня созданы следующие машины: 1) Танк А-20 колесно-гусеничный сконструирован и построен заводом № 183 (НКСМ). 2) Танк А-32 гусеничный сконструирован и построен заводом № 183 (НКСМ).

...Оба танка прошли все заводские и полигонные испытания... Испытания показали, что эти машины являются непревзойденными из всех существующих танков данного типа. Отличаются надежностью и прочностью ходовой части…

Для проверки возможности усиления броневой защиты на заводе № 183 им.Коминтерна в период октябрь-декабрь 1939 г. были проведены заводские испытания догруженного до массы в 24 т опытного танка А-32. Догрузка танка А-32, имевшего массу 17 т, до требуемой боевой массы в 24 т была осуществлена за счет размещения дополнительного груза, установленного на специально приваренных кронштейнах.

На каждом борту корпуса танка были уложены металлические болванки общей массой 5330 кг. На лобовом листе корпуса размешалось 700 кг балласта. Еще 800 кг груза было закреплено на крыше башни танка. За время испытаний догруженный таким способом танк прошел 1534 км со средней скоростью 28,2 км/ч. В зависимости от дорожно-грунтовых условий запаса топлива хватала на 235-333 км…

Испытания догруженного танка А-32 прошли удовлетворительно”. Полученный результата позволил в пределах отведенной массы увеличить толщину броневых листов танка А-32 до 45-мм и, тем самым, обеспечить его защиту от огня противотанковых пушек калибра 37-мм и 45 мм.

19 декабря 1939 г. состоялось заседание Комитета обороны, на котором было принято постановление № 443 “О принятии на вооружение РККА танков, бронемашин, артиллерийских тягачей и о производстве их в 1940 г.”.

В этом постановление также отмечалось:

“КОМИТЕТ ОБОРОНЫ при СНК Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Принять на вооружение РККА:
Танк Т-32 – гусеничный, с дизельным мотором В-2, изготовленный заводом №183, со следующими изменениями:

а) увеличить толщину основных бронелистов до 45 мм;
б) улучшить обзорность из танка;
в) установить на танк Т-32 следующее вооружение:
1) пушку Ф-32 калибра 76-мм, спаренного с пулеметом калибра 7,62 мм;
2) отдельный пулемет у радиста – калибра 7,62 мм;
3) отдельный пулемет калибра 7,62 мм;
4) зенитный пулемет калибра 7,62 мм.
Присвоить указанному танку Т-34”.

Тем временем КБ ХПЗ приступило к выполнению задания на Т-34: выпускало чертежи, разрабатывало технологию, при этом большое внимание уделялось разумному упрощению конструкции и технологичности, что должно было облегчить в дальнейшем массовое производство. В этой работе конструкторам КБ немало помогли и инженеры Сталинградского тракторного завода.

Вскоре две первые опытные машины были готовы. Поскольку следовало показать их высоким руководителям в Москве, дирекция завода решила, что машины пойдут туда своим ходом. Вооружение на них еще установлено не было. Сформировали небольшой отряд, куда помимо танков вошли ремонтная летучка, тягач и автобус для отдыха участников пробега. Поскольку предстояло идти днем и ночью с минимальными необходимыми остановками, с собой взяли запасные агрегаты. Танки было поручено вести заводским испытателям Н.Носику и В.Дюканову. В состав экипажей танков входили помощники водителей и инженеры. В пробеге участвовал и сам главный конструктор М.И.Кошкин.

В ночь с 5 на 6 марта 1940 г. обе машины покинули территорию завода. Условия пробега были тяжелые: сильные морозы, снежные заносы. Случались поломки, устранялись неисправности. Кошкин в пути простудился. Под конец отряд подошел к двухъярусному мосту через р. Оку около Серпухова. По верхнему ярусу двигались поезда, по нижнему - автомашины. Причем левая и правая стороны для движения автотранспорта были разделены распорами, такими же, как и с краев моста. Оказалось, что Т-34 по своей ширине не проходит между этими распорами.

Идти в обход по другому мосту, который был за несколько десятков километров - значит терять время. Кошкин приказал снять надгусеничные крылья, тогда танки с зазором всего в 1-2 см прошли по мосту. Как конструктор, так и испытатели очень торопились, поскольку им хотелось, чтобы Т-34 приняли участие в шедшей тогда советско-финской войне. В Серпухове отряд встретил заместитель наркома среднего машиностроения А.А.Горегляд. С ним 12 марта прибыли в Москву и направились на машиностроительный завод №37, где танки были приведены в порядок.

На 17 марта был назначен показ танков в Кремле руководителям партии и правительства. В ночь накануне смотра танки поставили на Ивановской площади Кремля. С утра около них выстроились экипажи, собрались прибывшие с Кошкиным инженеры КБ. Пришли, также, руководители Наркомата среднего машиностроения во главе с наркомом В.М.Малышевым, руководители ГБТУ и несколько ответственных работников НКО. В напряженной тишине шли минуты, и вот донесся тихий шепот: "Идут!"

От Троицких ворот направлялись И.В.Сталин, М.И.Калинин, К.Е.Ворошилов и другие члены Политбюро. Д.Г.Павлов (начальник ГБТУ) отдал рапорт Сталину. Затем Кошкин, а также только что вернувшийся с советско-финского фронта испытатель И.Г.Панов и военный инженер 3-го ранга П.К.Ворошилов дали необходимые разъяснения. Члены Политбюро внимательно осмотрели машины. К.Е.Ворошилов залез на танк, а Малышев даже внутрь. Затем все отошли в сторону, водители завели двигатели, и машины показали на брусчатке площади, как свою скорость, так и маневренность.

Судя по всему, танк очень понравился членам Политбюро, хотя от них и не скрывали имеющиеся недоработки. 31 марта было принято постановление о немедленной постановке Т-34 в серийное производство на ХПЗ №183 им. Коминтерна, не дожидаясь конструктивной доводки и устранения недоработок. Само собой разумелось, что это должно было быть завершено в кратчайший срок.

А танки направились на подмосковный научно-исследовательский полигон ГБТУ. Здесь их вновь подвергли тщательным стендовым, ходовым и другим испытаниям, а затем они были подвергнуты обстрелу из 45-мм противотанковой пушки образца 1937 г, причем почти в упор. При этом И.Г.Панов мелом делал отметку на башне и на корпусе танка, а опытный наводчик безошибочно попадал в назначенное место. Снаряды брони не пробили. И только один заклинил башню, попав между ней и корпусом. Конструкторы учли, это и в дальнейшем изменили конструкцию башни.

T-34 1940 года выпуска с пушкой Л-11.

Но на этом испытания тридцатьчетверки не закончились. В июне вместе с машинами других образцов Т-34 был направлен на Карельский перешеек. Там на бывших финских противотанковых препятствиях танк еще раз продемонстрировал свои великолепные качества. Было там и такое препятствие: в бывшем когда-то лесу остались примерно метровые пни от спиленных могучих сосен. За этим участком находился ров, по дну которого с наклоном были установлены древесные стволы. Водитель-испытатель Н. Ф. Носик, разогнав Т-34, повалил пни в сторону рва, преодолел его и вышел на противоположную сторону.

В июле 1940 г. начался серийный выпуск новых гусеничных машин, и к началу Великой Отечественной войны промышленность поставила армии 1225 таких танков. Т-34 по боевым и маневренным качествам превосходил все зарубежные средние и даже тяжелые танки этого времени. Высокая удельная мощность двигателя, рациональные углы наклона брони, значительное вооружение, большой запас хода, малое удельное давление на грунт - вот главнейшие достоинства машины. Добавим к этому простоту конструкции, облегчавшую массовое производство Т-34, их обслуживание и ремонт в полевых условиях.

В ходе войны тридцатьчетверка постоянно улучшалась и совершенствовалась. Со второй половины 1941 г. ее начали оснащать более мощной 76-мм пушкой образца 1940 г. Бронебойный снаряд этого орудия (длина ствола 41 калибр) весом в 6,3 кг обладал начальной скоростью 662 м/с и пробивал под прямым углом с 500 и 1000 м соответственно броню толщиной 69 и 61 мм.

Танк Т-34 модель первой половины 1941 года с однолюковой сварной башней и сложной в использовании четырехступенчатой коробкой передач. Вес танка 26000 -26500 кг, четыре члена экипажа, бронирование - башня - 52 мм, корпус - лоб и борт - по 45-мм. При угле наклона в 45 градусов бронирование становилось эквивалентным 90-мм. Четырехскоростная коробка передач в некотором случае требовала большого усилия, и при переключении передач эту операцию приходилось производить водителю-механику при помощи стрелка-радиста. На борту танка закреплены два дополнительных топливных бака коробчатой формы, под ними - запасные траки а также шанцевый инструмент и ближе к корме - брезент. Вероятно танк не имеет рации - радиоантена в бортовом держателе отсутствует. Судя по тому что эвакуационные тросы не закреплены по "боевому" - на передних серьгах, можно предположить что танк снят во время учений.

Среди других усовершенствований упомянем новую гусеницу с развитыми траками, литые башни, на всех машинах устанавливались приемопередающие радиостанции (вначале ими обладали только командирские). Детали корпуса сваривали автоматически. Применялась внутренняя амортизация опорных катков.

Зимой 1942/43 г. на Т-34 начали устанавливать шестигранные башни и увеличили емкость баков с горючим, а машины выпуска 1943 г. имели пятискоростную коробку передач, воздушные фильтры и систему смазки. Кроме того, на них устанавливалась и командирская башенка для улучшения наблюдения. Со временем на Т-34 улучшили использование мощности двигателя и увеличили межремонтный пробег машины.

Немецкие танкисты опасались встреч с Т-34. Вот что пишет немецкий танкист Отто Кариус, которому не раз приходилось вступать в бой с "тридцатьчетверками":

“Т-34 с его хорошей броней, идеальной формой и великолепным 76,2-мм орудием всех приводил в трепет, и его побаивались все немецкие танкисты вплоть до конца войны. Что нам было делать с этими чудовищами, во множестве брошенным против нас? В то время 37-мм пушка все еще была нашим сильнейшим противотанковым оружием. Если повезет, мы могли попасть в погон башни Т-34 и заклинить его.

Если еще больше повезет, танк после этого не сможет эффективно действовать в бою. Конечно, не очень то обнадеживающая ситуация! Единственный выход оставляло 88-мм зенитное орудие. С его помощью можно было эффективно действовать даже против этого нового русского танка. Поэтому мы стали с высочайшим уважением относиться к зенитчикам, которым до этого от нас доставались лишь снисходительные улыбки.”

Немцы позируют на фоне трофейных Т-34. В марте 1943 года после третьей битвы за Харьков, на ХПЗ было захвачено около пятидесяти ожидавших ремонта Т-34. Немцы отремонтировали двадцать пять Т-34, вооружив ими третий батальон 2-го танкового полка дивизии "Дас Райх". Швейцарец Эмиль Зейбольд, был назначен командиром трофейного танка. Служа на Т-34 Зейбольд записал на свой счет 69 "побед", и остался в живых. Использовать трофейные танки без переделок было опасно - многие артиллеристы стреляли ориентируясь по силуэту танка, а не по бортовой символике. Трофейные машины были модифицированы по немецким стандартам - установлены командирские башенки с подбитых Panzerkampfwagen III и IV, по обеим бортам расположены квадратные ящики для грузов и инструмента, установлена передняя фара Notek на лобовом листе, немецкое радиооборудование. Часть танков получила бортовые бронелисты - Schuerzen. Модернизированнные по этим стандартам танки получили обозначение PzKpfw T-34 747(r).

Смотрите приведенные в конце статьи цифры производства Т-34 - Кариус явно преувеличивает - из 1200 советских танков Т-34 выпущенных за весь 1942 год, он лично видимо повстречал добрую половину из этого количества - скорее всего у страха глаза велики и немцы все советские танки схожие по силуэту такие как Т-60 и Т-70, принимали за Т-34.

Далее Отто Кариус в своих мемуарах пишет что немецкие солдаты были уверены, что если русские выиграют войну, то только потому что у них есть Т-34. Говоря о советской машине в интервью в 1992 году, Кариус сказал:
ВОПРОС: Как же вы оцениваете танк T-34, вашего основного противника? ОТВЕТ: Это был прочный танк, грамотный, несложный, простой и быстрый. Самые его большие недостатки это сектор обзора и связь, оба эти качества были намного хуже наших.

Танк, созданный в конструкторском бюро М.И.Кошкина, оказался самым универсальным, он участвовал во всех танковых сражениях Великой Отечественной войны, демонстрируя свои великолепные качества и превосходство над машинами противника. Т-34 еще и самый массовый танк в мире.

Серийные модификации:

Средний танк Т-34/76 обр. 1940 г. - танки Т-34/76, выпускавшиеся в 1940 году, имели боевую массу 26,8 т и были вооружены 76-мм пушкой Л-11 образца 1939 года;

Средний танк Т-34/76 обр. 1941/42 г. - с пушкой Ф-32/Ф-34;

Средний танк Т-34-76 обр. 1942 г. - с литой башней;

Средний танк Т-34-76 обр. 1942/43 г. - на танках была введена пятискоростная коробка передач, вместо четырехскоростной, была установлена более мощная радиостанция 9-Р вместо 71-ТК-3, появилась командирская башенка, а сама башня стала шестигранной.

Танк Т-34 является самым известным советским танком и одним из самых узнаваемых символов Второй Мировой войны. До настоящего времени дошло большое количество танков Т-34 различных модификаций в виде памятников и музейных экспонатов.

Танк Т-34 модель середины 1943 года со литой башней "гайкой" и командирской башенкой. В 1943 году было снова увеличено бронирование башни с 65-мм до 70-мм, а сама башня получила шестигранную форму в виде "гайки". Бортовая броня корпуса танка была увеличена с 47 до 60-мм. Командир по прежнему совмещал обязанности стрелка, но теперь он мог использовать башенку для наблюдения за местностью во время боя, хотя и не имел кругового обзора из нее. Тросы закреплены "по боевому" на передних буксировочных серьгах, танк вероятно радиофицирован - на борту из держателя гнезда торчит обрубок радиоантенны.

Боевое применение

Т-34 образца 1940 года оснащался пушкой Л-11 76 mm с боезапасом 77 выстрелов унитарного заряжания.Танки 1941 и поздние модели получили улучшенное орудие Ф-32 76-мм. Все танки имели один пулемет ДТ калибра 7.62-мм в лобовом листе корпуса и один спаренный с пушкой в башне. Установленный на Т-34 12-цилиндровый дизельный двигатель В2 мог разогнать танк по шоссе до 53 км/ч. Дальность движения от одной заправки составляла для T-34 примерно 300 - 400 км в зависимости от модели. Броня имела противоснарядное бронирование и угол наклона который был непробиваем на большинстве дистанций боя для большинства немецких танков до середины 1942.

Запушенный в производство в 1940 году этот танк в 1941 году стал кошмаром для германской армии.В войсках постоянно находилось на службе в течении первых двух лет войны несколько сотен танков, и о массовом выпуске Т-34 можно говорить только начиная с 1943 года. Немецкие противотанковые 37-мм орудия бывшие основным средством ПТО в 1941 году ничего не могли противопоставить Т-34 на средних и дальних дистанциях.Т-34 имел в отличии от немецких танков имел не только противоснарядное бронирование, но и рациональное угол расположения броневых листов, и при угле встрече по нормали снаряду требовалось преодолеть вместо имевшихся реально 45-мм брони все 90-мм , в то же время экран местности в средней полосе России составляющий в среднем полтора метра затруднял поражение гусениц и ходовой части Т-34.

Т-34 был весьма страшным и эффективным оружием первого года войны, более или менее адекватный ответ немцы сумели предоставить только к лету 1942, перевооружив средства ПТО и танки новыми более эффективным пушечным вооружением - длинноствольными 50 - мм и 75 - мм пушками. Высокая мобильность советских танковых соединений давала возможность передвигаться вне дорог и не позволяла эффективно использовать противотанковые пушки, поэтому единственным эффективным средством борьбы с советскими машинами были более тяжеловооруженные и бронированные немецкие машины.

Однако ответ на советский средний танк Т-34 в виде тяжелых танков "Тигров" и "Пантер" оказался чрезвычайно дорогим и малоэффективным - пришлось полностью перекраивать всю систему вооружений. Советские войска с 1942 года стали применять противотанковые артилерийские полки, сделавшие невозможным эффективное использование немцами танков для прорыва обороны, и в итоге в 1943 Блицкриг захлебнулся собственной кровью под ударами советских танков и огнем русского Pak Front - а.

Успешно противостоять Т-34 и КВ в начальный период войны могло только новое секретное оружие - кумулятивные снаряды, которые Гитлер берег для войны с Россией и не использовал на других фронтах.Для того чтобы не рассекретить его преждевременно данный тип боеприпасов даже не поставлялся в Африку, где Роммель в это время уже сражался с англичанами, имевшими в большои количестве тяжелые танки "Матильда". Кумулятивный снаряд достаточно эффективно прожигал броню вне зависимости от дальности на расстоянии до 1000 метров, но только в том случае, если попадал по нормали не рикошетируя.

Имевшие место рассказы о взрыве топливных баков у Т-34 при поражении их кумулятивной струей на деле оказались фикцией - для воспламенения и детонации воздушно - ЛегкоУглеВодородной смеси в баке необходимо получить концентрацию в пропорциях 6 % ЛУВ и 94% воздуха, такую комбинацию непросто получить даже в лабораторных условиях, не говоря о топливных баках танка.

Наиболее эффективным средством борьбы с Т-34 стали эрзац САУ на шасси многочисленных вездеходов, гусеничных и полугусеничных тягачей, немецкого и чешского производства - таких машин в первые два года войны было выпущено едва ли не больше чем имелось танков в РККА, причем они вооружались всем спектром вооружений - от 20-мм зенитной пушки до 50-мм и 75-мм противотанковых орудий. Вершиной этого "противотанкового айсберга" стали немецкие САУ "Мардер" на шасси легких немецких и чешских танков.

Башенный люк танка Т 34 образца 1941 года с литой башней. Машина экспонируется в музее Абердинского полигона.

Лючок для съемного перископа наблюдения заряжающего.

Внутри башни Т 34, вид на орудие и амортизатор люка.

Слева рабочее место командира-стрелка, справа - заряжающего, внизу видны зарядные ящики.

Башенный порт для наблюдения и стрельбы из пистолета, внешний вид.

Башенный порт для наблюдения и стрельбы из пистолета, внутреннее устройство. При повороте рукоятки освобождалась цепочка и коническая заглушка порта выскакивала наружу.

Люк механика водителя, вид снаружи. По внешнему виду и его сходству с классическим дизайном, можно сказать что это поздняя модель Т 34 образца 1941 года.

Люк механика водителя, внутреннее устройство.

Вид на резиновые обода катков танка Т 34 образца 1941 года. Типично ранний дизайн резиновых ободов, говорит о том что танк скорее всего был выпущен в конце 1941 года, или в самом начале 1942 года. Впоследствии дефицит материалов не позволил полностью оснащать все катки резиновыми бандажами.

Только с появлением "Тигра" и "Пантеры" немецкие танкисты получили танк который уверенно поражал Т-34 в лоб с 1500 метров, и при этом сам оставался недосягаемым для ответного огня. До этого поразить Т-34 имеющимися средствами можно было в лоб башни с 400 м из длинноствольного танкового орудия 5-см KwK L/60, снарядом Panzergranate 38 (Бронебойный снаряд обр.38 года), попадание в лоб корпуса было неэффективно, хотя в некоторых случаях снаряд мог пробить люк механика-водителя.

У немецкого основного танка Т-4 после перевооружения его с весны 1942 года новым орудием с длиной ствола сначала в 43 а затем и в 48 калибров появились неплохие шансы поразить своего опасного русского противника на дальней дистанции, тем более что новые 75-мм бронебойные снаряды при попадании "доворачивали" пробивая броню по нормали.

Этим орудием стали вооружаться Т-4 начиная с 1942 года.В 1942 году танк Т-4 и его снаряд Panzergranate 39, выпущенный из длинноствольного орудия 7,5 см KwK 40 L/43, поражал Т-34 под любым углом в любую проекцию (ну в теории может быть и да, но на практике не все так просто), если огонь велся с дистанции не более 1,2 км. Данным орудием Т-4 вооружались с марта 1942 года.

Советские бронетанковые войска, большую часть из которых с начала 1943 года составляли Т-34, в ходе войны продолжали уверенно сокращать численность Панцерваффе, невзирая на усовершенствования в части бронирования и вооружения примененные в новейших немецких танках.

В ходе серийного производства танк непрерывно совершенствовался, что позволило его модификациям находиться в серийном производстве в течение всей войны и в послевоенные годы; в ряде стран модификация Т34/85 находится на вооружении и в настоящее время.

Всего 33.929 танков T34/76 было произведено. Включая 1170 огнеметных танков у которых основная пушка была заменена устройством для метания огнесмеси. Основные модели производились с разбивкой по типам 1940, 1941, 1942, и 1943 годов, однако внутри каждой серии имелись многочисленные варианты и улучшения.

Количество выпущенных Т-34 с разбивкой в штуках по годам производства:

За 1940 г. - 110 штук;
За 1941 г. - 2996 штук;
За 1942 г. - 1252 штук;
За 1943 г. - 15821 штук;
За 1944 г. - 14648 штук;
За 1945 г. - 12551 штук;
За 1946 г. - 2707 штук.

Стоимость Т-34 первой серии выпущеной в июле 1940 г. в количестве четырех экземпляров составила 510.000 рублей за штуку.

Стоимость танка Т-34 второй серии получившей название "октябрьская" составила 429.256 руб - было произведено 36 танков.

Средняя стоимость танка Т-34 выпуска февраля 1941 составила 298.800 руб за машину

март - 279.300 руб.
июль - 248.600 руб.
октябрь - 238.750 руб.
Среднегодовая стоимость производства одного танка Т-34 в 1941 составила 249.272 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе УВЗ:

в 1942 г. - 166.310 руб.
в 1943 г. - 141.822 руб.
в 1944 г. - 140.996 руб.
в 1945 г. - 136.380 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе 112:

в 1942 г. - 209.700 руб.
в 1943 г. - 179.300 руб.
в 1944 г. - 174.900 руб.
в 1945 г. - 171.000 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе ЧКЗ/УЗТМ:

в 1942 г. - 273.800 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе № 74 :

в 1943 г. - 312.700 руб, упала к 1944-му до 177.800 за Т34/76 и 179.000 за Т34/85.

Технологичность производства машины на поздних стадиях выпуска позволяла собирать танк за 40 часов.

Количество выпущенных танков и принятых военной приемкой в войска могут весьма существенно отличаться. Не исключено что много танков не принятых в войска прокручивались как вновь произведенные. По результатам таких махинаций Сталин после войны устроил "разбор полетов", в итоге за приписки и приемку в войска неисправной техники, многие "деятели" поехали далеко и надолго отдыхать на казенном курорте. Наиболее известным стало дело авиаторов, по результатам которого командующий ВВС маршал авиации Новиков и нарком авиационной промышленности Шахурин были осуждены за «превышении власти» и «выпуске нестандартной, недоброкачественной и некомплектной продукции», первый на пять, второй на семь лет тюрьмы соответственно. Сын наркома Шахурина, Владимир известен тем, что 3 июля 1943 года застрелил дочь посла Константина Уманского и затем застрелился сам. Зажравшуюся элиту Сталин ставил на место. Позже реабилитированные Хрущевым "жертвы" назвали эти события "послевоенными сталинскими репрессиями".

T34/76 использовался от начала и до конца войны, многократно модернизировался, на его шасси производились многочисленные модели САУ и ремонтно - эвакуационных машин.

T-34/85 средний танк

T-34/85 - это окончательный вариант серии Т-34, на службу в танковые полки массово он начал поступать в августе 1944.

Используя ту же броню и двигатель что и ранние T-34, Т-43/85 получил улучшенную подвеску и ходовую часть а также просторную башню с улучшенным бронированием и новой 85-мм пушкой и тремя членами экипажа в башне, с освобожденным от работы стрелка командира, который мог теперь сосредоточиться на наблюдении за полем боя и управлении танком. Вооружение включало в себя новое орудие Д-5T 85mm с длиной ствола в 51 калибр, 57 выстрелов к нему а также два 7.62mm пулемета ДТ.

С новой подвеской средняя скорость проходимость и запас хода стали просто замечательными , 85 мм пушка была еще более мощной чем на раннем T-34.

Корпус нового танка превосходно подошел для только что запущенных в производство самоходок СУ-100 и СУ-122.

Более 19.000 T-34/85 было произведено во время войны и вскоре после ее окончания. Т-34 успешно сражались в Корее, на Ближнем Востоке, в Африке и во Вьетнаме, повсеместно вселяя во врагов ужас на поле боя, непревзойденным сочетанием огневой мощи, скорости и бронирования.

T-34/85 в игре появляется в миссиях в Сашендорфе и Берлине как противник, его можно использовать заменяя им стандартный танк выдаваемый в миссии.

Т-34-85, был перевооружён новой пушкой калибра 85 мм, в трехместной башней с погоном 1600 мм. T-34-76, был вооружен пушкой Ф-34 калибра 76 мм, имел двухместную башню с погоном 1420 мм. Бронирование башни танка Т-43/85, было увеличено: лоб башни - 90-мм, борт башни - 75-мм. Общий вес машины составлял 32000 кг, экипаж состоял из пяти человек - механик-водитель, стрелок курсового пулемета, заряжающий, стрелок-наводчик пушки и командир танка. Радиостанция стала более компактной - теперь она крепилась в башне с левой стороны от командира танка, радиоантенна с правого борта корпуса была перенесена на крышу башни.

Правильный лозунг на башне боевой машины - считай половина дела уже сделана ! Обратите внимание на наваренные по бортам башни крепления - при их помощи разборным краном крепившимсяся на корпусе танка, осуществлялся подъем башни для замены изношенного орудия. Идея оказалась настолько простой в своей гениальности, что немцы стали наваривать такие же приспособления на башни своих танков Т-5, заменяя стволы на "Пантерах" в полевых условиях без использования стационарного крана. Естественно это не было случайным совпадением - поскольку конструкционно "Пантера" была полностью содрана немцами с Т-34.

Благодаря Жаку Литлфилду и его танковому музею мы уже смогли ознакомиться с внутренностями поднятой и реставрированной из польского болота "Пантеры", и вот теперь мы можем заглянуть внутрь легендарного советского танка Т-34/85. Вероятно что узлы и агрегаты которые мы видим внутри, являются следствием послевоенной доработки конструкции танка. В машине военного времени оборудование выглядело более по "спартански", а боевое отделение танка окрашивалось белой краской.

Фото слева - вид с места командира на рабочее место стрелка-наводчика. Фото справа - рабочее место заряжающего.

История создания и описание конструкции

Танк T-34/85 был сконструирован в 1943 году на базе Т34/76, с использованием элементов конструкции опытного танка Т43. Отличался от своего предшественника значительно более мощной 85-мм пушкой, установленной в новой, более просторной, трёхместной башне и рядом мелких доработок. По сравнению с базовым танком, имел значительно большую огневую мощь и лучшее распределение обязанностей членов экипажа, но его защищённость по сравнению с Т34/76 возросла незначительно и по меркам 1944 года являлась недостаточной. Кроме того, Т34/85 унаследовал от базовой машины многие её конструктивные недостатки.

Мосфильмовская тридцатьчетверка.

Если в начале войны силы сторон танки и средства ПТО были рассредоточены на довольно большой территории а в 1943 году СССР производил бронетехники почти в два раза больше Германии, то к 1944 ситуация изменилась - танков немцы произвели в тех же количествах что и СССР , который правда все равно обгонял противника в количестве произведенных легко бронированных САУ типа СУ-76.

Успешные наступательные операции РККА проходившие в течении 1944 года, получившие в народе название "Десять сталинских ударов", погнали немецкую армию на Запад, не давая ей перейти к стратегической обороне. Чередование серий ударов наносимых с интервалами один за другим когда следующий удар наносился до завершения предыдущего, не позволял немецкому командованию перебрасывать резервы с другого участка фронта.

Вид внутри мосфильмовской тридцатьчетверки. Между креслами водителя и стрелка расположен рычаг горного тормоза. Справа - рычаг переключения передач, за ним расположен стеллаж для пулеметных дисков. Слева от рычага правого фрикциона ручка, которой устанавливают минимальные обороты двигателя. Круглая педаль за правым рычагом фрикциона – газ, левая – сцепление.

фрагмент из воспоминания ветерана 63-й гвардейской танковой бригады Уральского добровольческого танкового корпуса Н.Я. Железнова:
«…Пользуясь тем, что у нас 76-мм пушки, которые в лоб могут взять их броню только с 500 метров, они стояли на открытом месте. А попробуй подойди? Он тебя сожжет за 1200-1500 метров! Наглые были! По существу, пока 85-мм пушки не было, мы, как зайцы, от «Тигров» бегали и искали возможность как бы так вывернуться и ему в борт влепить. Тяжело было. Если ты видишь, что на расстоянии 800-1000 метров стоит «Тигр» и начинает тебя «крестить», то, пока водит стволом горизонтально, ты еще можешь сидеть в танке, как только начал водить вертикально – лучше выпрыгивай! Сгоришь! Со мной такого не было, а вот ребята выпрыгивали. Ну а когда появился Т-34-85, тут уже можно было выходить один на один…»

Успешные действия РККА привели к к потере стратегически важных позиций занимаемых Вермахтом под Ленинградом, а летом 44-го к полному разгрому группы армий "Центр", всего за две недели. Вскоре был освобожден Севастополь, на центральном участке фронта Красная Армия вошла на территорию оккупированной немцами Польшы и подошла к Варшаве. Именно во время наступательных операций, появление обновленного танка Т-34/85 способствовало развитию стратегического успеха в ходе военных действий.

Т-34/85 производился в СССР с января 1944 года по 1950 год, до смены на сборочных линиях танком Т-54, общий выпуск составил около 80 тысяч единиц. Помимо СССР, 3185 танков этого типа было произведено в Чехословакии в 1952—1958 годах и 1380 — в Польше, в 1953—1955 годах.

Стоимость Т-34 первой серии выпущеной в июле 1940 г. в количестве четырех экземпляров составила 510.000 рублей за штуку.

Стоимость танка Т-34 второй серии получившей название "октябрьская" составила 429.256 руб - было произведено 36 танков.

Т-34 выпуска февраля 1941 стоили по 298800 руб за машину, марта - 279.300 руб, июля 248.600 руб, октября 238.750 руб.
Среднегодовая стоимость производства одного танка Т-34 в 1941 составила 249.272 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе УВЗ :
в 1942 г. - 166.310 руб.
в 1943 г. - 141.822 руб.
в 1944 г. - 140.996 руб.
в 1945 г. - 136.380 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе 112 :
в 1942 г. - 209.700 руб.
в 1943 г. - 179.300 руб.
в 1944 г. - 174.900 руб.
в 1945 г. - 171.000 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе ЧКЗ/УЗТМ : в 1942 г. - 273.800 руб.

Стоимость производства танка Т-34 на заводе № 74 : в 1943 г. - 312.700 руб, упала к 1944-му до 177.800 за Т34/76 и 179.000 за Т34/85.

Т-34 являлся основным советским танком Второй мировой войны, а после её окончания составлял основу танковых войск Советской армии вплоть до середины 1950-х годов, когда он был сменён Т-54. Тем не менее, незначительное количество Т-34/85 всё ещё остаётся в войсках России и формально он продолжает состоять на вооружении.

После войны Т-34/85 в значительных количествах поставлялся во многие страны мира и участвовал во множестве вооружённых конфликтов, включая Корейскую и Шестидневную войны и ряд других. По состоянию на 2008 год, Т-34/85 всё ещё состоит на вооружении ряда стран.
История создания и описание конструкции

В 1943 г. в связи с появлением на поле боя новых германских танков PzKpfw VI “Тигр” и PzKpfw V “Пантера”, на повестку дня остро встал вопрос о кардинальной модернизации танка Т-34. Нельзя сказать, чтобы к этому времени не предпринимались попытки разработки более совершенных танков. Эта работа, приостановленная с началом войны, возобновилась в 1942 г., по мере завершения текущей модернизации и устранения недостатков Т-34.

Здесь, в первую очередь, следует упомянуть проект среднего танка Т-43. Эта боевая машина создавалась с учетом предъявляемых к Т-34 требований—усиления его бронезащиты, совершенствования подвески и увеличения объема боевого отделения. Причем активно использовался конструкторский задел по довоенному танку Т-34М.

Новая боевая машина на 78,5% была унифицирована с серийной “тридцатьчетверкой”. Форма корпуса Т-43 в основном осталась прежней, так же как и двигатель, трансмиссия, элементы ходовой части, пушка. Основное отличие заключалось в усилении бронирования лобовых, бортовых и кормовых листов корпуса до 75 мм, башни—до 90 мм. Кроме того, место механика-водителя и его люк перенесли в правую часть корпуса, а место стрелка-радиста и установка курсового пулемета ДТ были ликвидированы.

В носовой части корпуса слева разместили топливный бак в бронированной выгородке; бортовые баки изъяли. Танк получил торсионную подвеску. Наиболее же существенным новшеством, резко отличавшим по внешнему виду Т-43 от Т-34, стала трехместная литая башня с расширенным погоном и низкопрофильной командирской башенкой.

С марта 1943 г. два опытных образца танка Т-43 (им предшествовала машина Т-43-1, построенная в конце 1942 г., имевшая люк-пробку механика-водителя и смещенную к корме башни командирскую башенку) проходили испытания, в том числе и фронтовые, в составе отдельной танковой роты имени НКСМ. Они выявили, что Т-43 из-за возросшей до 34,1 т массы несколько уступает Т-34 по динамическим характеристикам (максимальная скорость снизилась до 48 км/ч), хотя и существенно превосходит последний по плавности хода.

После замены восьми бортовых топливных баков (у Т-34) на один носовой меньшей емкости у Т-43 соответственно почти на 100 км уменьшился запас хода. Танкисты отмечали простор боевого отделения и большее удобство в обслуживании вооружения. После испытаний, в конце лета 1943 г. танк Т-43 был принят на вооружение Красной Армии. Началась подготовка к его серийному производству. Однако итоги Курской битвы внесли существенные коррективы в эти планы.

В конце августа на заводе № 112 состоялось совещание, на которое прибыли нарком танковой промышленности В.А.Малышев, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии Я.Н.Федоренко и ответственные сотрудники Наркомата вооружений. В своем выступлении В.А.Малышев отметил, что победа в Курской битве досталась Красной Армии дорогой ценой.

Вражеские танки вели огонь по нашим с дистанции 1500 м, наши же 76-мм танковые пушки могли поразить “Тигров” и “Пантер” лишь с дистанции 500 — 600 м. “Образно выражаясь, — сказал нарком,— противник имеет руки в полтора километра, а мы всего в полкилометра. Нужно немедленно установить в Т-34 более мощную пушку”. На самом же деле ситуация была значительно хуже, чем ее обрисовал В.А.Малышев. А ведь попытки исправить положение предпринимались с начала 1943 г.

Еще 15 апреля ГКО, в ответ на появление на советско-германском фронте новых немецких танков, издал постановление № 3187 “О мероприятиях по усилению противотанковой обороны”, которым обязал ГАУ подвергнуть полигонным испытаниям противотанковые и танковые пушки, находившиеся в серийном производстве, и в 10-дневный срок представить свое заключение. В соответствии с этим документом заместитель командующего БТ и MB генерал-лейтенант танковых войск В.М.Коробков приказал задействовать в ходе этих испытаний, проходивших с 25 по 30 апреля 1943 г. на полигоне в Кубинке, трофейный “Тигр”.

Результаты испытаний оказались малоутешительными. Так, 76-мм бронебойно-трассирующий снаряд пушки Ф-34 не пробил бортовую броню немецкого танка даже с дистанции 200 м! Наиболее же эффективным средством борьбы с новой тяжелой машиной противника оказалась 85-мм зенитная пушка 52К образца 1939 г., которая с дистанции до 1000 м пробивала его 100-мм лобовую броню.

5 мая 1943 г. ГКО принял постановление № 3289 “Об усилении артиллерийского вооружения танков и самоходных установок”. В нем перед НКТП и НКВ были поставлены конкретные задачи по созданию танковых пушек с зенитной баллистикой.

Еще в январе 1943 г. к разработке такой пушки приступило КБ завода № 9, руководимое Ф.Ф.Петровым. К 27 мая 1943 г. были выпущены рабочие чертежи пушки Д-5Т-85, спроектированной по типу немецких танко-самоходных пушек и отличавшейся малым весом и небольшой длиной отката. В июне первые Д-5Т изготовили в металле.

Примерно в это же время были готовы опытные образцы других 85-мм танковых орудий: ЦАКБ (главный конструктор В.Г.Грабин) представило пушки С-53 (ведущие конструкторы Т.И.Сергеев и Г.И.Шабаров) и С-50 (ведущие конструкторы В.Д.Мещанинов, А.М.Волгевский и В.А.Тюрин), а артиллерийский завод № 92 — пушку ЛБ-85 А.И.Савина. Таким образом, к середине 1943 г. к испытаниям были готовы четыре варианта 85-мм пушки, предназначавшиеся для вооружения среднего танка. Но вот какого?

Т-43 отпал достаточно быстро — эта машина и с 76-мм пушкой весила 34,1 т. Установка более мощного, а значит, и более тяжелого орудия повлекла бы за собой дальнейшее увеличение массы, со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Кроме того, переход заводов на выпуск нового танка, хоть и имевшего много общего с Т-34, неизбежно вызвал бы снижение объемов производства. А это было свято! В результате всего серийный выпуск Т-43 так и не начался. В 1944 г. в опытном порядке на него все-таки установили 85-мм пушку, на этом все и закончилось.

Тем временем пушка Д-5Т была вполне удачно скомпонована в перспективном тяжелом танке ИС. Для установки же Д-5Т в средний танк Т-34 требовалось увеличить диаметр башенного погона и установить новую башню. Над этой проблемой трудились КБ завода “Красное Сормово” во главе с В.В.Крыловым и башенная группа завода № 183, руководимая А.А.Молоштановым и М.А.Набутовским. В результате появились две очень похожие друг на друга литые башни с диаметром погона в свету 1600 мм. Обе они напоминали башню опытного танка Т-43, взятую за основу при проектировании.

Негативным образом на ход работ повлияло обещание руководства ЦАКБ установить 85-мм пушку С-53 в штатную башню танка Т-34 с диаметром погона 1420 мм. В.Г.Грабин добился того, чтобы завод № 112 выделил ему серийный танк, на котором в ЦАКБ переделали переднюю часть башни, в частности цапфы орудия были вынесены вперед на 200 мм. Этот проект Грабин попытался утвердить у В.А.Малышева. Однако у последнего возникли серьезные сомнения насчет целесообразности подобного решения, тем более, что испытания новой пушки в старой башне, проведенные на Гороховецком полигоне, закончились неудачей.

Два человека, находившиеся в ставшей еще более тесной башне, не могли нормально обслуживать пушку. Резко сократился и боекомплект. Малышев приказал М.А.Набутовскому вылететь на завод № 112 и во всем разобраться. На специальном совещании, в присутствии Д.Ф.Устинова и Я.Н.Федоренко, Набутовский начисто раскритиковал грабинский проект. Стало очевидным, что альтернативы башне с расширенным погоном нет.

Вместе с тем выяснилось, что победившая в конкурсных испытаниях пушка С-53 не может быть установлена в башню, сконструированную сормовичами. При установке в этой башне у пушки был ограничен угол вертикальной наводки. Требовалось или изменить конструкцию башни, или установить другую пушку, например Д-5Т, которая свободно бы компоновалась в сормовскую башню.

Завод “Красное Сормово” по плану до конца 1943 г. должен был выпустить 100 танков Т-34 с пушкой Д-5Т, однако первые боевые машины этого типа покинули его цеха только в начале января 1944-го, то есть фактически до официального принятия нового танка на вооружение. Постановление ГКО № 5020, в соответствии с которым Т-34/85 приняли на вооружение Красной Армии, увидело свет только 23 января 1944 г.

Танки, вооруженные пушкой Д-5Т, заметно отличались от машин более позднего выпуска по внешнему виду и внутреннему устройству. Башня танка была двухместной, а экипаж состоял из четырех человек. На крыше башни имелась сильно смещенная вперед командирская башенка с двустворчатой крышкой, вращавшейся на шариковой опоре. В крышке закреплялся смотровой перископический прибор МК-4, позволявший вести круговой обзор.

Для стрельбы из пушки и спаренного пулемета устанавливались телескопический шарнирный прицел ТШ-15 и панорама ПТК-5. В обоих бортах башни имелись смотровые щели со стеклоблоками триплекс. Радиостанция размещалась в корпусе, а ввод ее антенны — на правом борту, так же как у танка Т-34. Боекомплект состоял из 56 выстрелов и 1953 патронов. Силовая установка, трансмиссия и ходовая часть изменений практически не претерпели. Эти танки несколько различались между собой в зависимости от времени выпуска. Например, машины ранних выпусков имели один башенный вентилятор, а большинство последующих — два.

Следует отметить, что рассмотренная выше модификация в статистической отчетности как Т-34/85, по-видимому, не фигурирует. Во всяком случае, на сегодняшний день есть существенные расхождения в оценках количества выпущенных машин, приводимых в литературе. В основном цифры колеблются в диапазоне 500 — 700 танков. На самом деле—значительно меньше! Дело в том, что в 1943 г. было выпущено 283 пушки Д-5Т, в 1944-м - 260, а всего - 543. Из этого числа 107 орудий установили на танки ИС-1, 130 (по другим данным, не более 100)— на танки КВ-85, несколько пушек использовалось на опытных образцах боевых машин. Таким образом, число танков Т-34, выпущенных с пушкой Д-5Т, близко к 300 единицам.

Что касается орудия С-53, то его установка в нижнетагильской башне затруднений не вызывала. Постановлением ГКО от 1 января 1944 г. С-53 приняли на вооружение Красной Армии. С марта начался выпуск этих пушек в пуско-наладочном режиме, а с мая — в потоке. Соответственно в марте цеха завода № 183 в Нижнем Тагиле покинули первые танки Т-34/85, вооруженные С-53. Вслед за головным к производству таких машин приступили заводы № 174 в Омске и № 112 “Красное Сормово”. При этом на части танков сормовичи по-прежнему устанавливали пушки Д-5Т.

Продолжавшиеся, несмотря на начало производства, полигонные испытания выявили существенные дефекты противооткатных устройств С-53. Артиллерийскому заводу № 92 в Горьком было поручено своими силами провести ее доработку. В ноябре—декабре 1944 г. началось производство этого орудия под индексом ЗИС-С-53 (“ЗИС” — индекс артиллерийского завода № 92 имени Сталина, “С” — индекс ЦАКБ). Всего в 1944- 1945 г. было изготовлено 11 518 пушек С-53 и 14265 пушек ЗИС-С-53. Последние устанавливались как на танки Т-34/85, так и на Т-44.

У “тридцатьчетверок” с пушками С-53 или ЗИС-С-53 башня стала трехместной, а командирская башенка была сдвинута ближе к ее корме. Радиостанцию перенесли из корпуса в башню. Смотровые приборы устанавливались только нового типа — МК-4. Командирскую панораму ПТК-5 изъяли. Позаботились и о двигателе: воздухоочистители “Циклон” заменили на более производительные типа “Мультициклон”.

Остальные агрегаты и системы танка изменений практически не претерпели. Как это было с Т-34, у танков Т-34/85 имелись некоторые отличия друг от друга, связанные с технологией изготовления на разных заводах. Башни отличались числом и расположением литьевых швов, формой командирской башенки. В ходовой части использовались как штампованные опорные катки, так и литые с развитым оребрением.

В январе 1945 г. двухстворчатую крышку люка командирской башенки заменили на одностворчатую. На танках послевоенного выпуска (завод «Красное Сормово») один из двух вентиляторов, установленных в кормовой части башни, перенесли в ее центральную часть, что способствовало лучшей вентиляции боевого отделения.

В конце войны была предпринята попытка усилить вооружение танка. В 1945 г. прошли полигонные испытания опытных образцов средних танков Т-34-100 с башенным погоном, уширенным до 1700 мм, вооруженных 100-мм пушками ЛБ-1 и Д-10Т. На этих танках, масса которых достигла 33 т, был изъят курсовой пулемет и на одного человека сокращен экипаж; снижена высота башни; уменьшена толщина днища, крыши над двигателем и крыши башни; перенесены в отделение управления топливные баки; опущено сиденье механика-водителя; подвеска 2-го и 3-го опорных катков выполнена так же, как и подвеска первых катков; поставлены пятироликовые ведущие колеса.

Танк Т-34-100 на вооружение принят не был — 100-мм пушка оказалась «неподъемной» для “тридцатьчетверки”. Работа эта вообще имела мало смысла, поскольку на вооружение уже был принят новый средний танк Т-54 со 100-мм пушкой Д-10Т.

Еще одну попытку усилить вооружение Т-34/85 предприняли в 1945 г., когда ЦАКБ разработало модификацию ЗИС-С-53, снабженную одноплоскостным гироскопическим стабилизатором — ЗИС-С-54. Однако в серию эта артсистема не пошла. А вот другой вариант Т-34/85 с вооружением, отличным от базового танка, выпускался серийно. Речь идет об огнеметном танке ОТ-34/85. Подобно его предшественнику — ОТ-34, на этой машине вместо курсового пулемета устанавливался автоматический поршневой танковый огнемет АТО-42 завода № 222.

Весной 1944 г. на восстановленном после освобождения Харькова бывшем заводе № 183, которому был присвоен № 75, изготовили опытные образцы тяжелого тягача АТ-45, предназначавшегося для буксировки орудий массой до 22 т. АТ-45 спроектировали на базе агрегатов танка Т-34/85. На нем устанавливался такой же дизель В-2, но с мощностью, уменьшенной до 350 л.с. при 1400 об/мин. В 1944 г. завод изготовил б тягачей АТ-45, из них два были отправлены в войска для испытаний в боевых условиях.

Выпуск тягачей прекратили в августе 1944 г. в связи с подготовкой на заводе № 75 производства новой модели среднего танка Т-44. Не будет лишним вспомнить, что этот тягач стал не первым, построенным на базе агрегатов “тридцатьчетверки”. Так, еще в августе 1940 г. утвердили проект артиллерийского тягача АТ-42 массой 17 т, с платформой грузоподъемностью 3 т. С двигателем В-2 мощностью 500 л.с. он должен был развивать скорость до 33 км/ч при тяговом усилии на крюке в 15 т. Опытные образцы тягача АТ-42 изготовили в 1941-м, но дальнейшие работы по их испытанию и производству пришлось свернуть в связи с эвакуацией завода из Харькова.
Боевое применение

С марта 1944 г. Т-34/85 начали поступать в части. В первую очередь ими перевооружались гвардейские танковые бригады. В частности соединения 2-го, 6-го, 10-го и 11-го гвардейских танковых корпусов. К сожалению, эффект от первого боевого применения новых танков был невысоким, так как бригады получали всего по нескольку машин. Большинство в них составляли “тридцатьчетверки” с 76-мм пушками. К тому же совсем мало времени отводилось в боевых частях на переподготовку экипажей.

Вот что по этому поводу писал в своих воспоминаниях М.Е.Катуков, в апрельские дни 1944-го командовавший 1-й танковой армией, которая вела тяжелые бои на Украине: “Пережили мы в те трудные дни и радостные минуты. Одна из таких - приход танкового пополнения. Получила армия, правда в небольшом количестве, новые “тридцатьчетверки”, вооруженные не обычной 76-мм, а 85-мм пушкой.

Экипажам, получившим новые “тридцатьчетверки”, пришлось дать всего два часа времени на их освоение. Больше дать мы тогда не могли. Обстановка на сверхшироком фронте была такая, что новые танки, обладавшие более мощным вооружением, надо было как можно скорее ввести в бой”.

Одним из первых Т-34/85 с пушкой Д-5Т получил 38-й отдельный танковый полк. Эта часть имела смешанный состав: помимо Т-34/85 в ней находились и огнеметные танки ОТ-34. Все боевые машины полка были построены на средства Русской Православной церкви и несли на своих бортах название “Димитрий Донской”. В марте 1944 г. полк вошел в состав 53-й общевойсковой армии и принял участие в освобождении Украины.

В заметных количествах Т-34/85 использовались в ходе наступления в Белоруссии, начавшегося в конце июня 1944 г. Они составляли уже более половины из 811 “тридцатьчетверок”, принимавших участие в этой операции.

В массовом же порядке Т-34/85 применялись в боевых действиях в 1945 г.: в Висло-Одерской, Померанской, Берлинской операциях, в сражении у озера Балатон в Венгрии. В частности, накануне Берлинской операции укомплектованность танковых бригад боевыми машинами этого типа была почти стопроцентной.

Следует отметить, что в ходе перевооружения танковых бригад в них произошли некоторые организационные изменения. Поскольку экипаж Т-34/85 состоял из пяти человек, то на доукомплектование экипажей был обращен личный состав роты противотанковых ружей батальона автоматчиков бригады.

До середины 1945 г. на вооружении советских танковых частей, дислоцировавшихся на Дальнем Востоке, состояли в основном устаревшие легкие танки БТ и Т-26. К началу войны с Японией в войска поступило 670 танков Т-34/85, что позволило укомплектовать ими первые батальоны во всех отдельных танковых бригадах и первые полки в танковых дивизиях. 6-я гвардейская танковая армия, переброшенная в Монголию из Европы, оставила свои боевые машины в прежнем районе дислокации (Чехословакия) и уже на месте получила 408 танков Т-34/85 с заводов №183 и №174.

Таким образом, машины этого типа приняли самое непосредственное участие в разгроме Квантунской армии, являясь ударной силой танковых частей и соединений. Помимо Красной Армии танки Т-34/85 поступили на вооружение армий нескольких стран-участниц антигитлеровской коалиции. Первым танком этого типа в Войске Польском стал Т-34/85 с пушкой Д-5Т, переданный 11 мая 1944 г. 3-му учебному танковому полку 1-й польской армии. Что касается боевых частей, то первой эти танки—20 единиц—получила 1-я польская танковая бригада в сентябре 1944 г. после боев под Студзянками.

Всего же в 1944 — 1945 г. Войско Польское получило 328 танков Т-34/85 (последние 10 машин были переданы 11 марта). Танки поступали с заводов №183, №112 и ремонтных баз. В ходе боевых действий значительная часть боевых машин была потеряна. По состоянию на 16 июля 1945 г. в Войске Польском числилось 132 танка Т-34/85.

Все эти машины были порядком изношены и требовали капитального ремонта. Для его проведения создали специальные бригады, которые на местах недавних боев снимали с подбитых польских, да и советских танков исправные узлы и агрегаты. Интересно отметить, что в ходе ремонта появилось некоторое количество “синтезированных” танков, когда у Т-34 раннего выпуска меняли подбашенный лист и устанавливали башню с 85-мм пушкой.

1-я отдельная чехословацкая бригада получила Т-34/85 в начале 1945 г. в ее состав тогда входили 52 Т-34/85 и 12 Т-34. Бригада, находясь в оперативном подчинении советской 38-й армии, принимала участие в тяжелых боях за Остраву. После взятия 7 мая 1945 г. г.Оломоуц оставшиеся в строю 8 танков бригады были переброшены в Прагу. Число танков Т-34/85, переданных в 1945 г. Чехословакии, в разных источниках колеблется от 65 до 130 единиц.

На завершающем этапе войны две танковых бригады сформировали в Народно-освободительной армии Югославии. 1-ю танковую бригаду вооружили англичане, и ее легкие танки МЗАЗ в июле 1944 г. высадились на Адриатическом побережье Югославии. 2-я танковая бригада была сформирована с помощью Советского Союза в конце 1944 г. и получила 60 танков Т-34/85.

Незначительное количество Т-34/85 захватили немецкие войска, а также войска союзных с Германией государств. Этих танков, использовавшихся Вермахтом, были единицы, что и понятно — в 1944— 1945 г. поле боя в большинстве случаев оставалось за Красной Армией. Достоверно известны факты применения отдельных Т-34/85 5-й танковой дивизией СС «Викинг», 252-й пехотной дивизией и некоторыми другими частями. Что касается союзников Германии, то в 1944 г. финны, например, захватили девять Т-34/85, шесть из которых эксплуатировались в финской армии до 1960 г.

Как это часто бывает на войне, боевая техника иногда несколько раз переходила из рук в руки. Весной 1945 г. 5-я гвардейская танковая бригада, воевавшая в составе 18-й армии на территории Чехословакии, захватила у немцев средний танк Т-34/85. Интересно отметить, что на тот момент материальная часть бригады состояла из легких танков Т-70, средних Т-34 и батальона трофейных венгерских танков. Захваченная машина стала первым танком Т-34/85 в этой бригаде.

Стоит отметить, что Т-34/85 применялся не только как танк, но и как транспортер пехоты. Поручни на корпусе позволяли пехотному "танковому десанту" передвигаться по полю боя на броне. Модификации включали огнеметный танк с установкой огнемета вместо лобового пулемета, самоходные артиллерийские установки СУ, танк-тральщик с Катковым минным тралом, мостовой танк. С поврежденных в бою танков снимали башни и использовали их в качестве ремонтно-эвакуационных машин, хотя реально они редко представляли собой что-либо большее, чем просто танковые тягачи.

Простота, удобство при эксплуатации и техническом обслуживании, в совокупности с хорошей бронезащитой, маневренностью и достаточно мощным вооружением и стали причиной успеха и популярности Т-34/85 у танкистов. Немцы назвали Т-34/85 "лучшим танком в мире".

Т-34/85 выпускался вплоть до 1948 г. В послевоенный период Т-34/85 выпускался в бывшей Чехословакии и в Польше. Боевые машины этого типа состояли на вооружении армий всех стран-участниц Варшавского Договора, а также еще 28 стран Европы, Азии, Африки и Латинской Америки. После Второй мировой войны Т-34/85 принимали участие в войне в Корее и Вьетнаме, в боевых действиях на Ближнем Востоке, в Анголе и Мозамбике.

СУ-85 в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве.

СУ-85 истребитель танков

СУ-85 участвует в миссии "Красное Село", вы можете его использовать.

Опыт применения самоходной артиллерии еще раз подтвердил, что наиболее эффективны в бою те орудия, у которых средства тяги и расчет защищены броней. Именно поэтому дальнейшее развитие получили более мощные СУ-76М, СУ-122 и СУ-152, сыгравшие большую роль в битве на Курской дуге в июле сорок третьего.

Однако опыт июльского сражения выявил, а точнее, подтвердил и некоторые недостатки новых орудий. Еще в начале 1943 года были проведены специальные стрельбы по танку «тигр», захваченному в боях под Ленинградом. Гаубица М-30 (образца 1938 года), установленная на СУ-122, имела недостаточную скорострельность и малую настильность. Вообще для стрельбы по быстро передвигающимся целям она была мало приспособлена, хотя и обладала хорошей бронепробиваемостью. СУ-152 при всей ее мощи огня и брони была малоподвижна и не могла сопровождать быстроходные Т-34. Самоходная установка СУ-76М, выпускавшаяся с января 1943 года, пробивала броню «тигра» только со сравнительно близкого расстояния.

Вывод напрашивался сам: необходима самоходная установка с высокой проходимостью и хорошей бронезащитой (100 мм и более), имеющая вооружение, способное бороться с танками и штурмовыми орудиями противника.

Опытные стрельбы по «тигру» показали также, что огонь 45 и 76-мм противотанковых орудий на дистанции 1000 м малоэффективен. Тогда на испытания «вызвали» 85-мм зенитную пушку образца 1939 года и 122-мм корпусную пушку образца 1937—1939 годов. Стрельбы обнадежили. Баллистика 85-мм орудия соответствовала поставленной задаче — пробивать броню тяжелых танков фашистской Германии на больших дистанциях стрельбы.

Группа военных представителей с фронта на приемке танков, изготовленных рабочими Урала. 1944

Конструкторское бюро, возглавляемое Героем Социалистического Труда Ф. Ф. Петровым, взяв за основу 85-мм зенитную пушку, в короткий срок разработало орудие Д5С. Его бронебойный снаряд на километровой дистанции пробивал броню толщиной 102 мм, а подкалиберный — 103 мм.

Базой для орудия решили использовать созданную ранее самоходную установку СУ-122. Пушка Д5С свободно устанавливалась на технологичном, надежном и легком карданном подвесе без применения нижнего и верхнего станков, что давало лишнюю «жилплощадь» боевому отделению. Укрывались броней и противооткатные устройства.

В августе 1943 года новые самоходно-артиллерийские установки уже проходили испытания на полигоне. Сочетание высокой проходимости и надежности танка Т-34 и мощности 85-мм пушки позволило специалистам дать этой боевой машине высокую сценку и разрешить ее серийный выпуск.

Уральские самоходки стали поступать на вооружение отдельных самоходно-артиллерийских полков (САП), которые состояли из четырех батарей по четыре установки в каждой. Кроме того, САП входили в состав истребительных противотанковых артиллерийских бригад, образуя их подвижный резерв, или придавались стрелковым частям для усиления противотанковой обороны. Как правило, в бою СУ-85 сопровождались танками Т-34, вооруженными 76-мм пушками.

Вскоре после появления СУ-85 на полях сражений гитлеровские танкисты почувствовали силу уральских машин, Крупповская броня не выдерживала огня мощных пушек. Танки фирмы «Порше» выходили из строя от попаданий не только в бортовую, но и в лобовую броню.

Самоходки СУ-85 и Су-85 М на улицах Берлина. 8 мая 1945. 1944. Берлин не выглядит разрушенным как Сталинград - в этом заслуга советских танкистов, стремительно сокрушивших вражескую оборону.

В июле 1944 года в составе войск 1-го Прибалтийского фронта действовал 1021-й САП, вооруженный СУ-85. В одном из боев около 100 фашистских танков с автоматчиками на бронетранспортерах прорвали боевые порядки советских стрелковых подразделений и устремились в глубину нашей обороны. Чтобы сорвать дальнейшее продвижение противника в тыл, самоходно-артиллерийский полк получил задание совершить внезапный маневр и остановить танки врага.

Самоходки СУ-85 и Су-85 М на улицах Берлина. 8 мая 1945.

Быстрым маршем самоходки побатарейно заняли и замаскировали позиции. Не подозревая о наличии артиллерийских резервов в этом месте, танки противника вошли в сектор обороны полка. Подпустив их на 500 — 600 м, батареи по команде открыли огонь. За несколько минут вспыхнуло сразу несколько дымных, чадящих костров. Танки попятились назад, пытаясь выйти из зоны обстрела, но пушки новых самоходок настигали их на всем пути отхода. Бронетранспортеры старались развернуться, но тут же застывали, насквозь прошитые бронебойными снарядами. Потеряв 19 танков, в том числе несколько тяжелых, и десяток БТР, противник откатился к своим позициям.

Самоходки СУ-85 и Су-85 М на улицах Берлина. 8 мая 1945.

При штурме города Эшенгу в Восточно-Прусской операции значительную помощь пехоте оказал 1294-й САП. Крупные силы немецкой пехоты при поддержке штурмовых орудий предприняли контратаку против советских подразделений. Две батареи полка сосредоточенным огнем буквально смели волну пехоты врага. Противник попробовал зайти с фланга. Быстро переместившись на новые огневые позиции, самоходки открыли губительный огонь по пехоте и штурмовым орудиям врага. Уничтожив шесть из них, самоходчики охладили пыл контратакующих и заставили их перейти к обороне.

Самоходки СУ-85 и Су-85 М на улицах Берлина. 8 мая 1945.

В одном из отчетов о боевых действиях 1-й гвардейской танковой армии указывалось: «На всех этапах боя самоходная артиллерия играла важную роль в поддержке действий войск. При стремительном наступлении она совместно с танками неотступно преследовала противника, уничтожая его живую силу и технику. Обладая высокой подвижностью и мощной броней, равной современным танкам, самоходная артиллерия зарекомендовала себя как артиллерия непосредственного сопровождения танков и пехоты. Кроме того, самоходная артиллерия явилась эффективным средством обороны».
История создания

Захваченный под Ленинградом в январе 1943 года новый фашистский танк PzKpfw VI «Tiger» поверг в шок командование Красной Армии. Броня «Тигра» была такой толщины, что ее с большим трудом и только на самоубийственно близких дистанциях могли пробить Ф-34 и ЗИС-5, устанавливаемые на Т-34 и КВ-1. Специальные стрельбы по захваченному немецкому танку показали, что гаубица М-30, установленная на СУ-122, имеет недостаточную скорострельность и малую настильность. Вообще, для стрельбы по быстро передвигающимся целям она оказалась мало приспособлена, хотя и обладала неплохой бронепробиваемостью после введения кумулятивного боеприпаса.

В спешном порядке стали создаваться истребители танков, которые могли бы успешно противостоять новой немецкой технике. Испытания показали, что против лобовой брони «Тигра» эффективны только две пушки: 85-мм зенитное орудие образца 1939 года и корпусное орудие А-19 калибра 122 мм.

Поэтому, по распоряжению ГКО от 5 мая 1943 года, КБ под руководством Ф. Ф. Петрова развернуло работы по установке 85-мм зенитного орудия на шасси СУ-122. Параллельно с этим, ЦАКБ под руководством В. Грабина начало работы по установке уже существовавшей к тому моменту 85-мм пушки С-18 в корпус СУ-122 (ранее С-18 предназначалась для танков КВ). Слегка доработанное в местах крепления люльки и с новой бронемаской, орудие было доставлено на Уралмаш. Но попытка установить орудие в штатную рубку САУ не удалась из-за слишком большой казенной части первой.

Уралмаш отказался от дальнейших попыток, т. к. это явно вело к изменению бронекорпуса САУ. Но отдельным приказом ГКО, Уралмаш был обязан провести работы по установке С-18 в корпус САУ. В результате, были построены два образца — СУ-85-I и СУ-85-IV, вооруженные пушками С-18.

СУ-85 в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве. Посещая этот музей в детстве, я увидел там много пистолетов Маузера и ни одного револьвера Нагана - только где то уже на выходе на каком то стенде на отшибе мне попался короткоствольный обрубок вовсе не похожий на те что показывали в кино про революцию. Плохо обстояло дело с наличием револьверов в музеях СССР.

СУ-85-I имела стандартный бронекорпус СУ-122, но с новой люлькой для крепления С-18. Орудие получило также и новую бронемаску. Первоначально планировавшийся спаренный пулемет пришлось исключить из-за нехватки места.

СУ-85-IV также была построена на базе СУ-122, но лобовая часть была немного изменена.
Как уже было сказано выше, параллельно с С-18 велись работы и над установкой 85-мм пушки Д-5С (разработанной в КБ Ф. Ф. Петрова) в корпус СУ-122. Сначала, это орудие рассматривали как временное решение пока существуют известные проблемы с С-18, но проведенные испытания выявили ряд существенных эксплуатационных преимуществ, а также бОльшую надежность по сравнению с С-18.

Хотя испытания завершились удачно, способ крепления пушки (он остался практически неизменным с СУ-122) не позволял установить ни один из имеющихся телескопических прицелов. Для решения этой проблемы пришлось в срочном порядке разработать новый прицел ТШ-15. Новая САУ получила индекс СУ-85-II.

Проведенные совместные испытания выявили преимущество СУ-85-II перед СУ-85-I, а СУ-85-IV была совсем снята с испытаний. По результатам испытаний, СУ-85-II была принята на вооружение как противотанковая САУ под обозначением СУ-85.

СУ-85 в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве. Несмотря на то что револьверов в больших количествах я в музее не увидел, но вот зато кучу немецких - в смысле фошицких знамен и кусок брони "Тигра" пробитый насквозь, а еще и обломки американского самолета У-2 летчика - шпиона Пауэлса, сбитого советской ракетой, я помню до сих пор.

Боезапас самоходного орудия составил 48 унитарных снарядов (60 снарядов на СУ-85 М). Кроме того, в боевом отделении укладывалось 1500 патронов для автоматов, 24 гранаты Ф-1 и пять противотанковых гранат. Отделение управления, моторное и трансмиссионное остались такими же, как у танка Т-34, что позволило комплектовать экипажи для новых машин практически без переучивания.

Для командира в крыше рубки приваривался броневой колпак с призматическими и перископическими приборами. На самоходных установках поздних выпусков броневой колпак был заменен командирской башенкой, как у танка Т-34. В дальнейшем, такой корпус САУ применили на СУ-100.

Кроме того, экипаж мог вести наблюдение через призматические приборы назад и влево, а на поздних образцах СУ-85 установили дополнительные приборы наблюдения, что обеспечило экипажу самоходки практически круговой обзор.

На лобовом листе и по бортам корпуса находились амбразуры для стрельбы из личного оружия, которые закрывались конусообразными заглушками. Внутренняя связь командира, наводчика, механика-водителя и заряжающего обеспечивалась танковым переговорным устройством ТПУ-3бис или ТПУ-3Р. Для наружной связи на самоходки устанавливались коротковолновые радиостанции 9РМ. Общая компоновка машины, аналогична компоновке СУ-122, отличие заключалось только в вооружении.

По компоновке СУ-85 была аналогична СУ-122: моторно-трансмиссионное отделение расположено в задней части корпуса, а бронированная со всех сторон рубка с установленной в ней пушкой - в передней и средней части.

СУ-85 в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве.

Самоходная установка предназначалась главным образом для стрельбы прямой наводкой с коротких остановок. Вместе с тем для ведения огня с закрытых позиций она оборудовалась панорамным прицелом. На установке монтировались радиостанция 9Р или 9РС и танковое переговорное устройство ТПУ-3-БисФ.

Самоходки СУ-85 поступали на вооружение отдельных самоходно-артиллерийских полков (по 16 установок в каждом полку) и широко использовались в сражениях Великой Отечественной войны. Всего промышленность выпустила 2329 машин этого типа. В 1944 году было выпущено также 315 установок СУ-85М, представляющих собой пушку Д5-С85, установленную в корпусе СУ-100.

СУ-85 была адекватным ответом на производство новых немецких танков и самоходок появившихся в 1942 году. Используя тот же дизель В2 как и T-34,СУ-85 имела скорость до 54 км/ч.Вооружена САУ была пушкой Д-5T 85-мм с длиной ствола в 51 калибр и боезапасом в 58 выстрелов унитарного заряжания.

СУ-85 отлично себя зарекомендовала и послужила основой для новой серии СУ-100 которая была так же проста в производстве как СУ-85 и несла БС-3 100-мм пушку. Также СУ-85 использовалась как орудие поддержки пехоты, имея внушительный фугасный снаряд, но при случае могла разобраться с большинством немецких танков.СУ-85 поступали на вооружение отдельных самоходно-артиллерийских полков РВГК (САП) и применялись для огневого сопровождения танков Т-34. Первый САП, вооруженный СУ-85, поступил на фронт в сентябре 1943 г.

Митинг на одном из заводов Урала, посвященного сдаче готовой продукции. 1944

Серийное производство

Серийное производство СУ-85 было налажено на УЗТМ ещё до официального принятия самоходки на вооружение. Приёмка готовой продукции представителями военной комиссии началась с 1 августа 1943 года, когда были собраны первые 4 машины. В последующие месяцы сохранялся более-менее стабильный темп выпуска СУ-85: август – 100, сентябрь – 155, октябрь – 162, ноябрь – 166, декабрь – 167.

Вскоре после отправки в действующую армию первых образцов серийных САУ директор Уралмашзавода ходатайствовал перед НКТП об откомандировании на фронт группу сотрудников с целью ознакомления с боевыми и эксплуатационными качествами СУ-85 во фронтовых условиях. Такое разрешение было получено в сентябре, после чего бригада представителей работников Управления Самоходной артилле¬рии Красной Армии, в состав которой вошли также на¬чальник сборочного цеха Уралмашзавода Л.М. Яровинский и сборщик В.В.Попков, отбыла на 2-й Украинский фронт в состав 1440-го самоходного полка.

Это соединение участвовало в Курской битве имея на вооружении всего 8 СУ-76 и 12 СУ-122. Хотя формально полк числился в оперативном резерве и предназначался для отражения возможных танковых атак уже 5 июля самоходки пошли в контратаку у н\п Черкасское, оказав существенную поддержку пехоте. Правда и потери оказались чувствительными. После отвода в тыл и переформирования экипажи 1440-го сап получили противотанковые САУ. В целом отзывы самоходчиков о СУ-85 были хорошие. Командир 1440-го сап подполковник Шапшинский писал следующее:

“Машина отличная. Оправдала себя как истребитель танков противника. Нужно только правильно применять ее. В первых боях за Днепром, когда полку пришлось применять самоходы как танки, полк потерял безвозвратно 5 самоходов. В дальнейших боевых операциях полк действовал, поддерживая атаки своих танков, следуя за ними на удалении 200-300мт и отражая контратаки танков противника, и потому безвозвратных потерь не имел. Экипажи действуют, подставляя противнику наиболее трудно уязвимое место – лоб. Самоход пробивает самую толстую броню танка «Тигр» с дистанции 600-800м, а борт с дистанции до 1300 м”.

Помощник командира полка по инженерной части инженер-майор Волгушев говорил так:
“Машина СУ-85 в целом отвечает требованиям, предъявляемым современным самоходам. Материальная часть за весь период боевых действий и маршей по тяжелым дорогам в условиях осенней распутицы проработала 150-170 моточасов и действовала безотказно. Аварий и поломок отмечено не было. У механиков-водителей и командиров СУ-85 пользуется большой популярностью; машину полюбили”.

Столь благожелательные отзывы, как говориться, “грели душу” представителям завода-изготовления, однако список необходимых доработок оказался намного длиннее. Фронтовики на “мелочи” решили не размениваться, так что список изменений, которые надлежало внести в конструкцию САУ, получился следующим:

- уменьшить мертвый ход механизма вертикального наведения.
- усилить конструкцию крепления к корпусу механизмов вертикального и горизонтального наведения (отмечались неоднократные случаи отрыва их по сварке от корпуса САУ при попадании немецких снарядов, даже не ведущих к пробитию).
- увеличить толщину лобовой брони корпуса для защиты от 75-мм танковых и самоходных пушек.
- увеличить огневую мощь орудия для возможности борьбы с новыми немецкими танками на больших дистанциях от 1000 до 2000 м.
- увеличить возимый боекомплект. Установить оборонительный пулемет для защиты от пехоты и стрельбы по самолетам.
- улучшить механизм крепления пушки по-походному. Увеличить сечение топливных трубок с целью устранения затруднений питания двигателя. - установить на лобовой части корпуса бонки для крепления запасных траков.
- улучшить герметичность эвакуационных и эксплуатационных люков для возможности преодоления глубоких бродов.
- улучшить прочность сварных соединений лобового листа с бортами.
- разработать улучшенные сиденья экипажа. Усовершенствовать систему смазки. Ввести конструкцию электроспуска с кнопкой на рукояти поворотного механизма.
- ввести наблюдательную командирскую башенку с прибором МК-1У, вместо панорамы ПТК.
- усовершенствовать вентиляцию боевого отделения установкой двух вентиляторов.

Реализовать это можно было двумя путями: создать новую самоходку или существенно модернизировать СУ-85. Второй вариант в конце 1943 года казался более привлекательным. Общее количество самоходных установок СУ-85 оценивается в 2644 экземпляра (с августа 1943 по ноябрь 1944 гг.), из них 315 машин относилось к модификации СУ-85М (выпускались с сентября по ноябрь 1944 г.). За это время в конструкцию САУ было внесено несколько доработок, наиболее существенными из которых являлись:

- изменение конструкции топливных трубопроводов с целью ускорения протекания топлива при заправке в 2-3 раза;
- увеличение толщины брони командирской башенки с 20 до 45 мм;
- введение соединения листов корпуса в шип;
- упрочнение крепления подвижного щита введением промежуточного станка и усиленных болтов;
- разработка и введение электроспуска для пушки Д-5С-85;
- разработка командирской башенки с прибором МК-4 вместо ПТК;
- улучшение очистки воздуха от пороховых газов в боевом отделении установкой двух вентиляторов.

Разработка САУ СУ-85

1-го августа 1943 года единственной ней САУ, состоявшей на вооружении Красной Армии, была СУ-122 со 122-мм дивизионной гаубицей М-30. Однако вследствии малой начальной скорости гаубичного снаряда (515 м/с) и малой настильности траектории СУ-122 не могла эффективно бороться с немецкими танками. На повестку дня встал вопрос о специальной противотанковой самоходной установке.

В апреле 1943 года Артиллерийский комитет ГАУ Красной Армии выслал - "Уралмашзаводу" тактико-технические требования (ТТХ) на проектирование САУ с 85-мм орудием. Основным назначением новой самоходки должно было стать уничтожение тяжелых танков противника типа «Тигр» на дистанциях 500 - 1000 м. Для выполнения ТТХ предлагалось взять за основу модернизированную СУ-122М и вместо 122-мм гаубицы установить орудие с баллистикой 85-мм зенитной пушки обр. 1939 года. Во второй половине апреля конструкторский отдел "Уралмашзавода", возглавляемый Л.И.Горлицким, приступил к проектированию машины.

5 мая 1943 года ГКО установил сроки и исполнителей по созданию новых танков и САУ. Изготовление САУ с 85-мм пушкой возлагалось на «Уралмашзавод», причем Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ), возглавляемое В.Г. Грабиным, должно было спроектировать, а завод №9 Наркомата вооружения — изготовить орудие для САУ. Однако, когда из ЦАКБ были получены чертежи 85-мм пушки С-31, выяснилось, что она занимает очень много места в боевом отделении и не позволяет удобно разместить внутри машины оборудование и экипаж, а кроме того, значительно увеличивает массу САУ. На "Уралмаше" не только переконструировали люпьку этого орудия, но и предложили заводу №9 также разработать новую 85-мм пушку.

В руки немцев попало несколько СУ-85, которые ими были отремонтированы и затем использовались как истребители танков с индексом Jagd Pz SU-85(r).

В результате в КБ завода № 9, возглавляемом Ф.Ф. Петровым, была спроектирована пушка Д-5С-85, значительно лучше отвечавшая условиям установки в САУ. В конце мая 1943 года из ЦАКБ поступил эскизный проект еще одного орудия — С-18. Оно имело некоторые преимущества, так как в нем использовалась люлька от серийной 76-мм танковой пушки ЗИС-5. Однако и С-18 не очень удачно компоновалось в боевое отделение проектируемой САУ.

Несмотря на явные недостатки САУ с пушкой С-18, ЦАКБ. используя свой авторитет, требовало, чтобы машина с его орудием была выполнена в металле. Этот конфликт разрешился только 7 июня 1943 года, когда специальная смешанная комиссия из представителей НКТП, НКВ, ГАУ и ГБТУ приняла решение изготовить для сравнительных испытаний три опытных образца самоходов с 85-мм пушками: СУ-85-1 с пушкой С-18-1 ЦАКБ и измененной люлькой "Уралмашзавода", СУ-85-11 с пушкой Д-5С-85 завода №9, СУ-85-IV с пушкой С-18 ЦАКБ.

СУ-85 после перекраски и нанесения больших балочных крестов на борта превратились в Jagd Pz SU-85(r). Случалось что во время войны бронетехника переходила из рук в руки по нескольку раз - обе стороны охотно использовали танки отобранные у противника, особенно если трофейные машины не требовали сложного техобслуживания.

Работа над опытными образцами продолжалась полтора месяца. С 20 июля 1943 года проводились их заводские испытания пробегом на 80 км и стрельбой. При этом пушка Д-5С отстрелялась в полном объеме — 129 выстрелов, что же касается пушек С-18-1 и С-18, то они из-за поломок спусковых механизмов сделали соответственно 39 и 62 выстрела. С 25 июля по 6 августа 1943 года на Гороховецком полигоне (АНИОП) проходили государственные испытания, в ходе которых выяснилось, что:

Наибольшие удобства в работе команды при стрельбе дает самоход с пушкой Д-5С-85 вследствие короткой длины отката орудия, удобной высоты линии заряжания, наибольшего рабочего объема для заряжающего. У этого самохода получилось наибольшее время при стрельбе на прочность, наибольший средний темп огня, в 4 раза выше, чем у самохода с орудием С-18.

Доступ к противооткатным устройствам в орудиях системы ЦАКБ невозможен без снятия передней бронировки весом 300 кг, что крайне неудобно и на что требуется затратить 3 — 4 часа времени.

Орудие Д-5С-85 самоуравновешено в цапфах. Для уравновешивания орудий системы ЦАКБ применены большие грузы весом около 210 кг, что ограничивает свободное пространство, нерационально по конструкции и некультурно на вид. Маховики механизмов наведения у орудий системы ЦАКБ расположены неудобно.

Вес самохода с пушкой С-18 на 850 кг больше, чем самохода с пушкой Д-5С-85.

«Пантера», подбитая САУ СУ-85 под командованием лейтенанта Кравцева. Фотография сделана из люка механика-водителя. Украина, зима 1944.

После испытания машин пробегом на 500 км государственная комиссия сделала заключение, что по ходовым качествам, надежности в работе механизмов, маневренности и проходимости САУ не отличаются от танка Т-34.

По результатам испытаний комиссия рекомендовала для принятия на вооружение Красной Армии самоходную установку СУ-85-Н с пушкой Д-5С. что и было оформлено постановлением ГКО № 3892 от 7 августа 1943 года. Этим же постановлением предусматривалось прекращение серийного производства на "Уралмашзаводе" самоходов СУ-122 и танков Т-34, "Уралмаш" стал производить только самоходно-артиллерийские установки.

СУ-85 М в Берлине, на танке слева засунув руки в карманы шинели сидит девушка, на голове одет берет.

По компоновке узлов и агрегатов СУ-85 была аналогична СУ-122, на базе которой она создавалась. При этом 73% деталей заимствовались от танка Т-34, 7% - от СУ-122 и 20% проектировались заново. Установленная в рамке в лобовом листе корпуса пушка Д-5С с длиной ствола 48,8 калибра имела начальную скорость бронебойного снаряда 792 м/с. По бронебойности это орудие на 57% превышало пушку Ф-34 танка Т-34 и на 45% — гаубицу М-30 самохода СУ-122, что увеличивало дальность эффективной стрельбы по немецким танкам в полтора раза. Боекомплект САУ состоял из 48 унитарных выстрелов с осколочными стальными гранатами О-365 и бронебойно-трассирующими снарядами БР-365 и БР-Э65К. Скорострельность пушки с закрытыми люками боевой рубки составляла 6 — 7 выстр./мин.

Новую самоходку в войсках приняли хорошо и использовали достаточно эффективно. Вот отзыв командира 1440-го САП подполковника Шапшинского: «Машина отличная, оправдала себя как истребитель танков противника. Нужно только правильно применять ее. В первых боях за Днепром, когда полку пришлось применять самоходы как танки, полк потерял 5 машин. В дальнейших боевых операциях полк главным образом поддерживал атаки своих танков, следуя за их боевыми порядками на дистанции 200 — 300 м и отражая контратаки танков противника. Экипажи самоходов действуют, подставляя противнику наиболее трудно уязвимое место - лоб. Самоход СУ-85 пробивает лобовую броню танка "Тигр" с дистанции 600 — 800 м, а борт его - с 1200- 1300 м».

Наряду с хорошими отзывами с фронтов завод получал и просьбы о необходимых улучшениях и усовершенствованиях САУ. Так, командир 7-го мехкорпуса полковник Катков, оценивая машину, писал: "Самоход СУ-85 в настоящее время является наиболее эффективным средством борьбы с тяжелыми танками противника. Обладая проходимостью и маневренностью, не уступающей танку Т-34, и вооруженный 85-мм пушкой, самоход показав себя в боевых действиях хорошо.

Но, используя огонь и броню своих танков "Тигр", "Пантера" и самохода "Фердинанд", противник навязывает современный бой на больших дистанциях: 1500 — 2000 м. В этих условиях мощь огня и лобовая защита СУ-85 уже недостаточны. Требуется усилить лобовую броню самохода и самое существенное, вооружить его пушкой с увеличенной бронебойной силой, способной поражать тяжелые танки типа "Тигр" с дистанции не менее 1500 м".

Рабочие одного из уральских заводов за сборкой самоходных орудий.

Поиск путей усиления огневой мощи СУ-85 велся с самого начала его серийного выпуска. К осени 1943 года завод №9 изготовил 85-мм орудие Д-5С-85БМ с начальной скоростью 900 м/с, что увеличивало пробиваемость брони на 20%. Размеры установочных частей нового орудия сохранились такими же, как у Д-5С, и никаких серьезных изменений в самоходе не требовали.

Поскольку ствол Д-5С-85БМ был на 1068 мм длиннее, чем у Д-5С, для уравновешивания в цапфах его оттянули назад на 80 мм. В начале января 1944 года опытный образец самохода прошел заводские испытания. после чего его отправили в Гороховец на государственные, которые он выдержал, но на вооружение принят не был. Кроме того, осенью 1943 года проводились проектные работы по установке на самоход орудий большего калибра: 122-мм пушки А-19 и 152-мм гаубицы Д-15.

СУ-85 поступали на вооружение отдельных самоходно-артиллерийских полков РВГК (САП) и применялись для огневого сопровождения танков Т-34. Этими САУ вооружались также самоходно-артиллерийские полки, вошедшие в состав некоторых истребительно-противотанковых бригад.
Конструкция СУ-85

Общая компоновка самоходного орудия СУ-85 образца 1943-1944 гг. полностью соответствовала СУ-122, в котором в значительной мере использовались узлы и агрегаты от среднего танка Т-34.

Корпус САУ был сварным и изготовлялся броневых листов толщиной от 20 до 45 мм. Носовая часть корпуса была образована двумя наклонными бронелистами, изготовленными из гомогенной брони высокой твердости марки 44С, приваренной к передней балке. Толщина обеих бронелистов составляла 45 мм, углы наклона – 50 (верхний) и 45 (нижний). Помимо выреза под установку пушки на лобовом листе и по бортам корпуса находились амбразуры для стрельбы из личного оружия, которые закрывались конусообразными заглушками. В правой части нижнего лобового листа был сделан прямоугольный люк, крепившийся на болтах, который предназначался для доступа к механизму натяжения правой гусеницы.

Борта и корма рубки также защищались 45-мм бронёй, однако угол установки данных броневых листов был заметно меньше и составлял, соответственно, 20 и 10. Каждый борт корпуса образовывался одним бортовым листом и двумя листами предкрылков. Наиболее мощное бронирование имела маска пушки – 52 мм.

Крыша рубки и корпуса выполнялась из бронелистов толщиной 20 мм. Помимо вырезов под командирскую башенку и входного люка имелось два отверстие под установку панорамы. На части первых серийных машин в правой кормовой части крыши был сделан вырез для вытяжного вентилятора, который закрывался бронеколпаком. Для командира в крыше рубки приваривался броневой колпак с призматическими и перископическими приборами. На самоходных установках поздних выпусков броневой колпак был заменен командирской башенкой с толщиной стенок 20 мм. На машинах выпуска 1944 года бронирование башенки усилили до 45 мм.

Кормовые бронелисты корпуса также были наклонными (48 верх и 45 низ), а их толщина составляла 40 мм. Верхний лист был выполнен откидным на двух петлях с креплением на болтах к угольниках, приваренным к предкрылкам и бортовым листам изнутри. В центре имелся круглый люк для доступа к агрегатам трансмиссии. Крыша моторного отделения состояла из трех бронелистов толщиной 20 мм, средний из которых имел корытообразную форму , а его боковые стенки были усилены приварными броневыми планками.

Для удобства доступа к заливным горловинам и стаканам подвески опорных катков в боковых листах крыши вырезали по четыре дополнительных лючка. Крыша над трансмиссионным отделением состояла из двух бронелистов над топливными баками, двух броневых листов жалюзи, узкого концевого поперечного листа и защитной сетки над крышей.

Днище изготовлялось из четырех бронелистов толщиной 15 мм, которые соединялись сварными швами встык и усиливались броневыми накладками. В днище имелись три люка с броневыми крышками: передний люк-лаз (эвакуационный, справа от орудия), средний (для доступа к масляному насосу и водяной помпы) и задний (для слива масла из КПП). Кроме того, в нижнем бронелисте сделали пять люков для слива топлива и четыре прямоугольных выреза для монтажа подвесок опорных катков.

На самоходной установке монтировался V-образный 12-цилиндровый дизельный двигатель В-2-34 максимальной мощностью 500 л.с. Он устанавливался на четырех цапфах, отлитых вместе с верхней половиной картера, и крепился восемью болтами. На двигателе устанавливалась топливозакачивающая помпа, топливный насос НК-1, топливный фильтр, топливопровод высокого давления, масляной фильтр, водяной насос и генератор. Запуск двигателя производился стартером СТ-700 мощностью 15 л.с., либо сжатым воздухом с помощью воздухораспределителя. Для очистки воздуха, поступающего к двигателю, использовался фильтр “Циклон” с двумя сменными проволочными кассетами, которые обеспечивали степень очистки воздуха до 99,3%.

Запас топлива в основных баках составлял 470 литров, запасных – 360 литров. В отличии от СУ-122М на СУ-85 левый топливный бак в боевом отделении был демонтирован, а вместо него устанавливалось два бака с правой стороны. Запасные резервуары с горючим имели цилиндрическую форму и устанавливались снаружи. К основной системе топливопроводов они подключены не были. Ёмкость имевшихся на самоходке масляных баков составляла по 40 литров.

Трансмиссия СУ-85 состояла из главного фрикциона, трехходовой пятиступенчатой КПП (5 передач вперёд и 1 назад), два бортовых фрикциона с тормозами (из листовой стали с накладками из феродо) и два бортовых редуктора. Ходовая часть самоходного орудия полностью соответствовала танку Т-34 образца 1943 года производства УЗТМ. В её состав входили следующие элементы:

- два направляющих колеса переднего расположения (цельнолитые с кривошипным натяжением гусениц);
- два ведущих колеса заднего расположения (цельнолитые, со ступицами);
- 10 опорных катков (с резиновыми банджами, наружной амортизацией и штампованными дисками);
- две гусеничные ленты с 74 траками каждая (по 37 плоских и гребневых траков соединенных шарнирно при помощи пальцев).

Кроме того, на надгусеничных полках укладывались дополнительные грунтозацепы.
Электрооборудование машины было выполнено по однопроводной схеме, за исключением двухпроводного аварийного освещения. В качестве источника питания использовались 4 аккумуляторных батареи 6СТЭ-128 соединенных параллельно и имевших общую ёмкость 256 а\ч, а также генератор ГТ-4563-А с реле-регулятором РРА-24Ф мощность 1 кВт и напряжением 24В. Электропитание подавалось на стартер, электродвигатель МВ-12 вентилятора боевого отделения, радиостанцию, переговорное устройство, вибрационный электросигнал ГФ-12Т (СМ-06 или ВГ-4), фару и задний фонарь.

Основное вооружение состояло из 85-мм пушки Д-5С-85 (с полной длиной ствола 51,6 калибра) или Д-5С-85-А (48,8 калибра). Высота в линии огня составляла 1550 мм. Ствол пушки Д-5С-85 был секционным и включал три элемента: трубу, кожух и казенник. Труба вставлялась в кожух до упора буртом в кольцевой выступ на внутренней его поверхности. Она сдерживалась этим выступом от смещения вперед, а от смещения назад труда удерживалась казёнником.

Канал трубы имел патронник и нарезную часть (с 24 нарезами идущими слева-вверх и направо).Кожух был сварной и предназначался для закрепления трубы в казеннике и направления ствола в люльке при откате. Орудие также оснащалось заграждением, которое предохраняло экипаж во время стрельбы.

Нормальная длина отката варьировалась в пределах 270-310 мм, максимальная составляла 320 мм. Углы вертикального наведения составляли от -5 до +25, по горизонту пушка могла наводиться в пределах 20. Дальность стрельбы прямой наводкой доходила до 3800 метров, максимальная – до 13600 метров. При наилучших обстоятельствах скорострельность из Д-5С-85 доходила до 6-7 выстрелов в минуту, так что по этому показателю вполне удалось догнать немецкую KwK 36.

Конструкция пушки Д-5С-85-А отличалась цельнолитым стволом, доработанным казенником, наметками люльки и неподвижными частями ограждения. Полная масса орудия немного увеличивалась и составила 1370 кг, против 1230 у Д-5С-85. Углы наведения и откат ствола остались прежними.
Боезапас самоходного орудия составил 48 унитарных снарядов. В его состав включались:

- бронебойно-трассирующие тупоконечные снаряды БР-365, либо остроконечные БР-365К, оснащенные взрывателями МД-5 и МД-8;
- бронебойно-трассирующий подкалиберный снаряд БР-365П (только с 1944 года);
- осколочная граната О-365К со взрывателем КТМ с полным и сокращенным зарядом;
- осколочная граната О-365 с дистанционным взрывателем Т-5.

Укладка снарядов производилась следующим образом. В нише левого борта размещалось 19 выстрелов (включая 2 дополнительных бронебойных), 18 – в ящике под орудием (включая 4 дополнительных бронебойных), 10 – в вертикальном стеллаже у моторной перегородки и 1 выстрел в вертикальном стеллаж левого борта.
Кроме того, в боевом отделении укладывалось 1500 патронов для автоматов, 24 гранаты Ф-1 и пять противотанковых гранат.

При стрельбе прямой наводкой использовался телескопический прицел 10Т-15, а для ведения огня с закрытых позиций – панорамный прицел, конструктивно состоявший из механизмов углов прицеливания, механизмов углов места цели, подъёмного механизма, механизмов поперечного качания, стрелок, корзинки для панорамы и привода соединения прицела с люлькой.

На самоходках, укомплектованных орудиями Д-5С-85-А, стрельба прямой наводкой могла вестись как с использованием панорамного прицела 10Т-15, так и с помощью перископического шарнирного прицела ТШ-15. С закрытых позиций применялся панорамный прицел от пушки ЗиС-3. Экипаж также мог вести наблюдение через призматические приборы назад и влево, а на поздних образцах СУ-85 установили дополнительные приборы наблюдения, что обеспечило экипажу самоходки практически круговой обзор.

Внутренняя связь командира, наводчика, механика-водителя и заряжающего обеспечивалась танковым переговорным устройством ТПУ-2, ТПУ-3бис-Ф или ТПУ-3. Для наружной связи на самоходки устанавливались коротковолновые радиостанции 9Р, которая впоследствии заменялась на 9РМ или 9РС. Штыревая антенна крепилась на правом борту возле боевой рубки.

СУ-85 в бою.

Боевое применение

Ввод в эксплуатацию СУ-85 совпал с реорганизацией структуры частей самоходной артиллерии. По новому штату №010\062, принятому в октябре 1943 года, самоходно-артиллерийские полки РВГК должны были иметь штат из 318 человек и 21 САУ (четыре батареи по пять машин и одна командирская самоходка).

Формирование и обучение экипажей для САУ занимался Учебный центр самоходной артиллерии, однако часть СУ-85 была передана в распоряжение 15-го и 19-го учебных, а также 19-го запасного сап. Осенью 1943 года, в целях ускорения процесса освоения новой техники, 1-я и 5-я учебные танковые полки были переформированы в учебные самоходно-артиллерийские полки с такими же номерами. В это же время в Челябинске на базе 21-го усап была сформирована 7-я учебная самоходно-артиллерийская бригада.

Вслед за 1440-м сап одним из первых СУ-85 получил 1454-й полк – это произошло 25 сентября 1943 года на станции Пушкино. Поскольку для 85-мм самоходки требовалось 4 человека было проведено переформирование экипажей. Самоходчикам новая машина понравилась. При сохранении динамических качеств САУ мощность вооружения, за счет установки противотанкового орудия, сильно возросла. Кроме того, благодаря длинному стволу СУ-85 смотрелась более внушительно, чем СУ-122, на которых начинал воевать полк.

Спустя несколько недель 1454-й сап форсировал Днепр и, будучи переданным в распоряжение командира 9-го механизированного корпуса генерала Малыгина приготовился к наступлению на Киев. Утром 3 ноября 1943 года полк был введён в бой и вышел к дачному посёлку Пуща-Водицы. Здесь, кроме сильного пулеметного и артиллерийского огня, советским танкистам пришлось преодолевать заминированные улицы и проходы, потеряв на минах три танка и две САУ. После подхода танков-тральщиков наступление было продолжено и самоходкам удалось пробиться в тыл группировки противника, частично разгромив её.

В ночь с 4 на 5 ноября 1454-й сап участвовал в ударе советских войск в направлении Пильник – станция Беличи – Святошино, впоследствии перерезав железную дорогу и шоссе Киев – Житомир. В дальнейших боях за Святошино и Хотово самоходки преимущественно использовались как средство поддержки пехоты. Тем не менее, во второй половине дня 5 ноября экипажам СУ-85 пришлось вести бои с танками Pz.IV, прикрывавшими отход основных сил. За ночь наши войска потеряли три танка и две самоходки, уничтожив две вражеские машины. Ещё одна немецкая “четверка” застряла на заболоченной местности и была захвачена пехотой.

Чтобы понять, в каких условиях доводилось работать экипажам САУ, ниже приводится отрывок из книги “Батарея, огонь”, которую после войны написал командир экипажа В.С.Крысов – возможно, это единственное издание, которое подробно рассказывает о боевом применении СУ-122 и СУ-85.

“В ночь с 19 на 20 ноября полк вместе с 70-й мехбригадой полковника Сиянина был переброшен в район Брусилова — райцентра Житомирской области, с задачей остановить наступление крупной танковой группировки противника: своим клином она уже достигла Краковщины и рвалась в сторону Киева. К Брусилову мы вышли ночью. Замначштаба капитан Архипов показал нам позиции батареи, и в темноте, не ожидая рассвета, мы начали занимать оборону. Мой взвод, состоящий из двух самоходок СУ-85, был поставлен на опушку леса двумя километрами южнее Брусилова, фронтом на Морозовку, занятую немцами. С Погорельченко выбирали позицию для каждой самоходки, ночь была очень темной, изредка сквозь свинцовые тучи проглядывали клочки темно-синего ночного неба с блестками звезд и яркой луной, на мгновение освещая высоту, прикрывающую Морозовку и Краковщину.

Правее сзади нас оборудовалась рота 120-мм минометов; впереди, тоже правее, обустраивался взвод 45-мм противотанковых пушек. Самоходки комбата и Русакова окапывались юго-западнее. Главные силы полка укреплялись на западной опушке леса, у окраины Брусилова. И вдоль опушки леса занимали широкие участки обороны малочисленные подразделения мотобригады. Подумалось: ожидается контрудар, а полк разбросали повзводно. Для довольно широкого участка обороны сил было явно мало, даже с учетом пехотинцев 70-й дивизии на переднем крае.

Экипаж второй моей самоходки — младшего лейтенанта Макарова, был настроен по-боевому. Наводчик Коваленко, механик-водитель Гречук и заряжающий Тюленев выглядели молодцевато, будто и не рыли всю ночь окопы и не предстоял нам смертельный бой. Их командир, Валентин Петрович, человек был сугубо штатский, но мужества и решительности ему было не занимать, я видел его в боях: он не оборонялся, а налетал и обрушивался на врага! Уточнил Валентину сектор ведения огня, порядок поддержания радиосвязи и предупредил:
- Следи за мной! Основное взаимодействие: «делай, как я». Не успел дойти до своей самоходки, как немцы начали артподготовку, в небе появилась авиация. Несколько бомб разорвались на нашем участке, сокрушая деревья за позициями. Когда, пригибаясь, добежал до самоходки и сел в башню, снаряды рвались уже часто и по всему фронту обороны — пехоте, позициям артиллерии и самоходчиков. Пыльная буря накрыла весь район расположения, не видно было ни траншей передовой, ни безымянной высоты, отделявшей нас от Морозовки, ни даже взвода противотанковых пушек.

Приборы стрельбы и наблюдения покрылись толстым слоем пыли, в башне стало темно, мы боялись, что не сможем прицельно стрелять, и, как только начала стихать канонада, бросились протирать оптику. То же делал и экипаж Макарова. А в стрелковых подразделениях солдаты раскапывали друг друга, перевязывали раненых, восстанавливали разрушенные траншеи. Сомнений не было: после такой интенсивной и продолжительной бомбардировки противник перейдет в наступление.

Около десяти со стороны Морозовки и Краковщины послышался гул моторов. Вскоре на высоту стали выползать танки, на ходу ведя огонь из пушек и пулеметов. Они уже приближались к передовой позиции, оборудованной пехотинцами в километре от переднего края, когда из-за высоты одна за другой показались три цепи фашистской пехоты. Обстановка стала ухудшаться с каждой минутой. «Сорокапятки» слишком рано открыли огонь по «тиграм», и противник не преминул этим воспользоваться!

Наши не успели произвести и десяти выстрелов, как танки перенесли на них огонь своих пушек и за считаные минуты в клочья разнесли обе пушки — мы видели, как взлетают колеса и лафеты того, что было орудиями. Из двух расчетов в живых осталось двое, мы занесли их в окопы минометной роты и оказали первую помощь. Я тогда с горечью подумал: вот она, роль командира! Рано открыл огонь! И врагу не нанес урона, и сами почти все погибли!

Сзади справа зачастили минометные выстрелы, это соседняя рота ударила по наступающей за танками пехоте. Ротный с НП мастерски корректировал огонь минометов, заставляя немцев падать — отлеживаться в воронках и ямах. Почти остановили наступление и танки, пехота стала прятаться за их стальные корпуса.

Открывать огонь с такого большого расстояния по «тиграм», да еще под острым углом не имело никакого смысла. Но и подпускать немцев к лесу — тоже нельзя. Принял решение сблизиться с вражескими танками и ударить им в левый фланг, по бортам. Сигнальными флагами дал команду Макарову «делай, как я!» и сразу же приказал своему механику:
- Иван! Вперед!
Герасимов, не мешкая, задним ходом вывел машину аппарелью из котлована и помчался вперед! От самого леса в сторону Морозовки тянулась гряда деревьев с кустарником, миновали разбитые «сорокапятки» и на большой скорости устремились вдоль зеленой гряды навстречу врагу. Слева мелькали лесные заросли, укрывая наши самоходки от глаз вражеских экипажей.

- Ваня, стой! — скомандовал, когда самоходка вышла на уровень головного танка.
— Развернуть машину влево на девяносто градусов! По головному танку, бронебойным! Целиться под башню! Прицел постоянный! Огонь! — последовала команда всему экипажу по ТПУ. Внутри башни в сложном комплексе ходов началось энергичное движение — рычагов, педалей, маховиков и ручек, слышались металлические удары гильз о лапки экстрактора и наконец стук закрываемого затвора! Экипаж действовал! И очень слаженно! Вихрем исполнялись команды, четко докладывалось исполнение каждой, пришлось даже унять лихорадку:
- Действовать спокойнее!
- Бронебойным готово! — выкрикнул заряжающий.
- Выстрел! — отозвался Королев, тут же нажав на спуск.
Через мгновение из «тигра» взметнулась шапка черно-сизого дыма, и следом — два языка синего пламени!
- По ближнему танку! Целиться так же! Огонь!
Вспыхнул и второй танк! Экипаж Макарова зажег левофланговый танк клина. Остальные танки закрылись дымовой пеленой. За дымом мы различали только темные силуэты, по которым и пришлось вести огонь. И все же нам удалось поджечь еще три «тигра»! Столько же заполыхало и от снарядов экипажа Макарова! Оставшиеся танки стали наконец отходить. Отходили они задним ходом и, уже выйдя из дымовой завесы, открыли по нам огонь из своих мощных 88-мм пушек. Валерий успел выпустить вдогонку еще снаряд!

И в этот момент нашу машину сильно тряхнуло со стуком внутри боевого отделения! Я сразу бросил дымовую гранату впереди самоходки, чтобы немцы подумали, что мы горим. По самоходке Макарова тоже нанесли два рикошетных удара, и оба снаряда взорвались возле башни. Оставшиеся немецкие танки скрылись за высотой.

Когда прекратился обстрел, я выскочил из самоходки и, оглядев ее, ахнул! На лобовой броне зияла пробоина! Мало того! Сбиты два запасных топливных бака, стакан антенны, бревно-самовытаскиватель, покорежен правый подкрылок! Сразу бросился в башню и сквозь задымление боевого отделения увидел – неразорвавшийся снаряд! К нашему счастью, это оказалась болванка без взрывателя!

Но если бы она, пробив броню, попала в боезапас, самоходка превратилась бы в металлолом, а от экипажа вообще ничего бы не осталось! С облегчением вышвырнул ее вон из башни! Дав сигнал Макарову «делай, как я», приказал Ивану возвращаться на свои позиции.”

Развивая наступление 8-9 ноября авангард 1454-го полка оторвался от основных сил и оказался в окружении под селом Жидовцы, которое переходило несколько раз из рук в руки. Две СУ-85 с небольшим десантом провели рейд по тылам противника, атаковав немецкую автоколонну и подбив один танк, однако дальше события развивались не слишком удачно и самоходчики с трудом прорвались к своим.

В январе 1944 года СУ-85 поступили на оснащение 1295-й самоходного артиллерийского полка резерва Верховного Главнокомандования, которые получили по две батареи этих орудий. Ранее личный состав и техника принадлежали 225-му отдельному танковому полку, с октября 1943 года был танко-самоходным и был частично укомплектован Т-34. На фронт полк попал только в июне 1944 года и некоторое время находился в резерве. Боевую задачу перед самоходчиками поставили 5 июля.

Во взаимодействии с 68-й отдельной Калининской танковой бригадой и частями 165-й стрелковой дивизии планировалось перейти в наступление в направлении Дубова - Мощона - Кругель – Парадубы и к исходу дня овладеть рубежом Кругель - роща двумя километрами восточнее Кругеля. В дальнейшем наступать в направлении Парадубы - Забужье. Поддержку наступающим войскам оказывал 1821-й тсап вооруженный тяжелыми самоходками СУ-152.

В бою у высоты 197.2 противник оказал очень ожесточенное сопротивление. Немцы веди огонь с замаскированных хорошо укрепленных позиций из полевых орудий и танков. Самоходкам пришлось действовать в крайне невыгодных условиях, которые осложнились ещё больше, когда стали заканчиваться боеприпасы. По запросу командиров подвоз снарядов был осуществлен прямо на поле боя, но заправить удалось только две СУ-85, после чего грузовик был уничтожен прямым попаданием вражеского снаряда.

В дополнение ко всему полк попал на минное поле и вынужден был отойти на исходные рубежи. На второй день ситуация повторилась – в ходе первой атаки немцы подбили танк и самоходку, но после перегруппировки сил командиры САУ выбрали другую тактику. Вперед была выдвинута всего одна СУ-85 с экипажем под командованием С.В.Крысова, которая своим неожиданным появлением застала немцев врасплох. Хотя огонь по самоходке нельзя было назвать хаотичным в рубку САУ попало всего пять снарядов, не пробивших броню. Перескочив первую линию немецких траншей СУ-85 вышла на позиции вражеской артиллерии и принялась давить орудия. После этого самоходка вышла к Малой Медыни, где её попытались остановить огнём противотанковых пушек.

Тем не менее, экипажу Крысова посчастливилось вернуться назад – позднее в броне обнаружили две пробоины, причем один снаряд пробил правый передний топливный бак, но пожар был погашен хлынувшей из пробоины жидкостью. В начале 1944 года полк вёл боевые действия на территории Польши. Особо стоит отметить удачные действия самоходчиков 28 июля по разгрому двух немецких автоколонн в лесу под Стулино. САУ атаковали немцев с двух направлений и при поддержке пехотного десанта буквально в упор расстреливала вражеские бронемашины.

В августе-сентябре 1944 года 1295-й полк участвовал в боях за Польскую Прагу, после чего был переведен из 47-й армии в 9-й мехкорпус 3-й гвардейской танковой армии. В составе 9-го мехкорпуса полк и провоевал до конца войны: в январе 1945-го сражался за Намыслув, в феврале – за Гейнау и Явор, в апреле – за Берлин.

Примерно такая же судьба была у 1435-го сап. Начав воевать с 1943 года на СУ-122 этот полк с боями прошел через Украину и впоследствии также оказался в Польше. К этому времени 122-мм самоходки были заменены на СУ-85, но из-за больших потерь полк был отправлен в тыл на пополнение. По состоянию на 12 января 1945 года боеспособными числилось всего 11 машин. Впрочем, несколько лучшим образом обстояли дела и в других подразделениях 3-го Белорусского фронта, развернувшего свои силы против немецкой группировки в Пруссии.

Самоходные орудия СУ-85 находились также на вооружении 1021-го (17 боеспособны 1 в ремонте), 1025-го (17 и 4) и 1057-го (9) сап а также 1-го и 2-го танковых корпусов. Последние два соединения находились в резерве ГК и располагали значительными силами. Так, в составе 1-го тк числилось 121 Т-34 (4 в ремонте), 21 СУ-76, 21 ИСУ-122 и 13 СУ-85. Во 2-м тк количество танков было заметно большим – 187 единиц, зато самоходок было меньше – всего 42 СУ-76 и СУ-85.

Танковые силы немцев были несколько скромнее, но их значительную часть составляли “тигры” и “пантеры”, а также тяжелые самоходные орудия различных типов. Около месяца 1435-й сап ожидал пополнения, однако вместо обещанных самоходок на фронт прибыл 21 танк Т-34-85. Так как другого пополнения в ближайшее время не предвиделось было принято решение сформировать из восьми оставшихся СУ-85 две отдельные батареи, а танки использовать по прямому назначению.

В марте 1435-й сап передали в подчинение 11-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Максимова – самоходчикам предстояло преодолеть район оборонительных укреплений у города Понарт (пригород Кенигсберга), где немцы усеяли местность минами и ДОТами, толщина стен которых спокойно выдерживала попадания 85-мм снарядов. Исходя из ситуации тактика была выбрана следующая: в первом эшелоне наступающих шли переводчики и группы подрывников, ДОТ обходили танками, через переводчика предлагали гарнизону сдаться и отказавшихся подрывали.

Подобное решение оказалось успешным, однако в этом районе у немцев не было ни танков, ни САУ, что в значительной мере упростило задачу. А между тем, советских войскам предстояло прорвать ещё две линии обороны.
Ожесточенные бои развернулись у Понарта с 5 апреля. После массированной артиллерийской подготовки с использованием систем залпового огня танки и самоходки пошли в атаку. Удар по немецким позициям оказался удачным – при поддержке пехотинцев самоходчикам удалось уничтожить один “Naschorn” и повредить несколько танков, после чего противник начал постепенное отступление. В то же время немцы подбили три Т-34-85 и одну СУ-85, но все они были отремонтированы. После полудня советские войска были атакованы бомбардировщиками, не принесших существенного вреда.

На следующий день бои возобновились. Действовавшая на главном направлении стрелковая дивизия была усилена танками ИС-2, которым предстояло бороться с “тиграми”, а 1435-й сап в это время пробилась на южную окраину города. Из-за сильно противодействия противника наступление затормозилось и бои под Понартом приняли затяжной характер. Чтобы переломить ход наступления в свою пользу командир одной из танковых рот самоходного полка повёл свою машину в обход. Зайдя с фланга советским танкистам удалось поджечь один танк, но внезапно появившиеся два Pz.IV несколькими снарядами подбили “тридцатьчетверку” и её экипажу пришлось эвакуироваться.

Тем не менее, 9 апреля 1945 гарнизон Кенигсберга капитулировал и 1435-й сап перебросили сначала под Пилькален, а затем под Раушен (Восточная Пруссия), где самоходки приняли последний трудный бой. Сосредоточение живой силы и техники в этом районе было очень велико, но отступающие немцы были вынуждены вывести из строя почти все свои танки из-за хронической нехватки топлива и запасных частей. Есть также сведения, что машины 1435-го сап завязали бой с двумя немецкими бронекатерами, но скорее всего это были обычные вооруженные катера. После полного окружения противника в плен сдалось около 200.000 человек.

Действия других самоходных полков также не могли остаться незамеченными. Например, в ходе проведения операции “Багратион” (23 июня-29 августа 1944 г.) отличились 1001-й, 1029-й и 1295-й сап. Благодаря хорошо налаженному взаимодействию с другими родами войск противотанковые самоходки не только действовали по прямому назначению, но и привлекались для фланговых и тыловых ударов по отступавшим немецким частям. Один из таких эпизод произошел 8 июля на дороге Колодищи-Слоним, где самоходки 1001-го сап внезапным “наскоком” полностью разгромили немецкую механизированную колонну.

Чуть севернее, в полое 1-го Прибалтийского фронта, умело действовали экипажи 1021-го сап. Летом 1944 года самоходчики и два полка 14-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады у н\п Пиляны приняли бой с превосходящими силами противника, насчитывавшими до 100 танков (по советским данным, хотя их могло быть и меньше), шедших в сопровождении автоматчиков и бронемашин. Самоходные орудия не стали контратаковать противника в лоб, а расположились на флангах. После того, как немцы приблизились на расстояние примерно 500 метров, САУ открыли огонь из засад, подбив и уничтожив 19 вражеских машин.

Мнение о советских САУ, которые в наше время принято больше критиковать, чем хвалить, не всегда было однозначным. Вот что рассказывал о самоходных орудиях В.С.Крысов:

“Мне долгое время довелось воевать на самоходках СУ-122, а потом СУ-85, и могу сказать, что самоходка была для меня предпочтительнее танка Т-34-85, так как была на 30 см ниже и на тонну легче. Некоторые говорили: зато у танка есть пулеметы. На это отвечу: для борьбы с вражеской пехотой и истребителями танков экипаж самоходки имел 2 пистолета-пулемета (ППШ) и 25 гранат Ф1; кроме того, в нашем экипаже всегда был трофейный пулемет МГ-42 ленточного питания, в каждой металлической коробке которого укладывалась лента на 250 патронов. В общем, самоходка была для меня дороже, чем танк.”

Насчет немецкого пулемета Крысов отметил не зря. Советские экипажи предпочитали пользоваться трофейными MG42, если конечно позволяли боеприпасы, но это не означало, что они отказывались от ППШ, которые предпочитали сберегать для ближнего боя во время эвакуации. Ранее считавшийся штатным для танков 7,62-мм пулемет ДТ, при всей своей простоте, не мог вести огонь длинными очередями – в противном случае сильно перегревался ствол или могло заклинить патрон.

По остальным эксплуатационным параметрам СУ-85 ни в чем не уступала танку Т-34, так что проблем с её техническим обслуживанием не возникало, а после принятия на вооружение модификации Т-34-85 стало проще с комплектованием боеприпасами.

В качестве слабых сторон отмечалась недостаточно надежная и перегруженная подвеска, которая досталась от “тридцатьчетверки”. С другой стороны, применение торсионов привело бы к значительному увеличению массы и ухудшению подвижности машины. Критике также подвергалось бронирование СУ-85. Лобовая и бортовая 45-мм броня с трудом выдерживала обстрел 50-мм противотанковыми пушками, не говоря уже про 75-мм и 88-мм длинноствольные орудия, которыми были оснащены немецкие танки.

Конечно, самоходка не корабль и от одной пробоины она “на дно” не пойдёт, однако в условиях активного применения немцами кумулятивных боеприпасов любое попадание в боевую рубку могло оказаться для экипажа фатальным. Частично этот недостаток был устранен на СУ-100, которая получила 75-мм лобовую броню.

СУ-100 и СУ-85. СУ-100 слева, ее можно опознать по характерному приливу на корпусе под командирской башней с правого борта. Су-85 стоит с правой стороны.

СУ-85 выпускались на Уральском Заводе Тяжёлого Машиностроения (УЗТМ, Уралмаш) с августа 1943-его по июль 1944 года, всего было построено 1893 самоходок. После разработки более мощной самоходки СУ-100 из-за задержки выпуска 100-мм бронебойных снарядов и прекращения выпуска бронекорпусов для СУ-85 до декабря 1944 года выпускался переходный вариант СУ-85М.

Фактически он представлял собой СУ-100 с 85-мм пушкой Д-5С. От исходного варианта СУ-85 «модернизированная» СУ-85М отличалась более мощной лобовой бронёй и увеличенным боезапасом. СУ-85М – промежуточный вариант

Пока СУ-85 проходила боевую обкатку в Управлении Самоходной Артиллерии (УСА) сформировали требования к улучшенной самоходке, впоследствии получившей обозначение СУ-100. Результаты расчетов специалистов УЗТМ, МВТУ и Техуправления НКВ, проведенных в ноябре 1943 года, показывали, что наиболее рациональным путем увеличения бронепробиваемости будет использование артиллерийских систем калибром 100 мм или 107 мм.

Это было вполне закономерное решение, поскольку аналогичный вопрос рассматривался ещё в 1939-1940 гг., когда в серийное производство запускали тяжелый (а по западной классификации - штурмовой) танк КВ-2. Перед войной в башне “двойки”, в экспериментальном порядке, были установлены орудия Ф-39 (калибра 95-мм) и Ф-42 (калибра 107-мм), которые признали “сырыми”, но очень многообещающими конструкциями. Продолжить работы над ними после июня 1941 года не удалось, после чего эту тему вообще предпочли закрыть. Выпуск 107-мм пушек так и не состоялся и возобновлять его в 1943-1944 гг. посчитали бесперспективным в виду отсутствия боеприпасов, что в буквальном смысле заставило ЦАКБ и КБ завода №9 обратились к “сотому” калибру.

Осенью 1944 года, когда серийное производство СУ-100 ещё только налаживалось, неожиданно выяснилось, что завод №9 не сможет справиться с выданным ему заказом на изготовление 100-мм орудий Д-10. В то же время, на УЗТМ полным ходом шла сборка шасси и корпусов для СУ-100. Чтобы не срывать план поставок серийной продукции было принято решение ставить в корпуса СУ-100 орудия Д-5С-85.

Первые пять машин этой модификации, обозначенные как СУ-85М, были выпущены уже в сентябре. Помимо установки 85-мм пушки они отличались высокой командирской башенкой и одним вентилятором боевого отделения. Производство СУ-85М в течении сентября-ноября 1944 года продолжалось параллельно с СУ-100.
Всего было построено 315 машин модификации СУ-85М.

Легендарная СУ-100 перед музеем Революции в Гаване. Cuba Libre !

СУ-100 истребитель танков

«Снаряд, попавший в наш танк, срезал правую половину командирской башенки по сварному шву. Мне не снесло голову только потому, что я в тот момент наклонился, чтобы прикурить. Чтобы уйти из-под прямого огня русских, мы направились к поросшей лесом высоте 312. Вдруг появилась русская «самоходка», и я приказал наводчику открыть огонь. Иваны повыпрыгивали из своей машины, как только заметили, что мы направили ствол нашей пушки в их сторону.

Крамер выстрелил, и в тот же миг снаряд другой самоходки русских угодил в основание башни нашего танка. Я не помню, каким чудом мне удалось выбраться из вспыхнувшей машины. На голове у меня был шлемофон — это все, что осталось мне на память от моей «Тигры» - так немецкий танковый ас № 2 Отто Кариус, описывает свою «встречу» с советским СУ-100.

Бронебойный снаряд этой пушки без проблем пробивал с 1000 м лобовую броню даже «королевского тигра», не говоря уже обо всех остальных. По общему мнению, СУ-100 была лучшей советской «самоходкой» второй мировой войны и была по своим боевым качествам сопоставима лишь с другой «знаменитостью» — немецкой «ягдпантере», некоторые исследователи полагают что СУ-100 слегка уступала по броневой защите и качеству прицелов - но здесь следует учитывать тот факт что немецкая самоходка была на 15 тонн тяжелее СУ-100.

Противостоять 100-мм бронебойному снаряду мог только сверхтяжелый танк “Maus”, но только при условии обстрела с передней полусферы. Любой другой немецкий танк, включая “королевские тигры” мог стать легкой добычей СУ-100, особенно учитывая широкое применение их экипажами практики засад.

СУ-100, без сомнения, самая удачная и наиболее мощная советская противотанковая САУ периода Великой Отечественной войны. Будучи на 15 т легче, чем идентичная ей по компоновке и назначению немецкая САУ «Ягдпантера», СУ-100 имела аналогичную броневую защиту и лучшую подвижность. Начальная скорость бронебойного снаряда 88-мм немецкой пушки Рак 43/3 с длиной ствола 71 калибр составляла 1000 м/с. Ее боекомплект (57 выстрелов) был больше, чем у Д-10С.

Использование немцами бронебойного снаряда PzGr 39/43 с бронебойным и баллистическим наконечниками обеспечивало пушке «Ягдпантеры» лучшую бронепробиваемость на дальних дистанциях, У нас аналогичный снаряд БР-412Д появился только после войны. В отличие от немецкой САУ, в боекомплекте СУ-100 отсутствовали подкалиберные и кумулятивные снаряды. Фугасное же действие 100-мм осколочно-фугасного снаряда было, естественно, выше, чем у 88-мм. В целом эти две лучшие средние самоходки Второй мировой войны не имели друг перед другом ощутимых преимуществ, при этом спектр применения у СУ-100 был несколько шире.

Поиск путей усиления огневой мощи СУ-85 велся с самого начала его серийного выпуска. К осени 1943 года завод Ns 9 изготовил 85-мм орудие Д-5С-85БМ с начальной скоростью 900 м/с, что увеличивало пробиваемость брони на 20%. Размеры установочных частей нового орудия сохранились такими же. как у Д-5С. и никаких серьезных изменений е самоходе не требовали. Поскольку ствол Д-5С-85БМ был на 1068 мм длиннее, чем у Д-5С. для уравновешивания в цапфах его оттянули назад на 80 мм.

В начале января 1944 года опытный образец самохода прошел заводские испытания. после чего его отправили в Гороховец на государственные, которые он выдержал, но на вооружение принят не был. Кроме того, осенью 1943 года проводились проектные работы по установке на самоход орудий большего калибра: 122-мм пушки А-19и 152-мм гаубицы Д-15.

Вопрос усиления огневой мощи решили за счет применения на САУ орудия с баллистикой 100-мм морской пушки Б-34. Эскизный проект машины в декабре 1943 года передали Наркомату танковой промышленности и Управлению самоходной артиллерии. 27 декабря 1943 года ГКО принял постановление N? 4651 о вооружении среднего самохода 100-мм орудием. Во исполнение этого постановления НКТП приказом N° 765 от 28 декабря 1943 года обязал «Уралмашзавод»:

1) к 15.01.44 г. спроектировать средний самоход на базе агрегатов танка Т-34 и вооружить его 100-мм пушкой С-34 конструкции ЦАКБ;
2) к 20.02.44 г. изготовить и провести заводские испытания самохода. Орудие должно быть подано с завода №92 к 25.01.44 г.:
3) к 25.02.44 г. передать самоход на государственные испытания».

Как видим, сроки устанавливались очень жесткие. Осложняло ситуацию и то. что история с ЦАКБ повторилась с удивительной точностью. Получив чертежи орудия С-34, на "Уралмаше" убедились, что эта пушка для самохода не годится: она имела внушительные размеры по ширине, при наведении влево упиралась во вторую подвеску, не позволяла разместить люк водителя. Были необходимы большие изменения в серийном корпусе САУ, в том числе и в его геометрической схеме, что влекло за собой изменение стендов для сварки и сборки.

Требовалось перейти на торсионную подвеску, сместить рабочее место механика-водителя и все агрегаты управления машиной на 100 мм влево, расширить верхнюю часть корпуса до габаритов гусениц, что вызвало бы увеличение массы САУ на 3,5 т по сравнению с СУ-85. При этом ЦАКБ снова заняло непримиримую ведомственную позицию: давая свою танковую пушку С-34 для установки на САУ, оно требовало использовать ее без изменений и настаивало на приспособлении САУ к пушке. «Уралмашзавод" вновь обратился к заводу №9, и там создали 100-мм орудие Д-10С, которое было легче С-34 и устанавливалось в серийном корпусе без его существенных изменений и без излишнего увеличения массы машины.

В феврале 1944 года первый опытный образец прошел заводские испытания, состоявшие из 30 выстрелов и 150 км пробега. С 9 по 27 марта на АНИОПе в Гороховце проходили государственные испытания, где самоход произвел 1040 выстрелов и прошел 864 км. В своем заключении комиссия отметила, что опытный образец испытания выдержал и может быть принят на вооружение Красной Армии после внесения некоторых изменений. 14 апреля по заводу отдали распоряжение о немедленной подготовке к серийному производству артсамохода СУ-100.

Однако ЦАКБ снова потребовало формального выполнения постановления ГКО, то есть изготовления опытной САУ с пушкой С-34. Вновь потянулись переговоры и переписка по этому вопросу. В итоге было принято решение о частичной переделке пушки С-34, спроектированной изначально для вооружения тяжелого танка ИС-2. Переделка, заключавшаяся в уменьшении ширины люльки на 160 мм, изготовлении новых вставных цапф, новой рамки, поворотного механизма, походного крепления, удалении прилива под спаренный пулемет и установке прицела, выполнялась на заводе № 9.

Самоход с орудием С-34 получил индекс СУ-100-2. Одновременно с ним построили второй опытный образец самохода СУ-100, который стал головным для машин серийного производства и включал в себя все улучшения, рекомендованные госкомиссией. Его испытания проходили на АНИОПе с 24 по 28 июня 1944 года. После проиведения стрельбы в количесве 923 выстрела и пробега на 250 км государственная комиссия признала, что: "тактико-технические показатели СУ-100 обеспечивают успешное поражение современных бронетанковых средств противника на дистанциях 1500 метров для танков "Тигр" и "Пантера" вне зависимости от точки попадания снаряда, а для артсамохода "Фердинанд" - только бортовой брони, но с дистанции 2000 метров".

Самоход СУ-100-2 с пушкой С-34 специальным поездом доставили на полигон в Горохове и в начале июля 1944 года. Он прошел испытания в том же объеме, что и СУ-100, был признан худшим и на вооружение не рекомендован. СУ-100 же, напротив, постановлением ГКО № 6131 от 3 июля 1944 года приняли на вооружение Красной Армии.

Новая боевая машина создавалась на базе агрегатов танка Т-34-85 и самохода СУ-85. Все основные агрегаты танка — двигатель, трансмиссия, ходовая часть - остались без изменений. Лишь из-за некоторой перегрузки передних катков усилили их подвеску, увеличив диаметр проволоки пружин с 30 до 34 мм. Корпус, заимствованный у СУ-85, подвергся немногочисленным, но весьма важным изменениям: толщину лобовой брони увеличили с 45 до 75 мм, ввели командирскую башенку и смотровые приборы типа MK-IV, установили два вентилятора для интенсивной очистки боевого отделения от пороховых газов. В целом же 72% деталей заимствовались от Т-34, 4% — от СУ-122, 7,5% — от СУ-85 и лишь 16,5% проектировались заново.

Пушка Д-10С с длиной ствола 56 калибров имела начальную скорость бронебойного снаряда 895 м/с. Боекомплект состоял из 33 унитарных выстрелов с бронебойно-трассирующими снарядами БР-412 и БР-412Б, осколочно-фугасными гранатами ОФ-412 и осколочно-морскими гранатами. Бронебойный тупоголовый снаряд с баллистическим наконечником БР-412Б на дистанции 1500 м при угле встречи 60° пробивал 110-мм броню.

Производство СУ-100 началось в сентябре 1944 года, причем в течение грех месяцев оно велось параллельно с производством СУ-85. При этом по предложению Л.И. Горлицкого обе артсистемы-Д-10С и Д-5С - монтировались в максимально унифицированные корпуса, годные как для установки любого из двух орудий, так и любой боеукладки. Походное крепление, поворотный механизм, прицелы и бронезащита орудий изменялись. От этой унификации особенно много выигрывала конструкция СУ-85. Достаточно сказать, что боекомплект увеличился до 60 выстрелов. Первую унифицированную САУ выпустили в июле. В августе завод прекратил изготовление СУ-85 и перешел на выпуск "гибридов", имевших индекс СУ-85М.

СУ-100 в музее Брестской крепости.

Конструкция СУ-100

САУ СУ-100 была создана на базе агрегатов танка Т-34-85 и САУ СУ-85. Все основные агрегаты танка — двигатель, трансмиссия, ходовая часть — остались без изменений. Почти удвоенная толщина лобового листа (75 мм СУ-100 против 45 мм у Т-34 и СУ-85) и тяжелое мощное орудие существенно перегрузили подвеску передних катков. Проблему попытались решить, увеличив диаметр проволоки пружин с 30 до 34 мм, однако целиком ликвидировать проблему так и не удалось, здесь сказывалось конструктивное наследие отсталой подвески танка Кристи.

Корпус, заимствованный у СУ-85, подвергся немногочисленным, но весьма важным изменениям:
помимо увеличенной толщины лобовой брони, ввели командирскую башенку и смотровые приборы типа MK-IV, установили два вентилятора для интенсивной очистки боевого отделения от пороховых газов. В целом же 72% деталей заимствовались от Т-34–85, 4% — от СУ-122, 7,5% — от СУ-85 и лишь 16,5% проектировались заново. Боекомплект САУ состоял из 33 унитарных выстрелов с бронебойно-трассирующими снарядами БР-412 и осколочно-фугасными гранатами ОФ-412.

Конструктивно средняя противотанковая самоходная установка СУ-100 была во многом аналогична более ранней СУ-85. Основные отличия между двумя этими машинами касались только в типе артиллерийской системы и связанных с неё доработок корпуса.

Ходовая часть СУ-100, полностью заимствованная от СУ-85, включала следующие компоненты (применительно на один борт):

- пять опорных катков диаметром 830 мм с резиновыми бандажами и индивидуальной пружинной подвеской;
- переднее направляющее колесо, литое, с кривошипным механизмом натяжения гусениц;
- заднее ведущее колесо с шестью роликами для зацепления с гребнями гусеничных траков;
- гусеница состояла из 72 литых стальных траков шириной 500 мм и шагом 172 мм (36 с гребнем и 36 без гребня), полная масса гусеницы - 1150 кг.

Из-за возросшей массы толщину пружин подвески увеличили с 30 до 34 мм. В остальном элементы ходовой части изменений не претерпели и были полностью взаимозаменяемы с танками Т-34 и самоходками СУ-85.
Бронирование СУ-100

Корпус имел сварную конструкцию и собирался из листов катаной броневой стали. Конструктивно он состоял из днища, носовой и кормовой частей, бортов, крыши боевого отделения и крыши моторно-трансмиссионного отделения. Бронирование самоходки было дифференцированным.

Носовая часть корпуса имела клиновидную форму и была образована двумя наклонными броневыми листами. Верхний бронелист толщиной 75 мм устанавливался под углом 50 градусов. В нем со смещением к правому борту был сделан вырез под установку орудия, слева находился люк закрываемый броневой крышкой с двумя смотровыми приборами. Нижний лобовой бронелист имел толщину 45 мм и устанавливался под углом 55 градусов. К нему приваривалось два буксировочных крюка.

Борта и корма рубки также имели небольшой наклон, но толщина брони ограничивалась 45 мм. Здесь же крепились десантные поручни, кронштейны наружных баков и бонки крепления запасных частей и принадлежностей. Вдоль бортов располагались надгусеничные полки, заканчивающиеся грязевыми “крыльями”. На полках устанавливались ящики ЗИП, по одному слева спереди и сзади справа.

Крыша боевого отделения выполнялась из цельного листа брони толщиной 20 мм в котором монтировались:
колпак стопора пушки, двухстворчатый люк панорамы, двухстворчатый посадочный люк (Г-образной формы), командирская башенка, вытяжной вентилятор со сферическим бронеколпаком. В нижней части корпуса, выполненной из бронелиста толщиной 20 мм, находились отверстия под кронштейны крепления опорных катков, натяжных и ведущих колес. К кормовой части бронелиста приваривался картер бортовой передачи.

Моторно-трансмиссионное отделение было защищено броневой коробкой, состоящей из двух кормовых бронелистов толщиной 45 мм, двух наклонных бортовых и трех верхних бронелистов. Хотя толщина бортовых листов МТО была аналогичной боевому отделению их угол установки был увеличен. В верхних боковых бронелистах были сделаны вырезы для продольных жалюзи и трех лючков, предназначенных для доступа к маслобаку и и шахтам подвески четвертого и пятого катков.

Сверху боковые листы закрывались выпуклыми бронеколпаками с сетками для прохода воздуха к жалюзи. Трансмиссионное отделение имело откидную выпуклую крышку из листового металла с пятью окнами, закрытыми сеткой. К нижнему кормовому бронелисту монтировались картеры боковых передач, два буксирных крюка и две петли верхнего откидного листа. Верхний бронелист был откидным и имел в центре люк с крышкой, а по бокам были сделаны вырезы с бронеколпаками для выхлопных труб.

Днище корпуса было “наборным” и собиралось из четырех листов брони толщиной 20 мм, соединяемых сварными швами с усиленными накладками. В средней части днища справа был сделан аварийный люк (крышка открывалась вниз-вправо).

Двигатель и ходовая часть СУ-100

Самоходка оборудовалась тем же двигателем, что и её предшественники. В МТО устанавливался 12-цилиндровый 4-тактный бескомпрессорный дизель В-2-34 номинальной мощностью 450 л.с. при 1700 об\мин. Эксплуатационная мощность составляла 400 л.с. при 1700 об\мин., максимальная – 500 л.с. при 1800 об\мин. Для очистки воздуха поступавшего в цилиндры двигателя использовался воздухоочиститель “Мультициклон”.

Запуск двигателя мог производится электростартером СТ-700 мощностью 15 л.с. или сжатым воздухом, для чего имелось два баллона в отделении управления. Обычно для В-2-34 использовалось дизельное топливо ДТ, но также допускалось использование газойля марки “Э” по ОСТ 8842. Основной запас горючего находился в 400-литровом топливном баке размещенном в кормовой части корпуса. Топливо подавалось к двигателю с помощью насоса НК-1. На бортах МТО могли крепиться 95-литровые запасные топливные баки.

Система смазки была циркуляционной и под давлением от шестеренчатого трехсекционного масляного насоса. Ёмкость маслобаков составляла 80 литров. Система охлаждения – жидкостная, закрытая, с принудительной циркуляцией. По обе стороны двигателя монтировались два трубчатых радиатора ёмкостью 95 литров наклоненных в его сторону. Трансмиссия самоходки СУ-100 не отличалась от танка Т-34 и состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, ручной 5-скоростной коробки передач (с постоянным зацеплением шестерен), многодисковых бортовых фрикционов, одноступенчатых бортовых передач и плавающих ленточных тормозов.
Электрооборудование и связь СУ-100

Электрооборудование было выполнено по одноприводной схеме с напряжением в сети 12 и 24В. В его состав входил генератор ГТ-4563А мощностью 1кВт и четыре аккумуляторные батареи 6-СТЭ-128 ёмкостью 128 А\ч каждая. К потребителям электрической энергии относились стартер СТ-700 с пусковым реле для пуска двигателя, два мотор-вентилятора МВ-12, обеспечивавших вентиляцию боевого отделения, приборы наружного и внутреннего освещения, сигнал ВГ-4 для наружной звуковой сигнализации, электрический спуск ударного механизма пушки, обогреватель защитного стекла прицела, электрозапал дымовых шашек, радиостанция и внутреннее переговорное устройство, аппараты телефонной связи между членами экипажа.

На СУ-100 ранних выпусков устанавливалась коротковолновая приёмо-передающая симплексная радиостанция 9-РС или 9-РМ, обеспечивавшая связь на дистанции до 25 км. Для связи между членами экипажа использовалось внутреннее переговорное устройство ТПУ-3-бис-Ф.

Приборы наблюдения СУ-100

Приборы наблюдения были немногочисленны, но весьма удачно размещены на корпусе самоходки. Водитель в походном положении вёл машину с открытым люком, а в боевом использовал оптические смотровые приборы с броневыми крышками. В командирской башенке, располагавшейся по правому борту, имелось пять смотровых целей с бронестеклами. На крыше монтировался прибор наблюдения МК-4.
Окраска корпуса СУ-100

Стандартная окраска СУ-100 была защитно-зеленой по всем поверхностям. На бортах боевой рубки белой краской наносились трехзначные номера и опознавательный знак части. В зимний период самоходки окрашивались легкосмываемой белой краской. Иногда на крыше и бортах рубки могли наноситься знаки для опознавания с воздуха. Это могли быть круги и полосы, но в одном из случаев имело место использование белых крестов. На бортах допускалось нанесение надписей и лозунгов, например: “Советский старатель”, “За Родину” и т.д.
Броневой корпус СУ-100

СУ-100 имела дифференцированное противоснарядное бронирование с применением рациональных углов наклона брони. Броневой корпус САУ выполнялся конструктивно как единое целое с рубкой и собирался при помощи сварки из катаных листов и плит броневой стали толщиной 20, 45 и 75 мм.

Лобовая часть корпуса состояла из двух соединённых клином плит: верхней, толщиной 75 мм, расположенной под наклоном в 50° к вертикали, и 45-мм нижней, имевшей наклон в 55°. Поначалу плиты соединялись между собой через литую балку, как и на базовом танке, но на машинах поздних выпусков перешли к непосредственному соединению плит. Борта корпуса выполнялись из 45-мм бронеплит и в нижней части были вертикальными, верхняя же их часть в районе моторно-трансмиссионного отделения располагалась под наклоном в 40°, тогда как в районе боевого отделения плиты, образовывавшие борта рубки, имели наклон лишь в 20°.

В вырезе в правой бортовой плите рубки монтировалась командирская башенка цилиндрической формы, также выполнявшаяся из 45-мм бронеплиты. Корма корпуса была образована верхней и нижней 45-мм плитами, располагавшимися под наклоном, соответственно, в 48° и 45°, тогда как 45-мм же корма рубки была вертикальной. Днище и крыша корпуса и рубки, как и надгусеничные полки, изготавливались из 20-мм бронелистов. Маска орудия состояла из литых подвижной и неподвижной частей сложной формы и имела в лобовой части толщину до 110 мм.

Место механика-водителя находилось слева в лобовой оконечности корпуса, командир располагался в башенке справа от орудия, позади него находился заряжающий, а место наводчика размещалось слева от орудия. Для посадки и высадки экипажа в бронекорпусе имелись: люк в крыше командирской башенки и люк механика-водителя в верхней лобовой плите, аналогичные таковым на Т-34-85, и люк в кормовой части крыши рубки, на машинах ранних выпусков — двухстворчатый, со второй створкой в кормовой плите рубки, как на СУ-85, но в дальнейшем от второй створки отказались.

Кроме этого, в правой части днища боевого отделения имелся десантный люк. Двухстворчатый люк в передней части крыши рубки служил для установки орудийной панорамы. Помимо этого, в лобовой плите над люком механика-водителя, а также в бортах и корме рубки имелись закрывавшиеся броневыми заглушками отверстия для стрельбы из личного оружия.

Вентиляция боевого отделения осуществлялась при помощи двух вентиляторов, установленных в крыше рубки. Доступ к агрегатам двигателя и трансмиссии, как и на базовом танке, осуществлялся через люки в крыше моторно-трансмиссионного отделения и откидную верхнюю кормовую плиту.
Вооружение СУ-100

Вооружение СУ-100 состояло из 100-мм пушки Д-10С образца 1944 года с длиной ствола 56 калибров или 5 608 мм. Противооткатные устройства пушки состояли из гидравлического тормоза отката и гидропневматического накатника, располагавшихся над стволом орудия слева и справа, соответственно. Масса ствола орудия с затвором и открывающим механизмом составляла 1435 кг. Практическая скорострельность орудия 5-6 выстрелов в минуту. Орудие обеспечивало бронебойному снаряду начальную скорость в 897 м/с, а его максимальная дульная энергия составляла 6,36 МДж / 648 тс·м. Д-10С имела полуавтоматический горизонтальный клиновой затвор, электромагнитный и механический спуски и компенсирующий механизм пружинного типа для обеспечения плавности наводки в вертикальной плоскости.

Пушка монтировалась в вырезе лобового бронелиста и защищалась неподвижной бронировкой сложной формы, которая крепилась к корпусу болтами. Снаружи установка пушки защищена подвижной броневой сферической маской. Максимальная длина отката при выстреле не превышала 570 мм. Основной спусковой механизм был электрическим, но имелся также механический ручной. В комплекте с пушкой Д-10С устанавливались телескопический шарнирный прицел ТШ-19 (для стрельбы прямой наводкой), а также боковой уровень и панорама (для стрельбы с закрытых позиций).

Пушка устанавливалась в лобовой плите рубки в литой рамке на двойных цапфах, позволявших её наведение в вертикальной плоскости в пределах от -3° до +20° и в горизонтальной — ±8°. Наводка осуществлялась при помощи ручных подъёмного механизма секторного типа и поворотного механизма винтового типа. Наведение на цель при стрельбе прямой наводкой осуществлялось при помощи телескопического шарнирного прицела ТШ-19, а при стрельбе с закрытых позиций — при помощи панорамы Герца и бокового уровня.

В годы Великой Отечественной войны в боекомплект орудия входили выстрелы с остроголовыми и тупоголовыми калиберными бронебойными, осколочными и осколочно-фугасными снарядами. В послевоенные годы в боекомплект был введён выстрел с более эффективным бронебойным снарядом УБР-41Д с защитным и баллистическим наконечниками, а позднее — с подкалиберным и невращающимся кумулятивными снарядами.

Боекомплект орудия состоял из 33 выстрелов, размещенных на стеллажах в задней части (8) и с левого борта (17) боевого отделения, а также на полу справа (8). Номенклатура боеприпасов для Д-10С оказалась весьма широкой, особенно ближе к кону войны. В её состав вошло шесть типов выстрелов:

УБР-412 – унитарный патрон с бронебойно-трассирующим остроголовым снарядом БР-412 и взрывателем МД-8
УБР-412Б – унитарный патрон с бронебойно-трассирующим тупоголовым снарядом БР-412Б и взрывателем МД-8
УО-412 – унитарный патрон с осколочной морской гранатой О-412 и взрывателем РГМ
УОФ-412 – унитарный патрон с осколочно-фугасной гранатой ОФ-412 и взрывателем РГМ
УОФ-412У – унитарный патрон с осколочно-фугасной гранатой ОФ-412 с уменьшенным зарядом и взрывателем РГМ
УД-412 – унитарный дымовой выстрел массой 30,1 кг со взрывателями РГМ, РГМ-6, В-429
УД-412У – унитарный дымовой выстрел массой 30,1 кг со взрывателем В-429
УБР-421Д – унитарный патрон с бронебойно-трассирующим снарядом с баллистическим бронебойным наконечником БР-412Д
УБК9 – унитарный патрон с кумулятивным снарядом
БК5М - Унитарный патрон с бронебойно-подкалиберным снарядом.

Последние три типа снарядов появились в боекомплекте СУ-100 только после окончания войны, так что после 1945 года стандартная комплектация включала 16 осколочно-фугасных, 10 бронебойных и 7 кумулятивных выстрелов. Таким образом, самоходная установка СУ-100 являлась больше многофункциональным штурмовым орудием, чем специализированным противотанковым средством.

Для ближней самообороны САУ комплектовалась двумя 7,62-мм пистолетами-пулемётами ППШ, 1420 патронами к ним в 20 дисковых магазинах, 4 противотанковыми гранатами и 24 ручными гранатами Ф-1. С конца 1950-х годов ППШ был заменён автоматом АК-47.
Средства наблюдения и связи

Наилучший обзор среди членов экипажа имел командир, располагавший для этого командирской башенкой, аналогичной применявшейся на Т-34-85. По периметру башенки имелись пять смотровых щелей, обеспечивавших круговой обзор, с быстросменными защитными триплексными стеклоблоками с внутренней стороны но без броневых заслонок. Помимо этого, во вращающейся крыше башенки был установлен перископический смотровой прибор Mk.IV (МК-4).

Аналогичным прибором, размещавшимся в левой створке люка орудийной панорамы, обладал наводчик. Механик-водитель в небоевых условиях мог вести наблюдение за местностью через свой люк, в бою же ему для этого служили два перископических смотровых прибора в крышке люка, имевшие броневые заслонки. Для заряжающего единственным средством наблюдения могла служить смотровая щель в корме башни. При модернизации, проводившейся в конце 1950-х — начале 1960-х годов, прибор МК-4 командира был заменён на бинокулярную командирскую панораму ТПКУ-2. В отличие от МК-4 с его однократным увеличением, ТПКУ-2Б имел пятикратное увеличение и поле зрения в 7,5° по горизонту, позволяя распознавать цели на дальности до 3 километров, а также был снабжён координатной и дальномерной шкалами.

Также при модернизации СУ-100 оснащались пассивным прибором ночного видения механика-водителя БВН, работавшим за счёт подсветки фарой ФГ-10 с инфракрасным светофильтром. При модернизации во второй половине 1960-х СУ-100 оснащались более совершенным бинокулярным прибором ТВН-2, обеспечивавшим дальность наблюдения в 50—60 метров и поле зрения в 30°, при подсветке фарами ФГ-10 или ФГ-125.

Для внешней связи на СУ-100 устанавливалась радиостанция 9РМ или 9РС. 9РМ представляла собой комплект из передатчика, приёмника и умформеров (одноякорных мотор-генераторов) для их питания, подсоединяемых к бортовой электросети напряжением 12 В. С технической точки зрения она являлась дуплексной ламповой коротковолновой гетеродинной радиостанцией выходной мощностью 20 Вт, работающей на передачу в диапазоне частот от 4 до 5,625 МГц (соответственно длины волн от 53,3 до 75 м), а на приём — от 3,75 до 6 МГц (длины волн от 50 до 80 м). Разный диапазон передатчика и приёмника объяснялся тем обстоятельством, что для двусторонней связи «САУ — САУ» предназначался диапазон 4—5,625 МГц, а расширенный диапазон приёмника использовался для односторонней связи «штаб — САУ».

На стоянке дальность связи в телефонном режиме (голосовой, амплитудная модуляция несущей) при отсутствии помех достигала 20 км, в движении она уменьшалась до 15 км. Телеграфный режим передачи информации у радиостанции 9Р отсутствовал. На основной части СУ-100 устанавливалась радиостанция 9РС, отличавшаяся от 9РМ исполнением в одном компактном блоке, возможностью питания от бортовой электросети напряжением 24 В, а также несколько меньшей максимальной дальностью связи — 18—20 км с места и 12—15 км в движении. Для внутренней связи САУ оснащалась танковым переговорным устройством ТПУ-3-бисФ. При модернизации во второй половине 1960-х САУ оснащалась радиостанцией Р-113.
Двигатель и трансмиссия

СУ-100 оснащалась четырёхтактным V-образным 12-цилиндровым дизельным двигателем жидкостного охлаждения, модели В-2-34. Максимальная мощность двигателя — 500 л. с. при 1800 об/мин, номинальная — 450 л. с. при 1750 об/мин, эксплуатационная — 400 л. с. при 1700 об/мин. Пуск мотора производился стартером СТ-700 мощностью 15 л. с. (11 кВт) или сжатым воздухом из двух баллонов. Дизель В-2-34 оснащался двумя воздухоочистителями типа «Циклон», два трубчатых радиатора системы охлаждения двигателя устанавливались по обе стороны от него.

Внутренние топливные баки на СУ-100 располагались по бортам корпуса, в промежутках между кожухами пружин подвески, их общая ёмкость составляла 400 л. Кроме них САУ комплектовалась четырьмя наружными дополнительными цилиндрическими топливными баками ёмкостью 95 л. каждый, располагавшимися по два вдоль бортов моторно-трансмиссионного отделения и не связанными с топливной системой двигателя. С конца 1950-х годов на СУ-100 устанавливались доработанные двигатели В-2-34М или В-2-34М11, вместе с более совершенными связанными с ними системами, прежде всего воздухоочистителями ВТИ-3 с эжекционным отсосом пыли.

В состав трансмиссии СУ-100 входили:
* многодисковый главный фрикцион сухого трения «сталь по стали»;
* пятиступенчатая механическая коробка передач с постоянным зацеплением шестерён (5 передач вперёд и 1 назад);
* два многодисковых бортовых фрикциона с сухим трением «сталь по стали» и ленточными тормозами с чугунными накладками;
* два простых однорядных бортовых редуктора.

Все приводы управления трансмиссией — механические, механик-водитель управлял поворотом и торможением САУ двумя рычагами под обе руки по обеим сторонам своего рабочего места.
Ходовая часть

Ходовая часть СУ-100 была почти идентична базовому танку Т-34. Применительно к одному борту, в её состав входили 5 двускатных опорных катков большого диаметра (830 мм) с резиновыми бандажами, имевших подвеску Кристи, ведущее колесо и ленивец. Поддерживающие катки отсутствовали, верхняя ветвь гусеничной ленты опиралась на опорные катки машины. Ведущие колёса гребневого зацепления располагались сзади, а ленивцы с механизмом натяжения гусеницы — спереди.

От базового танка и остальных серийных САУ на его базе ходовая часть СУ-100 отличалась лишь усилением подвески передних катков путём установки их на трёх шарикоподшипниках и увеличения диаметра проволоки пружин подвески с 30 до 34 мм. Гусеничная лента состояла из 72 штампованных стальных траков шириной 500 мм с чередующимся расположением траков с гребнем и без него. Для улучшения проходимости на траки могли устанавливаться грунтозацепы различной конструкции, крепившиеся болтами к каждому четвёртому или шестому траку. Со второй половины 1960-х на СУ-100 устанавливались штампованные опорные катки от танка Т-44М.
Противопожарное оборудование

Самоходно-артиллерийская установка оснащалась стандартным для советской бронетехники тетрахлорным переносным огнетушителем. Тушение пожара в машине требовалось выполнять в противогазах — при попадании тетрахлорида углерода на горячие поверхности происходила химическая реакция частичного замещения хлора атмосферным кислородом с образованием фосгена — сильнодействующего ядовитого вещества удушающего действия.

Боевое применение СУ-100 во Второй Мировой войне

Перевооружение самоходно-артиллерийских частей, ранее оснащенных СУ-85, началось с ноября 1944 года. По новому штату № 010/462 каждый полк должен был иметь 382 человека личного состава, 21 самоходную установку СУ-100 и другую вспомогательную технику, включая ремонтно-технические автомобили и топливозаправщики.

С декабря 1944 года приступили к формированию трех средних самоходно-артиллерийских бригад РВГК в составе трех полков СУ-100 в каждом. Бригаде полагалось иметь 1492 человека личного состава, 65 СУ-100 и три СУ-76. Эти подразделения получили следующие названия: 207-я Ленинградская, 208-я Двинская и 209-я.

На фронт они были отправлены в январе-феврале 1945 года, поступив в распоряжение 2-го Украинского (207-я и 209-я сабр) и 3-го Украинского фронтов (208-я сабр). Позднее, в марте-мае 1945 года, в Белорусско-Литовском военном округе была сформирована 231-я бригада. Помимо этого батареи СУ-100 передавались в состав танковых полков и бригад. Не успев к освобождению Украины и Белоруссии самоходные орудия СУ-100 сыграли важную роль в сражениях на территории стран Восточной Европы, Германии и Австрии.

Первой важной битвой в длинном боевом пути СУ-100 стала операция по уничтожению войск противника в районе Будапешта. Поздней сенью 1944 года советским войскам удалось блокировать город, но находившая в “кольце” немецко-венгерская группировка была очень сильна. Пришлось перебрасывать резервы – в декабре в распоряжение командования 3-го Украинского фронта прибыл 1-й гвардейский танковый корпус И.Н.Руссиянова. Любопытно, что это подразделение было создано из остатков частей 100-й стрелковой дивизии, фактически в одиночку оборонявшей Минск тремя годами ранее.

СУ-100 в киевском музее бронетехники.

За это время корпус несколько раз убывал на переформирование и перед отправкой в Венгрию получил весьма разношерстный состав. Соединению Руссиянова достались как сравнительно новые Т-34, так и “поношенные” М4А2 “Sherman”, переданные из других подразделений. Для усиления корпуса в его состав ввели сразу три самоходно-артиллерийских полка оснащенных 59 новейшими СУ-100. Выгрузившись на восточном берегу Дуная командование поручило самоходчикам вести наступление в район Бичке, пока противник не успел там закрепиться.

В течении 4 января экипажи трех полков СУ-100 и пехотные подразделения обошли с фланга 93-ю стрелковую дивизию немцев и устремились в тылы противника. Населенный пункт был занят советскими войсками, которые перешли к обороне в ожидании контрудара. Поскольку его направление оставалось неизвестным силы полков сильно растянули по фронту. К утру 6-го января два полка СУ-100 передали в оперативное подчинение 18-го тк, сильно пострадавшего в недавних боях у селения Байна. Боевое крещение “соток” состоялось 7-го января под Жамбеком.

В этот день немцам удалось продавить оборону 49-го стрелковой дивизии, соединения которой начали отступать. Оставшись наедине с противником экипажи 382-го сап были вынуждены отбиваться всеми имеющимися средствами. Немецкое наступление было остановлено дорогой ценой – было уничтожено 9 и подбито ещё 2 самоходки.

Впрочем, самое ожесточенное сражение, вылившееся во встречный танковый бой, разгорелось 9-го января под Замолем. Получив приказ контратаковать противника части 1-го гв. бригада напоролись на сильную противотанковую оборону. Около полудню в районе Дьюлы немцы ввели в бой значительные танковые, что привело к обоюдным большим потерям – за этот день бригада потеряла 18 танков (в основном “Sherman”) и более 600 человек личного состава.

Далее 382-й полк был передан в подчинение 21-й стрелковой дивизии и принял участие в обороне Секешфехервара, а самоходки 1-й гв.бригады, в составе двух батарей, отправили к Барачке и Фельше-Бельше. Именно здесь гвардейцы были атакованы танковыми соединениями дивизий SS “Viking” и “Totenkompf”. Противник у СУ-100 был более чем достойный – помимо различных StuG и Pz.IV немцы ввели в бой тяжелые танки Pz.VI “Tiger” и Pz.VI “Konigtiger”. Противнику удалось вбить “клин” в порядки двух кавалерийских дивизий, практически не имевших танков, и пробиться к Барачке. Утром 24-го января вермахт перешел в генеральное наступление с участием сразу трех танковых дивизий IV корпуса, но успеха не имел и на этом атака выдохлась.

В общей сложности, в период с 19 по 25 января (за время операции “Conrad II”) 1-я гвардейский механизированный корпус потерял 54 “американца” и 17 СУ-100. Начало для “соток” вроде бы выглядело не очень радужным, но не надо забывать, что в ряде случаев самоходки использовались в качестве штурмовых орудий и действовали без поддержки пехоты и танков. В связи с обострением обстановки командование фронтом 25 января ввело в сражение последние резервы, включая 145-й сап оснащенный СУ-100.

Фронт удалось стабилизировать к 30 января, после чего начался разгром оставшихся сил противника. Штурм Будапешта завершился 15 февраля, когда остатки IX горного корпуса SS пошли на прорыв и даже смогли добиться некоторых успехов. Правда, из 28.000 немецких и венгерских солдат к своим сумели пробиться около 800. Однако, битва на венгерской земле на этом не закончилась.

Для разгрома оставшихся немецко-венгерских сил советское командование спланировало операцию и озера Балатон. Хотя бронетанковые войска РККА тоже понесли сильные потери их ударный потенциал был всё ещё сильным. При проведении Балатонской операции отличились 207-я, 208-я и 209-я самоходно-артиллерийские бригады, которые до этого числились в резерве. К 10 марта общее количество СУ-100 составляло уже 188 машин за вычетом потерь.

СУ-100 в киевском музее бронетехники.

Оборонительное сражение развивалось успешно для советских войск, но обе стороны несли значительные потери. Командование 28-й армии вынуждено было перебросить на передний край фронта 208-ю бригаду, передав её в подчинение 135-й стрелковому корпусу, но эта мера явно запоздала. Самоходки получили приказ выдвигаться утром 9 марта двумя полками в район Надьхерчек – Дег, а третий полк оставили в армейском резерве в районе Шар. Подготовка к маршу практически не велась, поэтому на шоссе Цеце - Секешфехервар 1068-й полк попал под удар прорвавшихся немецких танков и потерял 14 из 21 самоходок.

В аналогичной ситуации месяцев позже оказался другой полк воевавший в Словакии. Сейчас широко известна послевоенная фотография с тремя сгоревшими СУ-100 на дороге под Брно. Все самоходки были подбиты огнем единственной немецкой противотанковой САУ, стрелявшей из засады. Это лишний раз доказывало, что даже поверженного врага не стоило сбрасывать со счетов и перед маршем стоило провести разведку. С другой стороны, бронирование СУ-100 явно не выдерживало огня из 75-мм и 88-мм противотанковых орудий.

Отыграться за этот проигрыш тогда не удалось. Всего же, за 8-9 марта, 208-я бригада подбила и уничтожила 14 вражеских танков и САУ, а также 33 бронетранспортеров. Собственные боевые потери составили 12 самоходок, 8 из которых сгорели.

В течении 10-го марта, отражая контратаку сил противника, существенный урон ему нанесли экипажи 1951-го и 1953-го полков. Так, СУ-100 под командира батареи старшего лейтенанта А.Кочерги, а также боевые машины младших лейтенантов Ворожбицкого и Самарина, подбили и сожгли по три немецких танка и САУ. На другом участке фронта батарея 1952-го полка под командованием капитана Васильева подбила три “королевских тигра” не понеся собственных потерь.

В тот же день 1953-й полк был передан 5-му кавалерийскому корпусу и получил задачу организовать засаду и уничтожить немецкие войска, пытавшиеся прорваться из окружения в районе Шимонторниа. Замаскировав свои машины в лесу, через которые готовились провести атаку немцы, экипажи организовали скрытые огневые позиции. Утром 11 марта в атаку пошли 14 немецких танков, включая тяжелые. По сигналу САУ вышли на позиции и открыли огонь с дистанции 1500 метров. Несмотря на большое расстояние сразу немцы потеряли три танка и вынуждены были прекратить атаку.

Действия экипажей самоходок заслужили самой высокой оценки, однако в виду больших потерь в танках, доходивших к концу Балатонской операции до 50-70%, в течении 11-12 марта батареи СУ-100 использовались по несвойственному им предназначению – непосредственной поддержки пехоты. Результат был вполне ожидаемым и привел к утрате нескольких десятков машин, большая часть из которых не подлежала восстановлению. Достаточно сказать, что в 208-й сабр, по состоянию на 5 марта, находилось 63 “сотки”, но к 16 марту их число уменьшилось до 23.

СУ-100 в киевском музее бронетехники.

Главным результатом сражения в Венгрии стало закрепление практики засад, реализация которой началась ещё в 1944 году с применением СУ-85. Как правило, батарея “соток” маскировалась в лесу или на обратных склонах гор, а огневые позиции устраивались в 100-200 метрах впереди. Рядом оборудовался наблюдательный пост, на котором находился офицер и командирская СУ-76 и Т-34. При появлении противника самоходки делали несколько выстрелов и уходили к укрытиям, не давая противнику обнаружить себя.

В случае, если среди атаковавших поднималась паника, “расстрел” велся дальше. Обычно же СУ-100 открывали огонь с дистанции 1000-1300 метров, причем снаряды выпущенные из пушки Д-10С часто накрывали цель с первого раза. Для средних танков типа Pz.IV это заканчивалось частичным разрушением корпуса, а в броне “пантер” и “тигров” возникали большие проломы. В отчете о боевых действиях в оборонительных боях под Будапештом отмечалось, что самоходки СУ-100, при чуть больших габаритах, имеют существенное преимущество перед СУ-85 по огневой мощности.

Хотя скорострельность Д-10С в боевых условиях составляла 3-4 выстрела в минуту (5-6 у пушки Д-5С-85) масса выстрела заметно компенсировала это отставание. Также было отмечено, что “лобовая часть СУ-100 для легкой и средней артиллерии неуязвима, для тяжелых танков и артиллерии калибра 88-мм лобовая броня недостаточна, очень хрупкая”. Из недостатков нарекания поступали в адрес тугой работы механизмов наведения пушки и большая уязвимость прицельных приспособлений. Кроме того, высказывалось пожелание оснастить СУ-100 пулеметов, как это делалось на тяжелых ИСУ-152. В итоговом заключении указывалось, что 100-мм самоходки являются “самыми эффективными средствами борьбы с тяжелыми танками противника”.

После разгрома 6-й танковой армии вермахта у озера Балатон советские войска приступили к освобождению западных районов Венгрии, южной части Чехии и Словакии, а также Австрии. Противник был сильно обескровлен, но не думал капитулировать. Даже наоборот – на отдельных участках фронта немецкие и венгерские войска переходили в контратаки. По состоянию на 16 марта 1945 года в состав группы армий “Юг” входило не менее 260 самоходных орудий (в основном StuG III и Stug IV), 42 зенитные САУ, 423 “пантеры” и 102 “тигра” и “королевских тигра”.

Так что противник у советских противотанковых самоходок был более чем достойный. Дополнительным “стимулом” к укреплению дисциплины и обороноспособности немецких и венгерских частей стало введение военно-полевых судов, для которых было достаточно одного офицера. Отставшие от своих частей солдаты и офицеры в ряде случаев расстреливались на месте. И никаких вам Евро-Гулагов с местными Солженицыными.

Советское командование через Секегфехервар, Папа и Шопрон в направлении на Вену. Для Венской наступательной операции были сконцентрированы силы 2-го и 3-го Украинского фронта. Помощь им оказывали румынские и болгарские армии, наступавшие в южной Словакии. В общей сложности почти 900 немецким боевым машинам к концу февраля противостояло всего 705 советских танков и САУ, но резервы были на подходе.

На направлении главного удара предстояло действовать частям 3-го Украинского фронта, в составе которого находился уже знакомый нам 1-й механизированный корпус, где оставалось 17 СУ-100. Если на 5 марта фронт располагал всего 428 танками и САУ (что было следствием тяжелых потерь в Венгрии), то к 16 марта их количество увеличилось до 728. Основную часть сил составляли Т-34 и СУ-76, но в отличии от других операций здесь было сосредоточено большое количество тяжелых и средних самоходных орудий.

Например, в составе 9-й гвардейской армии и 207-й самоходной артиллерийской бригады 20 СУ-100 и три американских СУ-57 и всего две “тридцатьчетверки”. Благодаря слаженным действиям авиации, пехоты и бронетехники советским войскам удалось овладеть городом Дьер и начать наступление в Австрии. Большую роль здесь сыграли удачные действия 1-го мехкорпуса.

В начале апреля разгорелись ожесточенные бои у Винер-Нейштадт, Кроме того, севернее Вараждина силы наступавших были увеличены за счет подоспевших подразделений югославской армии. Бои за Вену продолжались с 5 по 13 апреля – удары наносились с трех направлений, но к центру города удалось выйти только спустя четыре дня после начала операции. Здесь самоходные орудия СУ-100 не слишком широко в открытых столкновениях с бронетехникой противника, поскольку к тому моменту её основная часть была выбита из боёв.

СУ-100 в Германии.

На немецкой земле СУ-100 впервые появились в середине января 1945 года, во время проведения Восточно-Прусской наступательной операции. Продвижение советских войск было довольно медленным в связи с глубоко эшелонированной немецкой обороной, поэтому, для закрепления тактического успеха в сражение были введены резервы. В бой пошел 1207-й сап 186-й танковой бригады и 381-й сап 178-й танковой бригады. Днем 17-го января “сотки” выдержали трудный бой, но не позволили противнику сорвать планы командования по окружению и разгрому немецкой группировки. Здесь же немцам достались и первые трофеи.

Берлинская битва стала последним крупным сражением в Европе. Советские войска в апреле 1945 года зажали противника в плотное кольцо, но это совершенно не означало, что битва будет легкой. Вермахт ещё располагал значительными резервами, в том числе и танковыми, не учитывать которые было бы большой ошибкой. Жестокие бои разгорелись уже на подступах к Берлину. С юга наступала 1-я гвардейская танковая армия в составе двух гвардейских танковых корпусов. На 23 апреля 11-й гв.тк под командованием генерала М.Е.Катукова располагал следующими силами: 57 Т-34, 18 ИСУ-122, 8 СУ-100, 5 СУ-85, 2 СУ-57 и 10 СУ-76. Соседний 8-й гв.тк имел несколько другой состав: 72 Т-34, 8 ИС-2, 9 СУ-100, 4 СУ-85, 2 СУ-57, 17 СУ-76. Небольшое количество “соток”, как и других противотанковых САУ, можно объяснить только их быстрым “выбиванием” из частей первой линии, поскольку они нередко действовали на острие танкового удара.

Незаметно подползаем в высокой траве и ... бабах !

Армия наносила удар с южного направления с задачей окружить и разгромить остатки дивизии SS “Nordland” и частей берлинского гарнизона. После нескольких дней кровопролитных боёв части 11-го гв.тк находились в центре Берлина и 29 апреля получили задачу очистить от противника парк Тиргартен и частями 8-го гв. механизированного корпуса войти в связь с 2-й гв. танковой армией. К этому времени в корпусе оставалось 42 Т-34 и 25 различных САУ, включая 10 СУ-100. Небольшие потери в самоходках были обусловлены их грамотным использованием и прибывшим пополнением из тыловых частей. Хотя к утру 30 апреля удалось очистить парк и выйти к рейхстагу корпус понес потери и не смог форсировать Ландвер-канал в виду отсутствия средств для переправы.

Спустя несколько часов корпус передал свои позиции другому подразделению и получил приказ оставшимися силами (12 танков) нанести удар по Рейхстагу двигаясь вдоль канала и Рейхсканцелярии. Однако к вечеру 11-й гв.тк был выведен из боёв. Боевые потери среди СУ-185 и СУ-100 составили в общей сложности 22 машины, четыре из которых сгорели от артогня и “фаустпатронов”.

Всего, в период с 16 апреля по 2 мая 1945 г., 1-я гвардейская танковая армия потеряла безвозвратно 232 танка и САУ. По типам боевых машин эти потери распределились следующим образом: 185 Т-34, 12 ИС-2, 3 ИСУ-122, 5 СУ-85, 8 СУ-100, 16 СУ-76 и 3 СУ-57.

Действовавшая по-соседству 2-я танковая армия также продолжала упорные бои у парка Тиргартен, пытаясь взять штурмом одноименную ж\д станцию. Сопротивление немцев было очень ожесточенным, поэтому в ночь на 1 мая в Берлин был введен 9-й танковый корпус. К 25 апреля в его составе числился 1415-й сап, располагавший 11 СУ-85 и 7 СУ-100, причем все самоходки находись в резерве.

Pz.Kpfw VI Ausf. B «Тигр II», тактический номер 331, командира 3-й роты Рольфа фон Вестернхагена 501-го батальона тяжелых танков , действовавшего в составе 1-го танкового корпуса СС. «Тигр II» подбит батареей СУ-100 под командованием капитана Васильева (1952-й самоходно-артиллерийский полк). На борту советской трофейной командой мелом обведены места попадания снарядов и также нанесен номер 93. Венгрия, район озера Балатон, март 1945.

В 8:00 корпус сосредоточился в районе Симменсштадта, а в 15:00 двумя бригадами сосредоточился в северо-восточной части Шарлоттенбурга для наступления на парк Тиргартен. Для прорыва немецкой обороны была создана штурмовая группа, состоявшая из роты автоматчиков, роты танков и батареи СУ-100. Автоматчики двигались впереди, и вели огонь по окнам домов на противоположной стороне улицы. За автоматчиками шли танки, уничтожавшие огневые точки противника.

СУ-100 прикрывали действия автоматчиков и танков, а также разрушали здания, в которых засел и упорно оборонялся противник. В это же время саперы подорвали стену парка, дав возможность ускорить темп наступления, однако полностью задача была выполнена только к 7:00 утра 2 мая.В целом, подобный пример совместных действий СУ-100 и пехотных частей был довольно типичным для Берлинской операции, однако это совершенно не гарантировало полное отсутствие потерь.

Именно 2-я танковая армия оказалась в наиболее тяжелом положении – к концу Берлинской было безвозвратно потеряно 209 боевых машин: 123 Т-34, 53 М4А2 “Sherman”, 7 ИС-2, 7 СУ-122, 7 СУ-100, 1 СУ-85 и 6 СУ-76. В ходе штурма Берлина было выведено из строя 18 СУ-100, причем 10 машин побили ПТО, одна подорвалась на мине и как минимум две получили попадания из “фаустпатронов”.

В это же время, в течении 26 апреля, немцы предприняли несколько контратак с целью пробиться из захлопывающейся “мышеловки” под Хальбе. Роль “тарана” играли части 21-й танковой дивизии и разведывательный батальон Frundsberg. Немцы пробивались на юг, в берлинском направлении, прокладывая путь к спасению остальным. Командование 3-й гвардейской армии, через порядки которой пробивалась 21-я дивизия, в ночь на 27 апреля усилило основной рубеж двумя стрелковыми дивизиями, вслед за которыми прибыла 71-я механизированная бригада, имевшая в своём составе 1978-й сап оснащенный самоходками СУ-100. Советским войскам удалось удержать Хальбе и уничтожить часть сил противника, хотя отдельным подразделениям немцев всё же удалось выйти из окружения.

В юго-западную группировку советских войск входила 3-я гвардейская танковая армия, которая к 24 апреля вышла к Тельтов-каналу. Входившие в неё 6-й и 9-й механизированные корпуса должны были прорваться на улицы Большого Берлина. Однако форсирование канала обернулось большими потерями – за день было потеряно более 400 человек личного состава, поскольку противник занимал здесь плотную оборону и периодически подтягивал резервы. Тем не менее, к исходу 24 апреля 6-й гв. танковый корпус полностью переправил все бригады на северный берег канала и, развивая наступление в пригороде Лихтерфельде, вышел на линию железной дороги Берлин - Потсдам. Другим корпусам также удалось наладить переправы и форсировать Тельтов-канал к утру 25 апреля.

Бои на потсдамском направлении продолжались с переменным успехом, поскольку танковым подразделениям большую часть времени приходилось действовать без поддержки пехотных частей. Более того, днем 25-го апреля своя же авиация по-ошибке нанесла удар по передовым частям армии. В течении трех последующих дней танкистам предстояло действовать в сложных условиях, находясь под угрозой прорыва противника из “котла” под Хальбе. Война для 3-й танковой армии завершилась в районе Шенеберга и Вильменсдорфа.

Интересно, что находившиеся в распоряжении армии 100-мм самоходные орудия довольно длительное время стояли в резерве. На 28 апреля количество СУ-100 было следующим: 1049-й сап – 15 единиц, 1415-й сап – 7 (и 11 СУ-85), 1818-й сап – 6 (и 4 СУ-85), 95-я танковая бригада – 5 (11 Т-34 и 1 ИС-2).

За Берлинскую операцию 3-я гв. танковая армия из 632 бронеединиц потеряла 191 танк (174 – безвозвратно) и 40 САУ (30 безвозвратно). Доля СУ-100 здесь была сравнительно невелика. С 15 апреля по 2 мая общие потери составили 32 самоходки этого типа из которых только 4 были полностью разрушены артогнем и одна сгорела после обстрела из “фаустпатронов”. Среди потерь 4-й танковой армии числилось 16 СУ-100 – это примерно десятая часть из 120 машин. Интересно, что наибольшее количество (14 единиц) пришлось на противотанковую артиллерию и только одну самоходку удалось подбить из ручного гранатомета.

Таким образом, самым опасным противником для СУ-100 были не знаменитые “фаусты”, а “труженики полей” – буксируемая и самоходная артиллерия. Её насыщенность в Берлине была весьма высока, так что подобных потерь стоило ожидать. Но в целом СУ-100 проявили себя с хорошей стороны, заслужив репутацию надежной и мощной боевой машины.

В августе 1945 года на Забайкальский фронт были переброшены 208-я и 231-я бригады, которым предстояло принять участие в разгроме Квантунской армии. В качестве противотанкового средства СУ-100 в Китае практически не использовались, да и достойных противников у них здесь почти не было. Серьёзную угрозу могли составить только средние танки “Шинхото Чи-ха” оснащенные 47-мм пушкой, но только при условии ведения огня с дистанции до 500 метров, а таких ситуаций почти не наблюдалось. Достаточно сказать, что до 1 сентября бронетаковые части РККА в боях с японскими войсками потеряли всего 78(!) танков.

Су-100 после Второй Мировой

Необходимость в модернизации СУ-100 назрела уже в первые месяцы их эксплуатации. Помимо выше указанных причин (высокие нагрузки при работе с механизмами наведения пушки, тонкое бортовое бронирование, отсутствие пулеметного вооружения) настоящим “бичом” всех советских самоходок военного периода было плохое вентилирование боевого отделения. Для решения этой проблемы на машинах второй серии (октябрь-ноябрь 1944 г.) применили два вентилятора со сферическими бронеколпаками расположенных в задней части крыши справа.

Самоходки третьей серии (с 20 ноября 1944 года) получили бронеколпаки в виде “колоколов”, пониженную командирскую башенку и улучшенную маску орудия. Поскольку СУ-100 считались противотанковыми самоходками их прицельные приспособления иногда ограничивалось ломающимися телескопическими прицелами. Однако, с января 1945 года, самоходки приобрели именно тот вид, который запомнился нам до настоящего времени.

В послевоенный период модернизация СУ-100 проводилась параллельно с танками Т-34-85. С конца 1950-х гг. на самоходки начали устанавливать следующие модернизированные узлы и агрегаты:

- двигатели В-2-34М или В-2-34М-11;
- топливные насосы НК-10;
- воздухоочистители ВТИ-3 с эжекционным отсосом пыли;
- командирский прибор наблюдения ТПКУ-2Б;
- прибор ночного видения механика-водителя БВН;
- радиостанция 10РТ-26Э;
- внутреннее переговорное устройство ТПУ-47.

В боекомплекте стандартным стало наличие кумулятивных снарядов, а место пистолетов-пулеметов ППШ заняли более современные АК-47. Во второй половине 1960-х гг. появился улучшенный прибор ночного видения ТВН-2 и радиостанция Р-113. Опорные катки от Т-34-85 заменили на катки от танка Т-44 образца 1946 года.

В общей сложности, с сентября 1944 по март 1946 года, советскими танковыми предприятиями было выпущено 3037 самоходных установок СУ-100. Большая часть из них в послевоенный период была отправлена в Западную Группу Войск или передана союзным государствам.

В послевоенный период СУ-100, оставшиеся на территории Европы, играли роль сдерживающего фактора. Если вспомнить, то самым сильным танком союзников был в 1945-1947 гг. американский М26 “Pershing”. Обладая 120-мм лобовым бронированием и мощной 90-мм пушкой М3 эта боевая машина была опасным противником, но как показали немногочисленные бои с немецкими танками “американец” оказался не настолько силён, как на это рассчитывали.

Достойную конкуренцию М29 мог составить только британский “Centurion”. Впрочем, оба этих танка могли стать легкими жертвами СУ-100 при грамотном использовании самоходки, как это делалось в апреле-мае 1945 года.

Су-100 на военном параде в Киеве, 1946 год.

Не редкими гостями были СУ-100 на военных парадах. Конечно, пик их “парадного использования” пришелся на 1945-1950 гг., но и в дальнейшем “сотки” периодически участвовали в военных праздниках. Последний раз в массовом количестве СУ-100 можно было видеть на парадах, проводившихся на Красной площади в честь Дня Победы в 1985 и 1990 гг. Это были модернизированные самоходки снятые с хранения и прошедшие ремонт. После этого “парадные” СУ-100 нигде больше не появлялись.

Первым “испытанием нервов” могло стать Берлинское восстание летом 1953 года, но тогда “сотки” держали в резерве, а всю “грязную работу” сделали Т-34-85. О том какими танками давили во Франции и Италии коммунистов, которые поддерживались большинством население в то время и едва не пришли к власти в этих странах сразу после окончания Второй Мировой войны, вам никто из демократов не расскажет.

Прошло три года и в октябре 1956 года СУ-100 были использованы в ходе операции по подавлению венгерского восстания. Попытка уладить конфликт на уровне руководства в Венгрии тогда закончилась полным провалом, что спровоцировало военные столкновения с применением артиллерии и танков с обеих сторон.

В городских боях для разрушения опорных пунктов противника активно привлекалась самоходная артиллерия. Вместе с ИСУ-152 “сотки” из состава 33-й гвардейской механизированной дивизии (ранее дислоцированной в Румынии вблизи румыно-венгерской границы) составили основную ударную силу в уличных боях в Будапеште.

Хотя применение бронетехники носило весьма широкий характер боевые потери дивизии составили всего 14 машин, среди которых был один тяжелый танк ИС-3 (уничтожен после детонации боекомплекта), 12 средних Т-35-85 и одна самоходка СУ-100. Весьма любопытно, что несколько “соток” из состава венгерской армии перешло в руки повстанцев, однако в боях они почти не использовались и впоследствии были захвачены советскими войсками.

Третьей “миротворческой” акцией, в которой приняли участие СУ-100, стала операция “Дунай”. На этот раз, весной 1968 года, усмиряли “политические беспорядки” в Праге. Самоходки принадлежали Западной Группе войск и вновь выполняли роль “сил устрашения”. После выполнения боевой задачи “сотки” вернули в места постоянной дислокации.

Последним боевым эпизодом в истории СУ-100 советской армии стала война в Афганистане. Решение об отправке устаревших “соток” на афганскую землю может показаться нелепым, но не надо забывать, что самоходная артиллерия тогда не вступала в открытые бои с моджахедами, действуя на почтительно расстоянии. Тут СУ-100 не нуждались в мощной бронезащите и успешно действовали вплоть до середины 1980-х гг., пока их не передали армии Афганистана. Без должной технической поддержки самоходки в скором времени пришли в полную негодность и были разобраны.

В Советском Союзе СУ-100 не выходил из разряда боевых машин “первой линии” вплоть до 1968 года. Столь долгой службе самоходка была обязана не только удачной конструкцией орудия, но и отличными эксплуатационными качествами. К тому же, содержать СУ-100 на вооружении было менее расходным делом. Постепенно “сотки” стали переводить в резерв, передавая их на долговременное хранение. Тем не менее, достаточно много машин продолжало использоваться в учебных целях.

Например, в течении 1981 года прошла модернизацию 121 самоходка. На СУ-100 было установлено оборудование 38-го НИИИ БТТ, которое превращало САУ в автоматические самоходные мишени, способные к прямолинейному движению и стрельбе единственным заряженным в орудие холостым выстрелом. Такие беспилотные машины использовались при проведении учений “Запад-81”, “Запад-83”, “Запад-84” и “Осень-88”.

На сегодняшний день сохранилось больше десятка этих машин, причем некоторые из них находятся во вполне рабочем состоянии. Помимо САУ-памятников множество "соток" было передано в различные музеи. В нашей стране самоходки СУ-100 образца 1945 года имеются в экспозициях Музея Великой Отечественной войны в Минске и на "Линии Сталина" под Заславлем. В России "сотки" можно видеть в музее БТТ в подмосковной Кубинке, в музее на Поклонной горе, в Омске, Петербурге и других городах, а также в музее танка Т-34. "Зарубежная коллекция" СУ-100 представлена в музеях Познани, Варшавы, Самюра, Вены и Абердинского полигона.

СУ-100 - "зарубежное военное обозрение"

Возможность ознакомиться с новой советской САУ первыми получили немцы, которым в ходе январских боёв 1945 года в Венгрии и Восточной Пруссии удалось захватить несколько подбитых машин. Одну СУ-100 отправили для испытаний в тыл. Мнение немецких специалистов было однозначным – противостоять 100-мм бронебойному снаряду мог только сверхтяжелый танк “Maus”, но только при условии обстрела с передней полусферы.

Любой другой немецкий танк, включая “королевские тигры” мог стать легкой добычей СУ-100, особенно учитывая широкое применение их экипажами практики засад. О боевом применении СУ-100 в составе вермахта сведений не сохранилось. Впрочем, несколько машин использовались немцами на завершающем этапе боёв в Германии. К примеру, одна трофейная самоходка имелась в составе 4-й танковой дивизии и была уничтожена во встречном танковом бою в апреле 1945 года.

Второй по счету войной для СУ-100 могло стать противостояние в Корее, где в период с 1950 по 1953 гг. шёл широкомасштабный конфликт с применением всех видов техники. Советская сторона, открыто поддерживавшая Северную Корею, передала ей лишь средние танки Т-34-85 и легкие самоходки СУ-76М. Отсутствие на тот момент противотанковых “соток”, по всей видимости, мотивировалось наличием скромного количества бронетехники у южан.

В любом случае, СУ-100 попали в Северную Корею лишь после стабилизации фронта и до конца войны находились в резерве. Точное количество переданных “соток” (как впрочем и другой техники) остаётся неизвестным вплоть до сегодняшнего момента. Официально СУ-100 с вооружения северокорейской армии не снимались. Довелось “соткам” постоять на страже кубинской революции. Согласно подписанным в июле 1960 года протоколам и коммюнике советская сторона начала оказывать активную военно-техническую помощь Кубе. В числе прочей техники на Остров Свободы прибыло около 30 танков Т-34-85 и самоходок СУ-100. Сколько именно “соток” было поставлено кубинской армии – не уточняется.

Американское правительство отреагировало на этот шаг крайне вяло, поскольку тогда Фидель Кастро и его соратники не занимали откровенно прокоммунистической позиции. Однако спустя полгода ситуация полностью переменилась. Резкое охлаждение отношений между Кубой и США вылилось в серию провокаций на морской границе. Апогеем стала высадка так называемой “бригады 2506”, сформированной из кубинских эмигрантов.

Десант был произведен с американских кораблей 17 апреля 1961 года в заливе Кочинос у Плайя-Ларга и Плайя-Хирон. Помощь контрреволюционерам оказывали 10 танков М4 “Sherman” и 20 бронемашин М8, но несмотря на превосходство в бронетанковых силах им не удалось достичь поставленной цели. Подразделения кубинской милиции и ополчения сдерживали противника до вечера 17 апреля, пока не подоспели армейские подразделения с танками Т-34-85.

К утру 18 апреля к месту боя своим ходом прибыл весь танковый батальон из Санта-Клары, еще две танковых роты перебросили из Манагуа на трейлерах. После продолжавшейся несколько часов артподготовки восемь батальонов армии и милиции перешли в наступление.

Танки Т-34-85 и САУ СУ-100 двигались позади боевых порядков пехоты, поддерживая их непрерывным огнем. К 10:30 утра они взяли Плайя-Ларга и вышли на берег, где перенесли огонь на пытавшиеся приблизиться к берегу десантные катера. Вторжение завершилось полным разгромом “бригады 2506”. Дальнейшая судьба кубинских СУ-100 оказалась достаточно прозаичной.

По мере поступления новой техники устаревшие самоходки отправились в резерв. Одна из них была установлена в качестве памятника в Гаване. По состоянию на 2007 год общее количество СУ-100 оценивалось в 100 единиц, которые формально ещё остаются на вооружении армии Кубы, но находятся на консервации или используются в качестве долговременных огневых точек сил береговой обороны.

Чрезвычайно мало информации о СУ-100 поставленных в 1973 году во Вьетнам. По всей видимости, это были самоходки уже снятые с вооружения СА, но прошедшие капитальный ремонт. Не исключено, что это могли быть машины чехословацкого производства. Весьма примечательно, что “сотками” предполагалось заменить более старые СУ-76М (!), которые составляли тогда основу самоходной артиллерии армии ДРВ.

Впрочем, на этом данные о вьетнамских СУ-100 практически исчерпываются. В 1975 году они приняли участие в наступлении на территории Южного. По состоянию на 2007 год “сотки” всё ещё оставались на вооружении вьетнамской армии, но скорее всего находятся на консервации.

Первым союзником РККА, получившей на вооружение самоходные орудия СУ-100, стала Народная Армия Польши, формирование которой проводилось на территории СССР. Первые две машины были переданы польской стороне к 9 мая 1945 года, когда война в Европе уже закончилась, поэтому в боевых действиях они участия не принимали. СУ-100 поступили в распоряжение 46-го самоходно-артиллерийского полка. Видимо, после этого поставки “соток” были временно прекращены, поскольку по состоянию на 1949 год полк по-прежнему располагал двумя машинами.

Вторая партия самоходных орудий поступила в 1952-1953 гг., когда из состава Советской Армии было передано 173 СУ-100 и ИСУ-122М. К 31 декабря 1954 года Польша располагала 25 или 26 “сотками”, которые оставались на вооружении до конца 1960-х гг.

Второй страной, армия которой получила самоходки СУ-100, являлась Чехословакия. Поставки САУ начались уже в послевоенный период, но со стороны СССР было передано лишь несколько машин, которые послужили эталонами при развертывании собственного производства. Выпуск чехословацкой версии СУ-100 (которая отличалась лишь мелкими доработками) был налажен в 1950 году на бывшем заводе ВММ. До 1956 года включительно было построено 1420 машин, четверть из которых пошла на экспорт.

Чехословацкие СУ-100 официально оставались на вооружении до начала 1970-х гг., после чего порядка 1000 самоходок было переведено в резерв. Как и в Советском Союзе “сотки” продолжали использоваться в учебных целях, но к 1980-м гг. почти все из них были отправлены на консервацию. В 1992 году, после распада страны на Чехию и Словакию, обе армии получили примерно равное количество СУ-100, которые уже были сняты с вооружения. Большая часть из них была разобрана на металл.

В числе союзников по организации Варшавского Договора, также получивших СУ-100, была Народно-национальная Армия ГДР. Немцам было передано всего 23 машины, которые оставались на вооружении самоходно-артиллерийского полка 9-й танковой дивизии до начала 1960-х годов. До настоящего времени сохранилось лишь несколько самоходок бывшей ННА ГДР.

В Восточной Европе самоходные орудия СУ-100 также находились на вооружении армий Болгарии (получены в 1952-1956 гг.), Румынии (48 машин) и Албании (около 30 машин). Точное количество “соток”, служивших в этих странах остаётся неизвестным. С вооружения они были сняты задолго до “революций” 1990-х гг. и большей частью разобраны. Исключение составили только албанские СУ-100 – в виду экономической отсталости этой страны её армии пришлось достаточно длительное время довольствоваться тем, что было получено в 1950-1960 гг. В результате, несколько СУ-100 оставались на вооружении вплоть до 1995 года включительно. Окончательно “сотки” отправили на “покой” только после 1997 года, когда Албания фактически перешла под контроль NATO.

Вне пределов ОВД СУ-100 поставлялись только в Югославию. После потепления отношений с СССР появилась возможность обновить парк бронетанковой техники, основу которого оставляли танки М4, М47 и Т-34-85, а также самоходки М18 и М36. Советская сторона предоставила югославской армии несколько десятков (примерно 30) самоходок, которые оставались на вооружении вплоть до распада страны. В 1991-1992 гг. “сотки” использовались по прямому назначению, однако сказать что-либо конкретное о применении СУ-100 в последней войне на Балканах пока сложно.

В 1950-е гг., по мере поступления новых самоходных орудий, СУ-100 стали активно поставлять в страны “третьего мира”.
Самая большая партия СУ-100 была поставлена самому большому другу на Африканском континенте – то есть Египту. После неудачной арабо-израильской войны 1947-1948 гг. и государственного переворота египетская армия взяла курс на модернизацию бронетанковых сил при непосредственном содействии СССР. В числе прочей техники в течении 1953 года, при посредничестве ЧССР, было доставлено 100 самоходок, которые являлись значительной силой. Особенно ярко преимущество CУ-100 выделялось на фоне израильских танков М4, так как поставки “центурионов” были впереди.

Первым испытанием для египетских СУ-100 стал Суэцкий кризис 1956 года. Тогда неграмотное применение “соток” стало причиной потери нескольких десятков машин, часть из которых была брошена экипажами. Наиболее эффективно самоходки использовались лишь при обороне Порт-Саида. Помощь пехотным подразделениям тогда оказали четыре СУ-100, выделенные в отдельный отряд 53-й артиллерийской батареи. Все машины были уничтожены в бою с британскими десантниками 5 ноября. Ещё шесть СУ-100 было уничтожено израильской армией в ходе операция “Кадеш”, проводимой на Синайском полуострове. Кризис удалось разрешить только при посредничестве СССР и хотя большая часть самоходок была вновь введена в строй британские и французские войска вывезли несколько машин в качестве трофеев.

Повторно СУ-100 использовались египетской армией в 1967 году в ходе так называемой “Шестидневной войны”. Местом основного применения “соток”, а заодно и “полем смерти” вновь стал Синайский полуостров. Общие потери тогда составили 51 самоходку, причем многие из них достались израильской армии во вполне рабочем состоянии. Последний раз “сотки” использовались в войне Судного дня (1973 г.). На этот раз оставшиеся СУ-100 были сведены в батальоны и распределены между пятью пехотными дивизиями.

Итог этой битвы вновь оказался печальным для арабских стран – потеряв большую часть техники и Синай им пришлось вновь обратиться за помощью к сверхдержавам, чтобы остановить дальнейшее продвижение израильской армии. После этого немногие оставшиеся СУ-100 был отведены в части второй линии и некоторое время использовались для обучения личного состава. На данный момент все “сотки” египетской армии сняты с вооружения.

Партнер по антиизраильской коалиции, которым являлась Сирия, тоже не была обделена поставками СУ-100. Между 1964 и 1967 гг. сирийская армия получила по меньшей мере 20 самоходок, которые были введены в состав противотанковых рот, придававшихся бронетанковым и механизированным бригадам. Во время обеих войн с Израилем “сотки” были введены в бои на Голанских высотах.

При этом, использовались СУ-100 не по прямому назначению, а в качестве САУ непосредственной поддержки пехоты, что и определило их высокие потери. Несколько машин сирийцы потеряли на маршах. В дальнейшем СУ-100 были сняты с вооружения армии Сирии. Возможно, несколько бывших сирийских самоходок было передано Ираку – есть непроверенные данные, что на 1991 год армия этой страны обладала небольшим количеством СУ-100.

Из стран Аравии “сотки” поставлялись только в Южный Йемен. С 1957 года начались поставки советского оружия йеменской армии – в данном случае танки Т-34-85 и самоходки СУ-100 понадобились южному Йемену для создания перевеса в силах на границе с Британским Аденом (с 1967 года - Народная Республика Южный Йемен). В 1962 году несколько СУ-100 были переданы Египетским правительством, которое поддержало антимонархический переворот в этой стране. О точном количестве йеменских “соток” сведения отсутствуют, однако на 2007 год 30 машин ещё оставалось на вооружении.

Другой африканской страной, продвигавшей активное сотрудничество в военной сфере с СССР, стал Алжир. Предположительно в 1962-1965 гг. советской стороной было передано более полусотни СУ-100, которые оставались на вооружении алжирской армии до конца 1970-х гг. Сейчас около 50 самоходок находятся на консервации. Не совсем ясно, как попали восемь СУ-100 в Марокко. По крайней мере, западные источники приводят именно такое количество машин по состоянию на 2007 год. Можно предположить, что “сотки” были переданы марокканцам одной из арабских стран.

В конце 1970-х гг. устаревшие самоходки были направлены в Анголу, где местное социалистическое правительство с переменным успехом боролось с вооруженными формированиями организации УНИТА и ЮАР. Здесь им компанию составили всё те же Т-34-85, причем оба типа машин неплохо зарекомендовали себя в боевых условиях. Несколько СУ-100 всё ещё остается в армии Анголы, но скорее всего – в небоеспособном состоянии, поскольку техническая поддержка со стороны СССР и Кубы была прекращена ещё в 1990 году.

Китайская армия в послевоенный период также обзавелась несколькими СУ-100, переданными Советским Союзом в рамках военно-технической помощи. Как это ни странно, но китайцы не стали копировать “сотку”, ограничившись лишь использованием имевшихся машин. К настоящему времени все СУ-100 армии Китая сняты с эксплуатации.

Су-100 в художественном фильме “Misfit brigade”.

СУ-100 - звезды экрана

Снятым с вооружения “соткам” в скором времени нашлось не менее подобающее применение. На этот раз СУ-100 были задействованы для съёмок батальных сцен в кино.

Самой известной кинокартиной с участием “сотки” можно считать “На войне, как на войне”, где играли такие замечательные советские актеры как М.Кононов, О.Борисов, В.Павлов, М.Глузский и другие. Фильм был снят в 1968 году по мотивам одноименной повести участника войны, писателя В.Курочкина и местами мягко говоря не совсем соответствует этому произведению.

Например, в книге действие происходит зимой, экипаж воюет на СУ-85, а главный герой в конце повествования погибает от осколка шальной мины. При экранизации фильм было решено снимать летом, поскольку это сразу снимало множество проблем, и сделать финал менее трагичным. Что касается СУ-85, то поскольку 85-мм самоходку уже давно сняли с вооружения её роль вполне достоверно сыграла “сотка”. “Киношные” СУ-100 также использовались и в других кинокартинах – достаточно вспомнить эпопею “Освобождение”, и это не считая документальных фильмов, посвященных военной тематике.

Интересно сложилась судьба СУ-100 за границей. Наверное, самым известным фильмом с участием “соток” стал “La battaglia di Algeri” совместного итало-алжирского производства. Картина снималась в 1965-1966 году на территории Алжира и была посвящена партизанской войне против французских колонизаторов. В качестве французской бронетехники алжирская армия предоставила свою, в том числе и СУ-100.

Су-100 в художественном фильме “Misfit brigade”.

Другим, но менее известным фильмом, был “Misfit brigade” (в русской версии перевода – “Колеса страха”). Эта картина, снятая совместными усилиями кинематографистов США, Великобритании и Югославии, была снята по роману Свена Хассела и повествует о судьбе немецких “штрафников” из отдельного взвода 27-го бронетанкового полка. Интересно, что югославские СУ-100 здесь играли роль немецких противотанковых самоходок “Hetzer”.

На вооружении Советской Армии СУ-100 находились и в послевоенный период. В 1960 году в ходе модернизации на них установили усовершенствованный двигатель В2-34М (или В2-34М-11), топливный насос НК-10, воздухоочистители ВТИ-3, командирский прибор наблюдения ТПКУ-2Б и прибор ночного видения механика-водителя БВН, радиостанцию 10РТ-26Э и ТПУ-47. Во второй половине 60-х годов прибор ночного видения заменили на более совершенный, поставили радиостанцию Р-113. опорные катки ходовой части заимствовали от Т-54.

В таком виде СУ-100 еще долго находились в войсках, принимали участие в учениях, а по мере поступления новых самоходио-артиллерийских установок ставились на долговременное хранение в парки, где некоторое количество их, по-видимому, находится и сейчас. Во всяком случае, приказа министра обороны о снятии СУ-100 с вооружения пока не было. Эти машины принимали участие в военных парадах 9 мая 1985 и 1990 годов.

СУ-100 состояли на вооружении армий ряда стран Варшавского Договора, а также Албании, Алжира, Анголы, Вьетнама, Йемена, КНДР и Кубы. В Чехословакии с 1952 года СУ-100 производились по лицензии и поставлялись в Египет и Сирию. Они принимали участие в боевых действиях в ходе арабо-израильских войн 1956 и 1967 годов. В армиях некоторых стран эти САУ до сих пор состоят на вооружении.

С ноября 1944 года средние самоходно-артиллерийские полки Красной Армии стали перевооружать новыми САУ. В каждом полку имепась 21 машина. В конце года приступили к формированию самоходно-артиллерийских бригад СУ-100 по 65 САУ в каждой. Полки и бригады СУ-100 принимали участие в боевых действиях заключительного периода Великой Отечественной войны.

В войсках самоходка получила матерное, но меткое прозвище - "Пи...ц всему". Лобовая броня не одного немецкого танка не выдерживала попадания советского 100-мм снаряда из СУ-100 с расстояния 1500 - 2000 метров.

Летом и осенью 1944 года в опытном порядке были изготовлены САУ ЭСУ-100 с электротрансмиссией и СУ-122Л со 122-мм пушкой Д-25Т.

Производство СУ-100 продолжалось по март 1946 года, за это время было выпущено 3037 самоходных установок. По некоторым данным в 1947 году производство возобновили и выпустили еще 198 САУ.

СУ-152, открытая площадка музея ОАО "Мотовилихинские заводы". Пермь.

СУ-152 самоходная артиллерийская установка

Осенью 1942 года на Челябинском Кировском заводе конструкторы во главе с Л.С. Трояновым создали на базе тяжелого танка КВ-1С самоходную установку СУ-152 (КВ-14), предназначенную для ведения огня по большим скоплениям войск, долговременным опорным пунктам и бронеобъектам. В полностью бронированной рубке конструкторы разместили на станке гаубицу-пушку МЛ-20 со стволом длиной 26,8 калибра и поршневым затвором.

Орудие имело горизонтальные углы наведения по 12° вправо и влево, угол снижения -5° и угол возвышения +18°. В боекомплекте, состоявшем из выстрелов раздельного заряжания, имелись 48,8-килограммовые и 43,5-килограммовые осколочно-фугасные снаряды. Их начальные скорости были равны соответственно 600 и 655 м/с, а скорострельность составляла 2,4 выстрела в минуту. По поводу ее создания в "Истории Великой Отечественной войны имеется скромное упоминание:
"По заданию Государственного Комитета Обороны на Кировском заводе в Челябинске в течение 25 дней (уникальный срок в истории мирового танкостроения!) был сконструирован и изготовлен опытный образец самоходной артиллерийской установки СУ-152, с февраля 1943 г. поступившей в серийное производство."

Боевое крещение самоходки СУ-152 получили на Курской дуге. Их появление на поле боя было для немецких танкистов полной неожиданностью. Самоходки прекрасно проявили себя в схватках с немецкими PzKpfwVI"Tiger", "Elefant" и PzKpfwV"Panther". Опыт, полученный при проектировании первых советских тяжелых САУ, в последующем был использован для создания подобных огневых средств на базе тяжелых танков ИС. Всего в 1943-1944 годах было изготовлено 620 СУ-152.

СУ-152, открытая площадка музея ОАО "Мотовилихинские заводы". Пермь.

Появление в сентябре 1942 года на советско-германском фронте новых тяжелых танков Pz.VI Ausf.H “Tiger” в некотором роде застало советское командование врасплох. До этого момента считалось, что Германия будет наращивать производство модифицированных средних танков Pz.VI, а машины тяжелого класса смогут появиться на вооружении на раньше 1943 года. Удар был более болезненным ещё и потому, что советская противотанковая артиллерия оказалась практически бессильной против толстой лобовой брони “Тигра”. Наиболее распространенные армейские орудия ЗиС-2 (57-мм) и ЗиС-3 (76,2-мм) могли успешно бороться с тяжелыми танками только на предельно близких дистанциях, не превышавших 300-500 метров, а 45-мм пушки могли пробить бортовую броню “тигра” разве что в упор. Намного лучших показателей можно было добиться при использовании пушек-гаубиц типа МЛ-20 или М-30.

Артисистема МЛ-20 - это мощное орудие устанавливалось на СУ-152. ОАО "Мотовилихинские заводы", открытая площадка музея. Пермь. ОАО "Мотовилихинские заводы" - предприятие расположенное в г. Пермь. История Мотовилихинского завода восходит к 1736 г., когда по указу Анны Иоанновны был создан мотовилихинский медеплавильный завод. В годы первой мировой войны завод выпускал для российской армии модели трехдюймовых пушек, а во время Великой Отечественной войны работал в области артиллерийского вооружения. Произошедшее в 1992 г. акционирование завода направило его производственные мощности в большей степени в область сталелитейного производства, нефтедобывающей и угольной промышленности, производства дорожно-строительной техники. Но и делать военную технику они не разучились - в производстве ОАО "Мотовилихинские заводы" сегодня до шести различных видов вооружений.

Однако, ещё за несколько месяцев до этого момента (в марте 1942 г.), конструкторами Г.Н.Рыбиным и К.Н.Ильиным была разработана САУ У-18, базировавшаяся на конструкции тяжелого штурмового танка КВ-7. Тогда, отказавшись от идеи многопушечной установки, была рассчитана возможность замены её на одну гаубицу МЛ-20. Был даже построен макет У-18, но у военных он одобрения не получил. Спустя месяц, 18 апреля 1942 года, от имени начальника 2-го отдела НКТП инженера-конструктора С.А.Гинзбурга на адрес Сталина (ГКО), Молотова (СНК), Федоренко (НКО) и Горегляда (НКТП) была отправлена докладная записка “По вопросу создания современного тяжелого танка прорыва ИС”, в которой говорилось следующее:

“Опыт Отечественной войны пока зал, что одной из характерных особенностей современных боевых действии является преодоление мощных укреплений - ДОТ-ов и ДЗОТ-ов на важнейших стратегических рубежах. Нет сомнений в том, что по мере продвижения наших войск на Запад они будут встречать укрепления, все более мощные и лучше вооруженные артиллерией и оснащенные минными полями.

Какими средствами возможно с малой кровью и наименьшим расходом металла и времени преодолеть — прогрызть эти препятствия ? После глубокого анализа и при учете располагаемых нами средств я пришел к твердому убеждению о необходимости сделать нижеследующее предложение. Для комплексного решения этой задачи требуется мощная артиллерийская установка с калибром не менее 152 мм. Эта установка должна быть защищена тяжелой броней и обладать высокой проходимостью и маневренностью. Таким требованиям может удовлетворять только тяжелый танк, вооруженный 152-мм пушкой и тяжелой броней 120-150 мм толщиной.

152-мм гаубица-пушка МЛ-20С. ОАО "Мотовилихинские заводы", открытая площадка музея. Пермь.

Выбор артиллерийской системы.
а) Наиболее подходящим орудием для этого танка явилась бы 152-мм пушка БР-2, но габариты и вес пушки столь значительны, что они не позволят решить эту задачу в варианте, до статочно защищенном, при максималь но допустимом для транспортировки весе неразборной части около 60 т. В 1935 году система БР-2 мною была установлена и испытана на самоходе СУ-14 весом в 48т при основном бронировании до 20 мм толщиной. Этот самоход в 1940 г. был дополнительно за бронирован броней до 10 мм толщиной, что вызвало увеличение веса свыше 60 тонн и привело к значительной потере проходимости и маневренности.

Современное противотанковое оружие и бронебойные снаряды (комбинированные) требуют уже сегодня для защиты этого типа самохода минимум толшипц бронирования в 100 мм, при этом вес неразборной части самохода будет не менее 100 т, что, безусловно, является неприемлемым.

б) Другим типом артиллерийской системы, подходящим для решения этой задачи является 152-мм пушка-гаубица МЛ-20. Эта пушка значительно уступает против БР-2 по мощности, по зато она значительно конструктивнее для установки по своим га баритам. Пушка БР-2, имея начальную скорость в 800 м/с, решает задачу поражения ДОТ-а на дистанции 400-500 м одним выстрелом, пушка МЛ-20, имея начальную скорость в 610 м/с, для решения той же задачи потребует попадания двумя снарядами в одну и ту же воронку, что будет возможно при ведении огня по цели в упор на 100-200м.

Сборка САУ ИСУ-152 на советском заводе. Гаубица-пушка МЛ-20С калибром 152,4 мм смонтирована в рамке на бронеплите, которая затем будет установлена в броневой рубке боевой машины.

Для достижения последнего необходимо надежно забронировать эту систему, дабы она могла без особого риска подойти вплотную к цели, выдерживаяне только огонь противотанковой артиллерии, но и не опасаясь преодоления даже минных полей. Пушка МЛ-20 позволяет создать самоход такого типа с достаточной защищенностью. Поэтому в выборе системы нужно остановиться на пушке МЛ-20.

Выбор типа самохода. При выбранном типе пушки МЛ-20 разрешение задачи создания тяжелого самохода возможно в двух вариантах.
а) Компромиссное решение: установка 152-мм пушки МЛ-20 на шасси танка KB без башни с ограниченными углами горизонтальной наводки. В этом случае передние листы брони должны быть утолщены, по крайней мере, до 100-110 мм. В сумме всех изменений этот артиллерийский самоход будет иметь вес 50-56 т. Таким образом, полученное решение вопроса не является кардинальным, и вот почему. Нашему современному тяжелому танку КВ-1 по своему типу первоклассной боевой машины присущи, как первенцу, органические конструкторские пороки (недостаточная прочность отдельных агрегатов, низкая маневренность и др.).

От этих недостатков сам танк KB-1, путем доработки, можно в основном излечить, но перспектива дальнейшего использования его шасси, при его утяжелении, останется все же ограничен ной из-за несоблюдения условия надежности и резкого падения маневренности самого танка. Учитывая острую нужду в данном самоходе, я считаю допустимым изготовление небольшой серии этих танков с пушкой МЛ-20, ибо это можно сделать очень быстро, в течение 1,5-2 месяцев.

СУ-152. СУ-152 из состава 1539-го танковго полка. Прибалтика, лето 1944

б) Радикальным решением настоящей задачи может явиться только новый тип тяжелого танка прорыва, вооруженного основной артиллерийской системой МЛ-20 и защищенного броней 120-130 мм. Исходя из имеющегося опыта, можно гарантировать пост ройку этого танка с использованием дизель-моторов В-2 с достаточной защищенностью, маневренностью и с круговым обстрелом из 152-мм пушки МЛ-20 при боевом весе до 100 т и весе е/о неразборной части для перевозки по железной дороге не свыше 60 т. Проект характеристики такого типа танка "ИС" при сем прилагаю.

Взвешивая свой личный 13-летний опыт конструктора-танкиста и руководителя танкового конструкторского бюро, имеющего на протяжении последнего десятка лет ряд выполненных aналогичных работ (Т-26, Б-Т, Т-28, Т-35, СУ-14, СУ-5, АТЗ-1, Т-23, Т-37 и Т-50), считаю возможным разрешить задачу постройки нового танка с полной гарантией за качество и в минимальные сроки.

При поручении мне этого задания и оказании незначительной помощи с полной гарантией берусь вместе с коллективом сработавшихся со мной конструкторов и спутников завода №174\ выполнить работу по проектированию и постройке сразу небольшой серии в 5 таких танков к 1.IX.1942 г. Одновременно может быть закончена подготовка к последующему выпуску мелких серий этого типа танков. Четкой организации выполнения этого задания поможет в значительной степени коллективный опыт по выполнению скоростными методами постройки танка Т-50, имеющийся у этого коллектива.

Прошу рассмотреть вопрос о принятии моего предложения, ибо оно, я уверен, отражая задачи ближайших дней, позволит нашей Красной Армии так же, как примененные по моему предложению в финскую кампанию экранированные танки Т-26, надежно прогрызать вражеские укрепленные районы пеной малой крови и большой экономии времени и металла. Товарищ Сталин, прошу разрешить лично доложить Вам по данному предложению Предложение: краткая тактико-техническая характеристика танка “ИС”. Инженер-конструктор, воениженер 1 ранга Гинзбург”.

СУ-152. СУ-152 из состава 1539-го танковго полка. Прибалтика, лето 1944.

Записка Гинзбурга вовремя совпала с постановлениями пленума Артиллерийского комитета ГАУ, на котором признали весьма желательным создание самоходных артиллерийских систем оснащенных орудиями ЗиС-3, 122-мм гаубицей обр.1938 г. и 152,4-мм гаубицей-пушкой обр.1937 г. (“уничтожитель ДОТов”). По большому счету предлагалось вернуться к теме тяжелых штурмовых танков, взамен выбывших КВ-2 и отвергнутого КВ-9, которые как раз и вооружались артсистемами аналогичных калибров. Кроме того, весной 1942 года детально прорабатывался вариант оснащения самоходки 203,4-мм гаубицей Б-4 массой 12700 кг, стрелявшей 100-кг боеприпасами и прдполагавшейся для разрушения долговременных огневых точек противника, прежде всего бетонных ДОТов. Эта модификация, получившая индекс У-19, также осталась только на уровне проекта из-за сильно увеличившихся размеров и массый, по самым приблизительным оценкам доходившей до 66 тонн.

Решение первой задачи (76,2-мм САУ) поручили коллективу Гинзбурга, который к июню 1942 г. представил опытный экземпляр самоходного орудия СУ-12, впоследствии ставшей более известной под обозначением СУ-76. С установкой 122-мм гаубицы тоже не возникло особых проблем – в качестве базы было выбрано шасси танка Т-34 обр.1942 г., на которое установили неподвижную рубку и необходимое для САУ оборудование. А вот вопрос с 152,4-мм гаубицей-пушкой ещё полгода оставался открытым. В немалой степени задержка была связана с разгромом советских армий на Барвенковском выступе и под Ленинградом, повлекшей за собой огромные потери в танках и САУ. Основные ресурсы были брошены на восполнение потерь и на некоторое время о САУ повышенной мощности забыли.

Вновь об установке 152,4-мм орудия на танковое шасси вспомнили только осенью 1942 года, когда положение на критически важных участках фронта более-менее стабилизировалось. Собственно, тогда специализация “уничтожитель ДОТов” отошла на второй план. Первостепенной задачей стала борьба с немецкими тяжелыми танками типа Pz.V “Panther” и Pz.VI “Tiger”. Как уже говорилось ранее, стрельба по трофейным танкам показала недостаточную эффективность имеющихся противотанковых средств. В то же время, советская сторона не располагала артсистемами, наподобие немецких PaK43 или PaK43\41 калибра 88-мм, обладавших высокой мощностью.

Выход из создавшейся ситуации виделся только в наращивании калибра, но это неизбежно влекло за собой уменьшение начальной скорости снаряда и ухудшение его бронепробиваемости. Расчет делался на то, что даже если снаряд не пробьёт лобовую броню того же “Тигра”, то нанесёт ему огромную повреждения менее защищенных частей или в результате динамического удара экипаж вражеской машины будет контужен и не сможет продолжать бой. Подобные выводы делались на основе боевого применения крупнокалиберных орудий, причем не только с советской стороны. Впрочем, намного большей проблемой было отсутствие надежных бронебойных и кумулятивных снарядов, которые в достаточном количестве появились только в конце войны.

В ноябре 1942 года, по инициативе начальника ГАБТУ генерал-лейтенанту Я.Н.Федоренко и наркома вооружений Д.Ф.Устинова, была начата разработка самоходной артиллерийской установки вооруженной пушкой-гаубицей МЛ-20С. Причем главному конструктору ЧКЗ Ж.Я.Котину выделили на это всего несколько дней. Специальным приказом НКТП №764 от 13 ноября 1942 года для разработки САУ в КБ ЧКЗ была создана специальная группа, в которую для постоянной работы с УЗТМ переводили конструкторов Н.В.Курина, Г.Н.Рыбина, К.Н.Ильина и В.А.Вишнякова, уже имевших опыт проектирования самоходки повышенной мощности.

Поставленная задача предполагала, что орудие должно быть установлено на шасси КВ-1с с сохранением габаритов и большинства ТТХ этого танка. Не теряя времени Котин вылетел на Мотовилихинский орудийный завод, где через сутки ему удалось поставить на погрузку одну из гаубиц МЛ-20С. В это же время под руководством заместителя главного конструктора Н.М.Синеву был начат процесс доработки КВ-1с под установку на него крупнокалиберного орудия.

Конструкторская бригада ЧТЗ буквально за несколько дней по эскизным чертежам соорудила вокруг МЛ-20С, стоявшей на тумбовой установке, фанерный макет боевой корпуса в предельно допустимых габаритах. Несмотря на тесноту в боевом отделении инженерам удалось выкроить место под 20 выстрелов раздельного заряжания. Рассмотрев проект НКТП сделало вывод, что установка крупнокалиберного орудия на шасси танка КВ-1с вполне целесообразна, но далее было принято решение проектировать САУ в конкурсном порядке. На обсуждение 2 января 1943 года было представлено три проекта самоходного орудия.

Вариант Уралмаша, привезенный в Челябинск главным конструктором Ф.Ф.Петровым, сохранял все танковые узлы на предлагаемом шасси, но предусматривал модернизацию самого орудия, на что требовалось дополнительное время. Второй проект, предложенный Л.С.Трояновым, сохранял артиллерийскую систему без изменений, но требовал удлинения корпуса, взятого от серийного тяжелого танка КВ-1С. По третьему проекту, выдвинутому Ж.Я.Котиным уже в момент обсуждения, качающуюся часть 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20 практически без изменений устанавливали в рамку и вместе с боекомплектом и экипажем размещали в специально спроектированной боевой рубке на шасси танка КВ.

Конструкция артсистемы при этом практически не претерпело изменений, за исключением небольшой доработки противооткатных устройств и расположения цапф орудия. Такой приём позволял уменьшить силу отдачу при выстреле и сократить длину люльки, на которой установили усиленную обойму с цапфами. При этом броневой щит, кроме защиты от снарядов, служил еще и уравновешивающим элементом.

Приёмная комиссия выбрала вариант Котина, не учитывая возражения Ф.Ф.Петрова, настаивавшего на доработке орудия. Доводы “артиллеристов” были более чем весомые – прежде всего, необходимо было увеличить начальную скорость снаряда, которая составляла всего 600 м\с, модернизировать противооткатные устройства и вообще, сделать МЛ-20С более приемлемой для установки на танковое шасси. В то же время Д.Ф.Устинов и В.А.Малышев, настаивавшие на скорейшем налаживании тяжелой САУ, отказались принять во внимание эти факторы, что не помешало им обязать Петрова приложить максимум усилий по установке МЛ-20С. Всё это привело к нескольким крупным просчетам в конструкции САУ, первоначально обозначенной как КВ-14.

СУ-152. СУ-152 из состава 1824-го танкового полка в Симферополе. 13 апреля 1944 г.

Самоходная установка, за исключением новой боевой рубки, не сильно отличалась от серийного КВ-1с. Ходовая часть САУ состояла из 6 сдвоенных опорных катков на каждый борт с торсионной подвеской, 3 поддерживающих роликов, переднего направляющего и заднего ведущего колеса. Механизм натяжения гусеницы был винтовым и применительно к каждой гусенице состоял из 86-90 одногребневых траков шириной 608 мм и шагом 160 мм. На КВ-14 устанавливался четырёхтактный V-образным 12-цилиндровымй дизельный двигатель В-2К мощностью 600 л.с.

Пуск двигателя обеспечивался двумя стартёрами СМТ-4628 мощностью 6 л.с. каждый или сжатым воздухом из двух резервуаров ёмкостью 5 литров в боевом отделении машины. САУ имела плотную компоновку, при которой основные топливные баки объёмом 600 и 615 литров располагались и в боевом, и в моторно-трансмиссионном отделении. Броневой корпус самоходной установки сваривался из катаных броневых плит толщиной 75, 60, 30 и 20 мм, причем вертикальные лобовые плиты боевой рубки имели рациональные углы наклона. Орудие монтировалось в установке рамного типа справа от осевой линии машины. Противооткатные устройства МЛ-20С защищались неподвижным литым броневым кожухом и подвижной литой сферической бронемаской.

Посадка и выход экипажа производились через прямоугольный двухстворчатый люк на стыке крышевого и заднего листов броневой рубки и через круглый люк справа от орудия. Круглый люк слева от орудия не предназначался для посадки-выхода экипажа, он требовался для вывода наружу удлинителя панорамного прицела. Корпус также имел днищевой люк для аварийного покидания экипажем самоходки и ряд мелких лючков для погрузки боекомплекта, доступа к горловинам топливных баков, другим узлам и агрегатам машины. Трансмиссия самоходки была механической и состояла из следующих компонентов: многодисковый фрикцион сухого трения “стали по феродо”, 4-ступнчатая КПП с демультипликатором (8 передач вперед и 2 назад), два многодисковых бортовых фрикциона с трением “сталь по стали” и два бортовых планетарных редуктора.

Экипаж СУ-14 состоял из 5 человек. Слева от орудия располагались механик-водитель (впереди), затем наводчик, и сзади – заряжающий. Командир машины и замковый находились справа от орудия.

Интерьер самоходной установки СУ-152. На переднем плане — массивная казенная часть 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20 с открытым поршневым затвором. Справа рабочее место командира машины, перед открытым посадочным люком которого установлена панорама ПТК-4. Курская дуга, 6 июля 1943.

Вооружение самоходки состояло только из пушки-гаубицы МЛ-20С, которая отличалась от обычной МЛ-20 только уменьшенной до 32 калибров длиной ствола. Орудие имело вертикальные углы наводки от ?5° до +18°, сектор горизонтальной наводки составлял 12°. Высота линии огня составляла 1,8 м, дальность прямого выстрела – 800-900 м по цели высотой 2,5-3 м, дальность выстрела прямой наводкой – 3,8 км, наибольшая дальность стрельбы – 13 км. Выстрел производился посредством электрического или ручного механического спуска.

Арсенал снарядов МЛ-20С оказался существенно меньше: орудие могло вести огонь только бронебойно-трассирующими остроголовыми снарядами БР-240 массой 48,8 кг и начальной скоростью 600 м\с (либо тупоголовыми БР-240Б с аналогичными показателями) и осколочно-фугасными снарядами ОФ-540 массой 43,56 кг и начальной скоростью 655 м\с на полном заряде. Кроме того, в боекомплект могли включаться бетонобойные снаряды Г-545. Легкое стрелковое вооружение должно было включать зенитный 12,7-мм пулемет, установленный на туреле на люке командира, но на серийных машинах он не устанавливался.

Средства наблюдения за окружающей обстановкой на КВ-14 были достаточно разнообразны. На крыше боевого отделения устанавливалось три призменных смотровых прибора с защитными броневыми крышками, ещё два таких прибора ставилась на левом круглом люке и верхней створке прямоугольного двустворчатого люка. Рабочее место командира машины оснащалось перископом ПТК-4. Механик-водитель в бою вёл наблюдение через смотровой прибор с триплексом, установленным в люке-пробке слева от орудия, который защищался броневой заслонкой. Для ведения огня СУ-152 оснащалась двумя орудийными прицелами –телескопическим СТ-10 для стрельбы прямой наводкой на дистанции до 900 метров и панорамой Герца для стрельбы с закрытых позиций.

Средства связи включали в себя радиостанцию 9Р (впоследствии была заменена более новыми 10Р и 10РК-26), а также переговорное устройство ТПУ-4-Бис на 4 абонента.

Согласно представлению ГАУ РККА Государственный Комитет обороны постановлением № 2692 от 4 января 1943 года обязал завод № 100 НКТП и завод №172 НКВ в течение 25 дней разработать и изготовить на базе тяжелого танка КВ-1 С опытный образец установки, вооруженной 152-мм пушкой-гаубицей обр.1937 г. Впрочем, проработка рабочих чертежей началась 3 января 1943 года, ещё до официального утверждения проекта Ж.Я.Котина. Одновременно весь ведущий состав конструкторов был переведен на казарменное положение. В течение 10 дней они находились в КБ и не уходили домой. Чертежи прямо с чертежных досок отправлялись в цеха.

Поскольку Котин параллельно был назначен ответственным за налаживание производства СУ-122 в Свердловске на ЧКЗ он появлялся с целью проверки только несколько раз в неделю, доверив основную работу челябинскому КБ (по распоряжению Устинова права на внесение соответствующих изменений в конструкции КВ-14, без согласования с КБ, дали инженеру К.Н.Ильину). Это позволило в кратчайшие сроки внести все необходимые изменения и уже 24 января 1943 года первый прототип КВ-14, получивший к тому моменту обозначение “Объект 236”, был полностью собран.

Испытания КВ-14 начали на полигоне под Челябинском уже на следующий день. По массо-габаритным характеристикам и бронированию самоходка вполне устроила заказчика. Артиллеристам также понравилось, что КВ-14 полностью сохранил возможности режимов стрельбы, которые были идентичны обычной гаубице МЛ-20, но в остальном САУ оказалась не столь удачной.

По-прежнему много нареканий вызывала ненадежная работа перегруженной трансмиссии. Боевое отделение, имевшее сильно “ужатые” габариты, было явно тесным для экипажа из 5 человек. Боекомплект из 20 снарядов справедливо посчитали недостаточным, но больше всего неудобств доставляло обслуживание орудия МЛ-20С и его раздельное заряжание. Впрочем, баллистические характеристики орудия оказались впечатляющими. Если верить официальным данным, то при огневых испытаниях прямой наводкой стрельба велась 50-кг болванками (которые должны были имитировать выстрел осколочно-фугасным снарядом) по фанерному щиту размерами 2х2 метра с дистанции 500, 800, 1000 и 1200 метров. Все снаряды точно легли в цель.

Прицеливание в данном случае осуществлялось при помощи обычного оптического прицела. При дальнейших испытаниях проводилась стрельба по трофейному танку Pz.IV – после очередного выстрела снаряд угодил в башню и снёс её с погона. Испытательный цикл был завершен 7 февраля, после чего самоходной орудие было принято на вооружение РККА под обозначением СУ-152.

Выпуск СУ-152 продолжался до ноября 1943 года включительно, пока на конвейере КВ-1с не был заменен более совершенным тяжелым танком ИС-1. а затем ИС-2, имевшим идентичную ходовую часть. Всего построили 671 самоходное орудие из которых 666 поступили в войска. Название "Зверобой" за СУ-152 закрепилось ещё до начала её боевого применения - своё дело сделала пропаганда новой самоходки и эффективности её 152-мм орудия.

С 1943 года на советскую бронетехнику стали наносить красные звезды с белой окантовкой. В отличии от полностью красной звезды, новый опознавательный знак стал более заметен.

К концу марта на ЧКЗ успели собрать первую партию из 35 машин, которые сразу отправили в состав тяжелых самоходно-артиллерийских полков (тсап), которые по штату должны были располагать 12 СУ-152 и одним командирским танком КВ-1с. Бросать в бой неподготовленные экипажи тяжелых САУ командование не решилось, поэтому СУ-152 попали на фронт только к началу Курской битвы.

В официальных источниках утверждается, что по состоянию на 5 июля 1943 года в составе 2-й армии Центрального фронта имелось всего два полка с тяжелыми самоходными орудиями (1540-й и 1541-й тсап полной комплектации), которые приняли активное участие в боях с немцами, однако это далеко не так.

Вопреки распространенному мнению использование СУ-152 во время Курской битвы было весьма ограниченным, поскольку непосредственно к линии фронта был выдвинут только 1529-й тсап, оперативно подчиненный 7-й гвардейской армии, но фактически входивший в состав РКГ Воронежского фронта. По состоянию на 1 июля 1943 года в нём числилось 12 СУ-152 и 1 командирский танк КВ-1с – этот состав не менялся в течении двух последующих недель, за исключением периода с 7 по 9 июля, когда одна самоходка находилась в текущем ремонте. Командование старалось не вводить тяжелые САУ в бой без крайней необходимости, лишив танковые и пехотные части мобильной артиллерийской поддержки. Столь крайняя бережливость в скором времени принесла свои горькие плоды – в течении 7 июля 1529-й тсап привлекался к артподдержке оборонявшихся войск на линии с\х Поляна – н\п Батрацкая Дача – к\х Соловьев.

Затем, в ходе запланированного на утро 9 июля наступления, которое предполагалось провести силами 25-го гв.ск, ударную группировку составили всего 36 танков (ещё 18 находилось в подвижном резерве) и всего 4 САУ, среди которых была только одна СУ-122. Остальные самоходки были уничтожены во время предыдущих боёв, либо находились в ремонте. Об использовании СУ-152 в этой операции упоминаний найти не удалось. Не было СУ-152 и во время знаменитого сражения под Прохоровкой, поскольку приказ о выделении полка тяжелых САУ для усиления ударной группировки 5-й танковой армии был получен только 12 июня, когда после серии локальных боёв обе стороны понесли тяжелые потери и временно перешли к обороне. СУ-152 появились на этом участке фронта значительно позже, когда немцы начали планомерный отход.

В то же время, экипаж под командованием майора Санковского смог добиться впечатляющих результатов, подбив в июльских боях 10 танков противника, таким образом показав наилучший результат среди "самоходчиков". Тем не менее, даже за столь короткий период боевой эксплуатации у самоходки в полной мере провился целый ряд недостатков, являвшихся следствием их упрощенной конструкции. СУ-152 из-за своей большой массы обладали невысокой мобильностью и требовали более внимательного технического обслуживания, чем СУ-76 и СУ-122. Более того, стремясь сделать СУ-152 максимально технологичной и простой в производстве Котин не учитывал такой фактор, как удобство работы экипажа.

Помимо того, что боевая рубка оказалась чрезмерно тесной, в ней отсутствовала нормальная вентиляция. Из-за этого уже через несколько минут боя танкисты начинали утомляться, что сказывалось на эффективности их действий. Немало нареканий доставило отсутствие пулеметного вооружения, исключавшее борьбу с пехотой противника. Предусмотренный проекте турельный пулемет ДШК на предприятии не устанавливался, поэтому самоходки дополняли пулеметным вооружением уже на фронте. Впоследствии большинство этих проблем решили на новой САУ ИСУ-152, но летом-осенью 1943 года выбора у артиллеристов не было.

Двумя месяцами позже самоходные орудия СУ-152 отличились при освобождении правобережной Украины, хотя машин этого типа по-прежнему было крайне мало. Введённый ранее в состав 19-го танкового корпуса 1540-й тсап задействовали при отражении немецкого контрнаступления в полосе боевых действий 70-й армии. Например, во ходе одной из контратак к советским позиция начала приближаться группа из 15 Pz.IV и 6 Pz.VI “Tiger”. Срочно выдвинутые к переднему краю фронта СУ-152 открыли огонь с дистанции 2000 метров, подбив три немецких танка без собственных потерь.

Среди подбитых танков оказался один “Тигр”, что лишний раз убедило советское командование в эффективности вооружения СУ-152. Во время Киевской наступательной операции 52-я тбр 16-го тк получила для усиления 1835-й тсап. К утру 7 ноября 1943 года отдельные части бригады, включая СУ-152, захватили г.Фастов и перешли к оборонительным действиям. Хотя в строю осталось всего три САУ и один КВ-1с полк в течении двух суток держал оборону на господствующей высоте, отбив несколько атак, в которых участвовали не только танки и пехота, но и 20-мм зенитные пушки. Потеряв единственный КВ "самоходчики" уничтожили по два немецких танка и САУ, четыре орудия и до роты солдат.

К концу сражения онем СУ-152 было подбито и сожжено 16 вражеских танков, после чего немцы были вынуждены прекратить бесплодные атаки и отойти назад. В конце 1943 года в составе 28-й армии 4-го Украинского фронта действовал 40-й тсап, укомплектованный всего девятью СУ-152. В период с 20 по 25 ноября полк, совместно с 34-м гв.тпп (20 танков КВ-85) вёл тяжелые бои в районе н\п Екатериновка. В первый же день “самоходчики” потеряли шесть машин, которые были подбиты артогнем противника и подорвались на минах, но совместными усилиями с танками и пехотой им удалось занять первые линии немецких окопов.

На следующие сутки противник предпринял контратаку, задействовав десять танков Pz.IV Ausf.H, но потеряв пять машин и не достигнув намеченной цели вынужден был снова перейти к обороне. Утром 23 ноября советские войска снова перешли в наступление и прорвали немецкую оборону на глубину до 5 км. Успех проведенной операции был омрачен потерей трех КВ-85, один из которых сгорел. В дальнейшем, вплоть до 28 ноября, на этом участке фронт бои вёл только 40-й тсап, который вывели в тыл после потери всех САУ, большая часть которых не подлежала восстановлению.

Не менее ожесточенные сражения разгорелись во время освобождения Крыма. Приданный 19-му танковому корпусу в качестве усиления 1452-й тсап имел на вооружении 11 КВ-85, 5 КВ-1с, 6 СУ-152 и 3 СУ-76. Наличие в “самоходном” подразделении столь большого количества танков было обусловлено их мощным вооружением – 85-мм пушка Д-5Т, установленная на КВ-85, вполне успешно поражала все виды целей, включая тяжелые танки и полевые укрепления. 8 апреля 1944 года в подчинение 3-й гвардейской стрелковой дивизии был передан танковый полк, включавший 11 КВ-85, 5 КВ-1с и СУ-152, – с этими силами советская пехота пошла в наступление в районе Турецкого вала с целью захвата н\п Армянск.

Практически сразу танки наскочили на не указанное на карте минное поле, проделать проход в котором удалось через 3 часа. Немецкая оборона была пробита, но за время боя полк потерял 13 танков и 2 САУ (подбиты артиллерией), уничтожив при этом 11 ДОТов, 5 ПТО и до 200 солдат противника. Затем, до 10 апреля, 1542-й тсап стоял на ремонте, а на следующий день сводная танко-самоходная группа в составе 3 КВ-85, 2 СУ-152 и 2 СУ-76 при поддержке пехоты из 3-й гсд перешла в наступление в районе Ишуни. Не имея точных разведданных об оборонительных сооружениях противника танкисты оказались перед 8-метровым противотанковым рвом и замаскированными ямами-ловушками, в которые угодили несколько машин. Застрявшие танки и САУ сразу накрывались артиллерийским огнем, что привело к неоправданным потерям.

Воевавшие рядом самоходки из состава 1824-го тсап в марте-апреле 1944 года участвовали в освобожении Бахчисарая и Симферополя, а впоследствии единственные уцелевшие СУ-152 и КВ-85 приняли участие в боях за Севастополь и 9 мая первыми ворвались в город.

На протяжении 1943-1944 года самоходные орудия активно участвовали в боях в Прибалтике и на Карельском перешейке, где вместе с более новыми ИСУ-152 активно воевал 1539-й тсап. Часть САУ в этот период была передана в состав тяжелых танковых полков прорыва, где они временно заменили вышедшие из строя старые танки КВ-1, КВ-85 и "Churchill". Самоходки СУ-152 были официально сняты с вооружения только после завершения войны. Общая оценка САУ была положительной, однако ряд существенных недостатков помешал полноценно использовать боевой потенциал самоходки.

Стремясь сделать СУ-152 максимально технологичным и простым в производстве Котин не учитывал такой фактор, как удобство работы экипажа. Помимо того, что боевая рубка оказалась чрезмерно тесной, в ней отсутствовала нормальная вентиляция. Из-за этого уже через несколько минут боя танкисты начинали утомляться, что сказывалось на эффективности их действий. Немало нареканий доставило отсутствие пулеметного вооружения, исключавшее борьбу с пехотой противника. Предусмотренный проекте турельный пулемет ДШК на предприятии не устанавливался, поэтому самоходки дополняли пулеметным вооружением уже на фронте. Несмотря на незначительные недостатки конструкции, СУ-152 оказались мощным противотанковым средством, сыгравшим важную роль в боях 1943-1944 гг.
Боевое применение СУ-152, август-сентябрь 1943 года.

Боевым дебютом СУ-152 стало сражение на Курской дуге, где находились два ТСАП общей численностью 24 машины этого типа. Ввиду малого количества, заметной роли в масштабе всей битвы они не сыграли, однако важность их наличия не подвергается сомнению. Использовались они в большей степени как истребители танков, поскольку только они одни из наличествующих образцов советской бронетехники могли эффективно бороться с новыми и модернизированными немецкими танками и САУ на практически любой дистанции боя.

Стоит заметить, что большинство немецкой бронетехники на Курской дуге составляли модернизированные PzKpfW III и PzKpfW IV (из широко известных новых немецких образцов «Тигров» насчитывалось около 150 машин, включая командирские; «Пантер» — 200; «Фердинандов» — около 90). Тем не менее, средние немецкие танки были грозными противниками, поскольку доведённая до 70—80-мм лобовая броня на дистанции свыше 300 метров была практически непробиваема для калиберных бронебойных снарядов советских 45-мм и 76-мм танковых пушек.

Более эффективные подкалиберные имелись в очень малых количествах и на дистанциях свыше 500-м они тоже были неэффективными — из-за своей невыгодной с точки зрения аэродинамики «катушечной» формы быстро теряли скорость. Любые 152-мм снаряды СУ-152 вследствие своей большой массы и кинетической энергии обладали высоким деструктивным потенциалом и последствия их прямого попадания в бронеобъект были весьма серьёзными. Так как в 1943 году наблюдалась нехватка бронебойных снарядов БР-540, в ход против вражеской техники шли и морские полубронебойные обр. 1915/28 гг., и бетонобойные, а зачастую и осколочно-фугасные снаряды.

Последние также обладали неплохим действием по бронецелям — хотя они и не пробивали толстую броню, их разрыв повреждал орудие, прицелы, ходовую часть вражеских машин. Причём для выведения из строя вражеского танка или САУ достаточно было и близкого попадания осколочно-фугасного снаряда в окрестность цели. Экипаж майора Санковского, командира одной из батарей СУ-152, за один день вывел из строя 10 вражеских танков и был удостоен звания Героя Советского Союза (в некоторых источниках говорится, что этот успех относился ко всей его батарее).

Число уничтоженных и повреждённых огнём СУ-152 вражеских машин сильно варьирует у разных авторов, например, упоминаются 12 «Тигров» и 7 «Фердинандов»[31], или 4 «Фердинанда» 653-го тяжёлого истребительно-противотанкового дивизиона под посёлком Тёплое[32], не считая иных моделей немецкой бронетехники. Однако следует иметь в виду, что в Красной армии «Фердинандом» очень часто называли любую немецкую САУ, а за «Тигр» принимали экранированные варианты PzKpfW IV, сильно изменившие свой внешний облик.

Однако эффективность СУ-152 по вражеским бронецелям была высокой, и появившееся ещё до Курской битвы прозвище самоходки «Зверобой» укоренилось в Красной армии, что имело важное значение для поднятия морали войск, понёсших тяжёлые потери в бою и в какой-то мере ставшие жертвой «тигро» и «фердинандобоязни».

Перед началом Курской битвы Воронежский фронт имел в своём составе один тяжёлый самоходный артиллерийский полк с СУ-152, 1529 ТСАП. Данный полк входил в состав 7-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта М. С. Шумилова. В тактическом отношении, полк был подчинён 201 отдельной танковой бригаде, укомплектованной английскими танками «Валентайн» и «Матильда».

СУ-152 полка активно использовались в боях с немецкими войсками, входящими в группу «Кемпф». Главным образом, самоходки использовались для стрельбы с закрытых огневых позиций, но имелись и случаи ведения огня по танкам противника прямой наводкой. Характерный пример боевой работы полка приведён в оперативной сводке полка за 8 июля 1943 года:
…В течение суток полк вел огонь: 8.07.1943 г. в 16.00 по батарее штурмовых орудий на южной окраине свх. «Поляна». Подбито и сожжено 7 самоходных орудий и разбито 2 ДЗОТа, расход 12 ОФ гранат. В 17.00 по танкам противника (до 10 шт.), вышедшим на грейдерную дорогу 2 км юго-западнее свх. «Батрацкая Дача». Прямой наводкой СУ-152 3-й батареи 2 танка были зажжены и 2 подбиты, один из них Т-6.

Расход 15 ОФ гранат. В 18.00 3-ю батарею посетил командующий 7-й гв. А генерал-лейтенант Шумилов и вынес благодарность расчетам за отличную стрельбу по танкам. В 19.00 была обстреляна колонна автомашин и повозок с пехотой на дороге южнее свх. «Поляна», разбито 2 автомашины, 6 повозок с пехотой. До роты пехоты рассеяно и частично уничтожено. Расход 6 ОФ гранат.

Позднее полк был выведен из подчинения 201 отб и переподчинён 5 гвардейской танковой армии. Планировалось его участие в известном контрударе под Прохоровкой, однако на исходные позиции полк прибыл лишь к вечеру 12 июля и без снарядов, в связи с чем участия в боях в этот день не принимал.

По ходу наступательной фазы Курской битвы СУ-152 также хорошо проявили себя в качестве мобильной тяжёлой артиллерии усиления танковых и стрелковых частей РККА. Часто они сражались в первых линиях наступающих сил, но есть и свидетельства о том, что их нередко использовали как изначально планировалось — в качестве средства огневой поддержки во второй линии, потому и выживаемость экипажей была выше.

География использования СУ-152 во второй половине 1943 и первой половине 1944 годов была очень широкой — от Ленинграда до Крыма, например, 9 мая 1944 года в освобождённый Севастополь вошла единственная уцелевшая СУ-152 (вместе с КВ-85) 1452-го ТСАП. Но сравнительно небольшое число выпущенных машин вместе с боевыми и небоевыми потерями привели к тому, что со второго полугодия 1944 года их осталось уже немного, в ТСАП (ставшими гвардейскими ОТСАП) они были заменены при их реорганизации на ИСУ-152 и ИСУ-122, оставшиеся самоходки воевали в составе различных частей и соединений, включая формирования Войска Польского в СССР.

Немцы осматривают трофейную самоходку СУ-152. Фрицы в шоке - новейшие танки "Тигр" - в нокауте. Август-сентябрь 1943.

Летом 1943 года вермахту удалось захватить как минимум одну СУ-152 и детально исследовать машину. Фотографии трофейной самоходки с кратким описанием были опубликованы в иллюстрированном журнале «Die Wehrmacht», она же удостоилась упоминания в иллюстрированном юмористическом руководстве по боевому применению «Пантеры» «Pantherfibel», изданном в 1944 году с санкции Гейнца Гудериана.

Уцелевшие СУ-152 находились и на вооружении Советской армии в послевоенное время как минимум до 1958 года, поскольку их гаубицы-пушки МЛ-20С могли стрелять 152-мм атомным снарядом

ИСУ-152 установленная в Парке Победы. Москва.

ИСУ-152 самоходная артиллерийская установка

ИСУ-152 в игре появляется в Берлинской миссии Panzer Front.

Как только в конце 1943 года появился на вооружении тяжелый танк ИС-1, на его базе решили создать полнстью бронированную самоходную установку. Поначалу это встретило некоторые трудности, ведь ИС-1 имел корпус меньшей ширины, чем КВ-1С, на базе которого в 1943 году была создана тяжелая самоходная установка СУ-152 со 152-мм гаубицей-пушкой. Однако усилия конструкторов Челябинского Кировского завода и артиллеристов под руководством Ф.Ф. Петрова увенчались успехом. Уже до конца 1943 года было выпущено 35 самоходок, на шасси ИС-1 вооруженных 152-мм гаубицей-пушкой.

ИСУ-152 отличались мощными броневой защитой и артиллерийской системой, хорошими ходовыми качествами. Наличие панорамного и телескопического прицелов позволяло вести огонь как прямой наводкой, так и с закрытых огневых позиций. Простота устройсва и эксплуатации способствовали быстрому освоению ее экипажами, что в военное время имело исключительно важное значение, Эта машина, вооруженная 152-мм гаубицей-пушкой, серийно выпускалась с конца 1943 года. Ее масса равнялась 46 т, толщина брони - 90 мм, экипаж состоял из 5 человек. Дизель мощностью 520 л.с. разгонял машину до 40 км/ч.

В дальнейшем на базе шасси самоходки ИСУ-152 были разработаны еще несколько тяжелых САУ, на которых устанавливали пушки калибров 130 и 122 мм. Масса ИСУ-130 равнялась 46 т, толщина брони - 90 мм, экипаж состоял из 4 человек. Дизель мощностью 520 л.с. обеспечивал скорость до 40 км/ч. Установленная на самоходке 130-мм пушка представляла собой модификацию морского орудия, приспособленную для монтажа в боевой рубке машины. Для уменьшения загазованности боевого отделения она снабжалась системой продувки ствола сжатым воздухом из пяти баллонов. ИСУ-130 прошла фронтовые испытания, но на вооружение принята не была.

Тяжелая самоходная артиллерийская установка ИСУ-122 была вооружена 122-мм полевой пушкой образца 1937 года, приспособленной для установки в СУ. А когда конструкторский коллектив, возглавляемый Ф.Ф. Петровым, создал 122-мм танковую пушку образца 1944 года, ее также установили и на ИСУ-122. Машина с новым орудием называлась ИСУ-122С. Отличие заключалось в следующем: пушка образца 1937 года имела поршневой затвор, а образца 1944 года - клиновый полуавтоматический. Кроме того, она оснащалась дульным тормозом. Все это позволило увеличить скорострельность с 2,2 до 3 выстрелов в минуту. Бронебойный снаряд обоих систем весил 25 кг и имел начальную скорость 800 м/с. Боекомплект состоял из выстрелов раздельного заряжения.

Несколько отличались углы вертикального наведения орудий: на ИСУ-122 они составляли от -4° до +15°, а на ИСУ-122С от -2° до +20°. Углы горизонтальной наводки были одинаковыми - по 11° в каждую сторону. Боевая масса ИСУ-122 составляла 46 т.

Самоходная установка ИСУ-152 на базе танка ИС-2 ничем, кроме артсистемы не отличалась от ИСУ-122. На ней была установлена 152-мм гаубица-пушка образца 1937 года с поршневым затвором, скорострельность которой составляла 2,3 выстрела в минуту.

Экипаж ИСУ-122, как и ИСУ-152 состоял из командира, наводчика, заряжающего, замкового и механика-водителя. Боевая рубка шестигранной формы полностью защищена броней. Орудие, крепившееся на стенке (на ИСУ-122 - в маске), смещено к правому борту. В боевом отделении, кроме вооружения и боеприпасов, находились топливные и масляные баки. Водитель сидел спереди-слева от пушки и имел свои приборы наблюдения. Командирская башенка отсутствовала. Командир вел наблюдение через перископ в крыше рубки.

В 50-х годах самоходные установки ИСУ, сохранившиеся на вооружении Советской Армии прошли, как и танки ИС-2, модернизацию. Всего же советской промышленностью было выпущено более 2400 ИСУ-122 и более 2800 ИСУ-152.

ИСУ-152 в музее Великой Отечественной Войны. Киев.

История создания ИСУ-152

Развитие тяжелого танка КВ-1, повлекшее за собой значительную переработку его конструкции, в 1943 году привело к созданию танков серии ИС, отличавшихся значительно более мощным вооружением и лучшим бронированием. Соответственно, выпуск самоходных установок СУ-152, для которых использовалась ходовая часть от КВ-1с, прекращался, а им на смену должна была придти новая машина. Вопрос модернизации САУ был инициирован руководством завода №100, которое 25 мая 1943 года издало распоряжение о начале работ над улучшенным образцом СУ-152. В тот же день конструкторская группа по самоходной артиллерии под руководством Г.Н.Москвина, к которой был прикомандирован Н.В.Курин, совместно в БТУ ГБТУ РККА определила основные направления модернизации и новые тактико-технические характеристики. В служебной переписке новая САУ обозначалась как СУ-152-М. Были выработаны следующие требования:

“Разработка тяжелого самохода СУ-152-М ведется на замену самохода КБ-14.
1) для самохода использовать шасси и МТО танка “Объект 237”;
2) основное вооружение сохранить в виде 152-мм самоходной пушки МЛ-20С обр. 1942 г., имеющей внутреннюю балли¬стику гаубицы-пушки указанного калибра обр. 37 г.;
3) необходимо дополнить пушечное вооружение тяжелого самохода оборонительным пулеметом кругового обстрела калибра 7,62-мм или зенитным пулеметом кал. 12,7-мм;
4) увеличить толщину брони лобового листа корпуса до 90-100 мм;
5) обзорность увеличить применением нескольких смотровых приборов типа МК-1У на поворотном основании;
6) улучшить вентиляцию боевого отделения введением дополнительного вентилятора, или предусмотреть продувку ствола орудия после выстрела...”

Предусматривалось, что разработка проекта будет завершена к 1 июля 1943 года, но события, связанные с новой САУ, развивались несколько быстрее. К сожалению, история не сохранила для нас подробностей процесса разработки СУ-152-М – известно лишь, проект эскизный проект был подан раньше срока и практически сразу он был одобрен. Изготовление рабочих чертежей, по всей видимости, заняло всего несколько недель, потому как сборка первого прототипа была начата в июле 1943 года, а 31 августа (по другим данным – 31 июля) состоялся официальный показ СУ-152-М, которую теперь именовали как ИС-152.

Главнокомандующий И.В. Сталин лично осматривает модернизированный «Зверобой» СУ-152-М. Фото сделано во время осмотра в Кремле новой военной техники поступающей на вооружение Красной Армии в августе 1943. После снятия танка КВ с производства, САУ выпускалось на шасси танка ИС, и к названию машины прибавили литеру "И" - самоход стал называться ИСУ-152.

По воспоминаниям очевидцев демонстрация возможностей САУ состоялась перед высшим руководством страны, где присутствовали И.В.Сталин, В.М.Молотов, К.Е.Ворошилов, Л.П.Берия и другие. 8 августа 1943 г. опытные машины своим ходом были отправлены в Кремль для показа членам правительства. Верховный Главнокомандующий подошёл к самоходной установке. Ему, видимо, было известно, что самоходные орудия, названные в Курской битве «зверобоями», хорошо показали себя в боях.

Осмотрев САУ снаружи, Сталин неожиданно вскарабкался на корпус самоходки, на которой не было никаких вспомогательных трапов, и, заглянув в открытый командирский люк, поинтересовался у находившегося в боевом отделении сотрудника госбезопасности посаженного на место танкиста, как у новой машины обстоит дело с вентиляцией, т.к. в прошедших боях были случаи отравления экипажей пороховыми газами. Сотрудник безопасности молчал, как партизан на допросе, но положение спас находчивый водитель-испытатель К.Е. Егоров, который спокойно ответил ему: «Действительно, выхлопные газы попадают внутрь машины, но для этих самоходок отработана улучшенная вентиляция, она в три раза больше пропускает через себя воздуха и опасность задымления или загазовывания башни пороховыми газами полностью устранена».

Задав ещё несколько вопросов о самоходке, вождь самостоятельно спустился на землю и поздравил наркома танковой промышленности с новым достижением. 4 сентября 1943 г. постановлением ГОКО № 4043сс тяжёлые танки КВ-85, ИС-85 и САУ ИСУ-152 были приняты на вооружение Красной Армии и к серийному производству.».

Машина произвела хорошее впечатление, но не обошлось без казуса. Дело в том, что перед показом из “самоходчиков” оставили только механика-водителя, места остальных членов экипажа заняли сотрудники НКВД. Понятно, что они имели весьма смутное представление о проблемах, связанных с эксплуатацией самоходных орудий более раннего варианта. Доставленная в Кремль ИС-152-М вызвала искренний интерес у вождя, который захотел взобраться именно на эту самоходку.

Сталин первым делом заглянул в боевое отделение и поинтересовался у “танкиста”, что в новой САУ сделано для улучшения вентиляции. Сотрудник госбезопасности от неожиданности растерялся, но тут положение спас механик-водитель, который рассказал, что в конструкцию ИС-152 введен дополнительный вентилятор. После завершения осмотра Сталин поздравил наркома В.А.Малышева с созданием улучшенной САУ, столь необходимой фронту, и уже 4 сентября вышло постановление ГКО №4043сс о принятии на вооружение трех новых образцов техники, в число которых попала ИС-152.

Заводские испытания САУ прошли в сентябре 1943 года и выявили большое количество различных недостатков. Кроме того, стоимость ИС-152 оказалась выше запланированной, поэтому выпуск СУ-152 (КВ-14) сохранялся, а новое самоходное орудие отправили на доработку.

К этому времени был готов второй опытный образец, который создавался под “Объект 241”. Это был модернизированный вариант ИС-152, ставший эталоном для серии. Заводские испытания этой машины начались в октябре 1943 года, после чего начался цикл государственных испытаний, проведенных на Гороховецком полигоне. Поскольку основные недостатки удалось устранить и по цене ИС-152 мало отличался от СУ-152, 6 ноября 1943 года было принято решение о начале серийного производства этой САУ на Челябинском заводе под обозначением ИСУ-152. одновременно прекращался выпуск СУ-152. Конструктивно серийная самоходная установка ИСУ-152 представляла собой совокупность наработок по тяжелому танку ИС-1 и САУ СУ-152.

ИСУ-152 в Парке Победы. Саратов.

Бронирование ИСУ-152

Корпус самоходки изготовлялся из катаных листов броневой стали. Из-за меньшей ширины ходовой части наклон бортовых бронелистов пришлось уменьшить с 25° до 15°, а наклон кормового бронелиста ликвидировали совсем. В целях компенсации толщину бортовой брони довели до 75 мм, лобовой брони – до 90 мм (угол установки лобовых бронелистов составил 30°). Крыша рубки изготовлялась из двух листов толщиной 30 мм. Передняя часть приваривалась к передним, скуловым и бортовым бронелистам.

Помимо двух люков в ней были выполнены отверстие для установки вентилятора прикрываемого бронеколпаком, лючок для доступа к заливной горловине переднего топливного бака (слева) и отверстие антенного вывода (справа). Задний верхний лист был выполнен съёмными и прикреплялся болтами. Днище корпуса собиралось из трех бронелистов и имело лючки и отверстия, закрываемых пробками и бронекрышками.
Ходовая часть ИСУ-152

Ходовая часть ИСУ-152 была аналогична ИС-1. Применительно на один борт она состояла из шести сдвоенных катков диаметром 385 мм, установленными на оси кронштейна на двух шарикоподшипниках, между внутренними обоймами которых находилась распорная втулка. Направляющее колесо диаметром 550 мм было взаимозаменяемо с ИС-1 и представляли собой стальную отливку с ребрами жесткости. Ведущее колесо заднего расположения имело два съемных зубчатых венца по 14 зубьев. Каждая гусеница состояла из 86 траков, но в целях экономии массы лента собиралась из 43 траков с гребнем и 43 разъемных (составных) траков без гребня. Ширина трака составляла 650 мм, шаг – 162 мм. Подвеска танка - независимая, торсионная, состояла из двенадцати балансиров и двенадцати торсионов.

В моторном отделении, находившемся на корме, был установлен дизельный V-образный двигатель В-2ИС (В-2-10) мощностью 520 л.с. при 2000 об\мин., справа от которого находился топливный бак, слева – масляной бак. Над баками размещались масляные радиаторы. В передней части моторного отделения, у моторной перегородки по бортам, были установлены воздухоочистители ВТ-5 типа "Мультициклон". На самоходке использовалась жидкостная система охлаждения с принудительной циркуляцией и циркуляционная система смазки под давлением. В масляной бак был встроен небольшой циркуляционный бачок, обеспечивавший быстрый прогрев масла и возможность использования метода разжижжения масла бензином при низких температурах.

Основной запас топлива размещался в кормовом баке ёмкостью 520 литров. Еще четыре бака общей ёмкостью 300 литров размещались снаружи и являлись запасными, так как они не были подключены к системе питания. Подача топлива принудительно осуществлялась при помощи 12-плунжерного насоса НК-1 высокого давления. Трансмиссионное отделение и центробежный вентилятор системы охлаждения были отгорожено бронированной переборкой, в которой установлены водяные радиаторы подковообразной формы.

В состав трансмиссии входили: главный многодисковый фрикцион сухого трения (сталь по феродо); четырехходовая, четырехступенчатая коробка передач с демультипликатором; два двухступенчатых планетарных механизма поворота и два двухрядных бортовых редуктора. Крыша МТО состояла из съёмного листа над двигателем, сеток над окнами воздухопритока к двигателю и броневых решеток над жалюзи. В съёмном листе имелся люк для доступа к агрегатам двигателя, закрывавшийся броневой крышкой.

В задней части находилось два лючка для доступа к горловинам топливного и масляного баков. Средний кормовой лист крепился на болтах и при ремонте мог откидываться на петлях. Для доступа к агрегатам трансмиссии имелось два круглых люка защищенных бронированными крышками. Толщина крыши МТО составила 30 мм, кормовых наклонных бронелистов – по 60 мм

Колонна немецких военнопленных проходит мимо советских самоходных артиллерийских установок ИСУ-122

Вооружение ИСУ-152

Вооружение ИСУ-152 осталось аналогичным СУ-152 и состояло только из пушки-гаубицы МЛ-20С обр.1936\43 гг. Тем не менее, орудие имело углы наводки несколько отличные от более ранней модели. По вертикали угол колебался в пределах от -3° до +20°, сектор горизонтальной наводки составлял 10°. Высота линии огня составляла 1800 метров, дальность прямого выстрела – 800-900 м по цели высотой 2,5-3 м, дальность выстрела прямой наводкой – 3,8 км, наибольшая дальность стрельбы – 13 км. Выстрел производился посредством электрического или ручного механического спуска. Пушка на машинах первый серий защищалось маской с толщиной брони 60 мм, заимствованной от СУ-152, но впоследствии бронирование довели до 100 мм. Арсенал снарядов МЛ-20С состоял из следующих типов:

- бронебойно-трассирующими остроголовый снаряд БР-240 массой 48,78 кг и начальной скоростью 600 м\с (либо тупоголовыми БР-240Б с аналогичными показателями);
- осколочно-фугасный снаряд ОФ-540 (или ОФ-530) массой 43,56 кг и начальной скоростью 655 м\с на полном заряде;
- осколочные гаубичные гранаты из сталистого чугуна О-530А;
- бетонобойные пушечные снаряды Г-545.

Несмотря на небольшую начальную скорость бронебойный снаряд, благодаря своей массе, обладал огромным разрушающим воздействием и с дистанции 1000 метров пробивал вертикальной установленный лист брони толщиной 123 мм. Бронебойно-трассирующие снаряды и осколочно-фугасные гранаты размещались внизу с левой части корпуса в специальных рамках. Гильзы и боевые заряды находились в нише рубки в специальных рамках и хомутовых укладках. Полный боекомплект составлял 20 (по другим данным - 21) выстрел.

Легкое стрелковое вооружение должно было включать зенитный 12,7-мм пулемет ДШК обр.1938 г. С прицелом К-8Т, установленный на туреле на погоне люка командира. Боекомплект к пулемету составлял 250 патронов. В боевом отделении, в укладке, находилось два пистолета-пулемета ППШ (позже - ППС) с боекомплектом 1491 патрон и 20 ручных гранат Ф-1.
Средства наблюдения ИСУ-152

Средства наблюдения за окружающей обстановкой, как и на СУ-152, были достаточно разнообразны. На крыше боевого отделения устанавливалось три призменных смотровых прибора с защитными броневыми крышками, ещё два таких прибора ставилась на левом круглом люке и верхней створке прямоугольного двустворчатого люка. Рабочее место командира машины оснащалось перископом ПТК-4. Механик-водитель в бою вёл наблюдение через смотровой прибор с триплексом, установленным в люке-пробке слева от орудия, который защищался броневой заслонкой.
Прицельные приспособления ИСУ-152

Орудие имело механический (ручной) и электрический спуски, причем первый тип был стандартным для САУ первых серий. Гашетка электроспуска находилась на ручке маховика подъёмного механизма, который вместе с поворотным механизмом секторного типа крепился к левой “щеке” рамки. Для ведения огня СУ-152 оснащалась двумя орудийными прицелами – телескопическим СТ-10 для стрельбы прямой наводкой на дистанции до 900 метров и панорамой Герца для стрельбы с закрытых позиций. При стрельбе в ночных условиях шкалы прицела и панорамы, а также прицельная и орудийная сетка подсвечивались лампочками прибора “Луч-5”.
Электрооборудование ИСУ-152

Электропроводка в САУ ИСУ-152 была однопроводной, вторым проводом служил бронекорпус машины. Источниками электроэнергии (рабочие напряжения 12 и 24 В) были генератор П-4563А с реле-регулятором РРА-24Ф мощностью 1 кВт и две последовательно соединённые аккумуляторные батареи марки 6-СТЭ-128 общей ёмкостью 128 А•ч. Средства связи включали в себя радиостанцию 10Р или 10РК-26, а также внутреннее переговорное устройство ТПУ-4-Бис на 4 абонента.
Серийное производство ИСУ-152

Начав производство ИСУ-152 в ноябре 1943 года сборочные цеха ЧКЗ, благодаря схожести конструкций с СУ-152, взяли чрезвычайно высокий темп. Уже в декабре было начато формирование первого тяжелого самоходно-артиллерийского полка (тсап) оснащенного новыми САУ, а зимой 1944 года выяснилось, что оружейники не справляются с поставками пушек МЛ-20С, из-за чего стал образовываться излишек готовых корпусов и шасси. Чтобы решить данный вопрос на ИСУ-152 были установлены 122-мм орудия А-19, а затем Д-25С, что повлекло за собой не только изменение названия САУ, но ряд конструктивных доработок.
Штатная структура ТСАП вооруженных ИСУ-152

При формировании тяжёлым самоходно-артиллерийским полкам штата № 010/461 сразу же присваивалось звание гвардейских, причём они также имели статус отдельных (ОТСАП). Поэтому начиная с 1944 года в документах наблюдается разнообразие обозначений полков — одновременно используются аббревиатуры ТСАП, ГвТСАП, ОТСАП, ОГвТСАП в различных комбинациях строчных и прописных букв, а также точек при сокращениях.

Весной 1944 года ТСАП на СУ-152 были переведены на штат № 010/461, но поскольку ИСУ-152 (а с апреля 1944 года и ИСУ-122) поступали в войска постепенно, то перевооружение шло по мере их поставок в РККА. При этом некоторые ТСАП на СУ-152 сохраняли старый штат, а другие переводились на новый, оставаясь с прежней материальной частью.

Из-за нехватки СУ-152 бывали случаи, когда ТСАП комплектовались иными машинами, например КВ-85 и наоборот — ОГвТТП получали СУ-152 взамен потерянных в боях или убывших на ремонт танков. Так в РККА появились отдельные тяжёлые танкосамоходные полки и впоследствии эта практика имела место вплоть до конца войны.

Массовое перевооружение на ИСУ-152 и ИСУ-122 началось в 1944 году, а всего до конца войны удалось укомплектовать 56 тсап. Часть этих полков имели САУ обоих типов и даже более старые СУ-152. По штату полагалось иметь 21 самоходку в составе четырех батарей и одну командирскую ИСУ-152. Командир полка обычно имел звание полковника или подполковника, командиры батарей - звание капитана или старшего лейтенанта. Командиры самоходок и механики-водители, как правило, были лейтенантами или младшими лейтенантами. Остальные члены экипажа по штатному расписанию были сержантского или рядового состава. ОТСАП обычно имел в своём составе несколько небронированных машин обеспечения и поддержки - грузовиков, джипов или мотоциклов.

Боевое применение ИСУ-152

Хотя ИСУ-152 были задействованы на финальном этапе боевых действий в Европе, их боевая карьера оказалась очень насыщенной. Прежде всего, новые самоходки использовались для поддержки наступающих войск, выполняя роль мобильной крупнокалиберной артиллерии. Однако не были редкими ситуации, когда ИСУ-152 использовались в качестве противотанкового средства и стреляли прямой наводкой. В качестве примера можно привести эпизод боевых действий 1-й гвардейской танковой армии, которой командовал талантливый танкист М.Е.Катуков.

В апреле 1944 года, едва получив ИСУ-152, “катуковцы” были втянуты в тяжелые бои в Закарпатье, на границе Венгрии и Румынии. Потеряв большую часть своих “тридцатьчетверок” командование было вынуждено сформировать батальон из трофейных танков Pz.V “Panther” и Pz.IV с длинноствольными 75-мм пушками. Тем не менее, армия Катукова оказалась в очень тяжелом положении, которое усугубилось после прорыва у местечка Нижнюв (в излучине р.Днестр) около 40 “пантер”. В случае их выхода к г.Черновцы армия оказывалась в окружении. Чтобы не допустить этого, Катуков распорядился выдвинуть на наиболее танкоопасное направление полк ИСУ-152.

Самоходки заняли позиции на вершине холма и в течении нескольких часов сдерживали атаку немецких танков. По докладу Катукова из 40 “пантер” уцелело только 8, которые были вынуждены отойти. Даже учитывая несколько завышенные данные о немецких потерях ИСУ-152 полностью подтвердили свои высокие боевые качества. Полки самоходной артиллерии особенно отличились в боях за Полоцк и Витебск. Восемь полков получили почетные названия в честь освобожденных городов, три полка были награждены орденом Боевого Красного Знамени, а три - орденом Красной Звезды. ИСУ-122 и ИСУ-152 вскоре заслужили славу грозного противника немецких "Тигров". Эта репутация была подкреплена делом, например, из 12 "Тигров", потерянных 502-м PzAbt летом 1944 года в Белоруссии и Прибалтике, половина была на счету ИСУ-122 и ИСУ-152.

В ходе тяжелых боёв в Пруссии советские тяжелые самоходки также неоднократно подтверждали свою эффективность в борьбе с танками противника. Во время отражения немецкой контратаки на Земландском полуострове командир 378-го гв.тсап выстроил боевой порядок полка веером, обеспечил обстрел в секторе 180 градусов. Одна из батарей полка, занимая позицию по фронту длиной 250 метров, 7 апреля 1945 года успешно отразило атаку 30 немецких танков, подбив 6 из них без собственных потерь. Лишь две самоходки получили незначительные повреждения ходовой части.

ИСУ-152 ведет бой в Берлине

Аналогичным образом сложился бой 20 апреля 1945 года под г.Лихтенберг, во время штурма Берлина. Днём ранее самоходки 360-го гвардейского тсап и пехота 388-й стрелковой дивизии закрепились на занятых позициях и встретили контратаку немцев, в которой участвовало до полка пехоты и 15 танков. В ходе боя противник потерял (по советским данным) 10 танков и около 300 солдат и офицеров. О собственных потерях не сообщается.

В ряде случаев присутствие мощных САУ играло решающую роль. Одним из примеров может служить бой 12 января 1945 г. во время Сандомирско-Силезской операции, когда 385-й гв.тсап получил задание подавить артиллерию противника и в течении 107 минут вел беспрерывный огонь по немецким позициям. Выпустив 980 снарядов самоходчикам удалось подавить две минометные батареи, восемь орудий и до батальона солдат. Несколькими днями позднее, 15 января 1945 года, у г.Борове (Восточная Пруссия) немцы силами до одного полка мотопехоты при поддержке танков и самоходок неожиданно контратаковали нашу наступающую пехоту. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, не включись в борьбу 390-й тсап – огнем свои 152-мм орудий ИСУ-152 отразили нападение противника и дали возможность пехоте развить наступление.

При грамотном применении ИСУ-152 хорошо зарекомендовали себя во время штурма городских кварталов. В конце войны для штурма укрепленных городских позиций создавались специальные штурмовые группы. Как правило, в их состав входила группа самоходных орудий (обычно две), которые, сопровождая пехоту и танки, огнем прямой наводкой с места или коротких остановок уничтожали вражеские огневые точки, находившиеся в домах, завалах и баррикадах. Наиболее массово такая тактика нашла применение в боях на территории Польши, Пруссии и восточной части Германии.

ИСУ-152

Таким образом, общее впечатление о боевом применении ИСУ-152 в период Великой Отечественной войны осталось положительное. Вместе с тем, некоторые недостатки САУ устранить так и не удалось. Так, доставившая наибольшее количество проблем вентиляция боевого отделения после установки вытяжного вентилятора решилась далеко не полностью. По воспоминаниям “самоходчиков” пороховые газы временами всё-равно буквально вытекали из ствола и скапливались ядовитой пленкой на полу.

Работа артиллеристов также не была упрощена. Заряжающий должен был обладать хорошей физической формой, поскольку ему предстояло подавать снаряды массой 40-50 кг вручную. Кроме того, раздельное заряжание привело к низкому темпу стрельбы, что не позволяло использовать ИСУ-152 как полноценное противотанковое средство. Гаубичные функции самоходки также были “купированы”. Из-за применения сильного бронирования лобовой части корпуса и маски орудия его максимальный угол возвышения составлял всего 20° (против 65° у буксируемого варианта МЛ-20), что не позволяло вести огонь по навесным траекториям с высокой крутизной.

При стрельбе на дальность более 900 метров наводчику приходилось пользоваться менее удобным панорамным прицелом, снижая тем самым точность. В этом случае необходимый эффект мог достигаться одновременным использованием нескольких САУ, ведущих огонь по одной удаленной цели. Повторно был раскритикован небольшой возимый боезапас и его длительное время загрузки (около 40 минут).

Также не очень удачным был признан вариант размещения топливных баков внутри боевого отделения. В случае попадания в них снаряда нередко детонировали скопившиеся внутри пары топлива, что приводило к полному разрушению машины. В ином варианте горящее дизельное топливо выливалось внутрь боевого отделения, но тогда у экипажа ещё был шанс выжить, использовав тетрахлорные огнетушители. Во фронтовых сводках нередко отмечалось, что загоревшиеся машины на базе тяжёлого танка ИС (в том числе и ИСУ-152) легко поддаются тушению огня.

Тем не менее конструкция самохода оказалась надежной и была в целом весьма удачно скомпонована, а потому ИСУ-152 в отличии от других менее удачливых собратьев по цеху, была уготована долгая жизнь. Послевоенная карьера этих самоходок сложилась достаточно мирно, если не считать подавления революционных выступлений в Венгрии. Это эпизод стал последним в боевом применении советских ИСУ-152. Конфликт между враждующими фракциями в венгерском правительстве назревал ещё с конца 1940-х гг., однако лишь осенью 1956 года он перешёл в активную стадию. Фактически, восстание началось 22 октября со студенческих выступлений, которые спустя сутки приобрели массовый характер.

Восставшие пошли на штурм радиоцентра и правительственных зданий, что вызвало мгновенную реакцию со стороны Советского Союза и дислоцированных в Венгрии воинских частей. В ночь с 20 на 21 октября близ Захони была наведена понтонная переправа, а части Особого Корпуса привели в полную боевую готовность. Ввод бронетехники в Будапешт состоялся 23 октября – на улицах венгерской столицы появились танки Т-34-85, которые составляли основу 37-го танкового и 4-го механизированного полков, а также тяжелые ИС-2 и самоходки ИСУ-152. Всего в городе советская сторона располагала 290 танками и САУ, 1230 БТР, 156 орудий и 6000 солдат и офицеров.

Видимо надеясь, что ввод тяжелой техники заставит венгров одуматься, советская сторона оказалась совершено не готова к дальнейшим событиям. На сторону повстанцев перешли подразделения армии и народной милиции, которые с большой охотой передавали им оружие со складов. Кроме того, в Будапеште находилось не менее 50 танков (большей частью Т-34-85), которые чаще всего использовались как неподвижные огневые точки вблизи опорных пунктов, и несколько зенитных орудий.

Основной задачей советских войск было поддержание порядка, но почти сразу танки и САУ были вовлечены в уличные бои. В отличии от предыдущего штурма Будапешта, когда штурмовые группы с большой эффективностью действовали против немецких и венгерский частей, теперь самоходные орудия и танки действовали разрозненно, без поддержки пехоты. Не имея противотанковых орудий и мин восставшие использовали против танков давно проверенное оружие – бутылки с зажигательной смесью. В течении дня венграм удалось поджечь и уничтожить несколько машин, среди которых были и самоходные орудия.

Но и советские танкисты оказывали упорное противодействие, нередко открывая огонь по жилым домам, где были замечены огневые точки восставших. К 25 октября большая часть ключевых зданий перешла под контроль советских войск, но кризис в Венгрии этим решить не удалось. Потери в самоходных орудиях, в целом оказались небольшими, но широко распространенные сейчас фотографии двух подбитых ИСУ-152 и одного Т-34-85, сделанные с разных ракурсов, создают ложное впечатление, что советских машин было уничтожено гораздо больше.

Через несколько дней войска пришлось отвести, но уже 4 ноября состоялся новый штурм города, по ожесточенности сражений не уступавший боям 1945 года. На этот раз действия бронетехники и пехоты были более слаженными, а танковые части были усилены более новыми машинами Т-44 и Т-54. Фактически, основные силы повстанцев были разгромлены или разоружены к 6 ноября, но в отдельных местах Будапешта бои продолжались до 14 ноября, а в южных предгорных районах страны – до конца года. Информацию о полных потерях ИСУ-152 пока найти не удалось, но в период с 23 октября до конца ноября было подбито и выведено из строя не менее десятка САУ.

Впоследствии ИСУ-152 для участия в подобных операциях не привлекались. Достаточно часто, на протяжении 1950-1960-х гг., старые самоходки задействовались при проведении учений и общевойсковых маневров, а последние САУ этого типа были выведены из эксплуатации только в 1972 году.

ИСУ-152 в в музее Бронетанковой техники, Кубинка.

Модернизация САУ

Первый этап модернизации ИСУ-152 был проведен в 1944 году, когда на самоходках стали использовать улучшенную ходовую часть от танка ИС-2, более толстую лобовую броню (сваренную из двух катаных бронеплит) и более вместительные топливные баки. Хотя этот вариант не полностью отвечал требованиям к САУ большой мощности, его производство продолжалось до 1947 года, когда была сдана последняя 2790-я серийная машина. После войны было предпринято две попытки улучшить боевые качества самоходки, тем более что в течении 1945-1949 гг. ни один из опытных образцов 100/152-мм САУ к серийному производству принят не был.

Один из первых проектов, получивший название ИСУ-152К (“Объект 241К”), был разработан в 1953 году силами КБ Ленинградского Кировского завода. Прежде всего, на самоходке был установлен новый двигатель В-54К с эжекционной системой охлаждения и штатным обогревателем, что повлекло за собой переделку МТО. Радиаторы теперь располагались горизонтально по обе стороны от мотора, а под эжекторами на надгусеничных полках установили топливные баки. Благодаря изменившейся компоновке удалось избавиться от топливного бака в боевом отделении, а ёмкость основного бака увеличили до 920 литров, что дало прибавку в запасе хода по шоссе ещё на 500 км.

Из-за изменившейся системы охлаждения оставили только два наружных топливных бака. Моторама теперь крепилась к бортам корпуса, что позволило увеличить жесткость её крепления и избежать выхода из строя трансмиссии и двигателя при незначительных повреждениях днища. Примененная коробка передач нового типа имела 8 скоростей вперед и 2 назад – в сумме все перечисленные доработки привели к возрастанию максимальной скорости до 40 км\ч.

Ходовая часть ИСУ-152К была модернизирована путем заимствования многих элементов от тяжелого танка Т-10, от которого перешли опорные катки и “крылья” с загнутыми вниз краями. Часть машин оснащалась траками шириной 720 мм, хотя встречались и “комбинированные” варианты, когда самоходка оснащенная траками одного типа несла запасные траки другой ширины.

Орудийная маска была модернизирована путем установки броневого кольца на отверстии над прицелом и некоторым изменением формы подвижной бронировки. Некоторые ИСУ-152К оснащались дополнительным 15-мм бронелистом, приваренным поверх 60-мм бронеплиты над маской орудия, хотя часть машин не имела этих нововведений вообще.

Обзорность из боевого отделения была улучшена после установки командирской башенки как у Т-10, оснащенная семью смотровыми приборами ТПН и одним 1-ТПКУ. Поскольку её размер был несколько больше, чем диаметр командирского люка, пришлось сократить бронировку вентилятора. В то же время, механик-водитель получил новый люк со смотровым прибором МК-4. Турель для пулемета ДШК теперь стала стандартной, а его боезапас увеличили до 300 патронов. Обслуживал пулемет правый заряжающий орудия (замковый), а не командир, как на ранних вариантах САУ.

Значительной переделки подверглась рубка. После удаления из неё топливного бака боекомплект увеличили до 30 выстрелов – дополнительные 10 снарядов разместили на освободившемся месте, а над ними крепились два автомата АК-47 и укладка с гранатами. Гильзы размещались по правому борту (21 штука), под орудием (6 штук) и на левом борту под снарядными ящиками (3 штуки). Также, вместо прицела СТ-10 был установлен ПС-10. Выпуск, а точнее говоря – доработка, САУ по стандарту ИСУ-152К на ЛКЗ продолжалась в течении 1955-1958 гг., после чего работы по модернизации САУ передали на ЧКЗ.

Созданный в Челябинске вариант ИСУ-152М (“Объект 241М”) во многом повторял ИСУ-152К, отличаясь главным образом лишь отсутствием эжекционной системы охлаждения. В целом, но модернизированной САУ активно использовались узлы и агрегаты от тяжелого танка ИС-2М, а вместо пулемета ДШК был установлен ДШКМ с тем же боезапасом и приборы ночного видения. В дальнейшем, с 1958 года в ходе штатного ремонта, штатные радиостанции и переговорные устройства заменялись на более новые “Гранат” и ТПУ Р-120.

В 1960-е гг. САУ планировали использовать как средство для стрельбы ядерными боеприпасами, но малый угол возвышения орудия и недостаточная дальность могли привести к тому, то самоходку вполне могло накрыть ударной волной. Проблему попытались решить за счет создания активно-реактивного снаряда, но после принятии на вооружение САУ новых типов от этого варианта полностью отказались.

Шасси ряда ИСУ-152 (а также ИСУ-122) использовались для создания самоходных артиллерийских систем большой и особой мощности, пусковых установок тактических ракет. Разоружённые ИСУ-152 и ИСУ-122 с заваренным отверстием под монтировку орудия в лобовом листе рубки под названием ИСУ-Т использовались как танковые тягачи, штабные машины, передвижные артиллерийские наблюдательные посты. Некоторое количество таких машин было передано гражданским ведомствам для использования в качестве тягачей или транспортов в труднопроходимой местности.

На той же базе строились танковые тягачи БТТ-1 с расширенной функциональностью по сравнению с ИСУ-Т. К корпусу БТТ-1 приваривались демпферы для толкания аварийного танка с помощью бревна, сзади машина оборудовалась сошниками, платформой над моторно-трансмиссионным отделением и разборной стрелой ручного крана грузоподъёмностью до 3 тонн. Вместо орудия и боекомплекта в рубке размещалась мощная лебёдка с приводом от коробки отбора мощности от главного двигателя машины. Вариант БТТ-1Т вместо лебёдки оснащался комплектом такелажного оборудования.

На железных дорогах СССР небольшое количество разоружённых ИСУ-152 использовалось в восстановительных поездах в качестве кантователей или тягачей при аварийных ситуациях. Последние из этих машин служили вплоть до 1995-1996 гг. на железных дорогах Украины и России, после чего их передали в музеи или установили как памятники.

Кроме того, шасси ИСУ-152 использовалось для создания следующих САУ большой мощности: 2А3 “Конденсатор” \ “Конденсатор-2П” (“Объект 271”) – самоходное орудие с 406-мм пушкой СП-54 имевшей возможность стрелять снарядами РДС-41 с атомным боезарядом, ЛКЗ, 1957 г. 2Б1 “Ока” \ “Трансформатор” (“Объект 273”) – самоходный 420-мм миномет на значительно модернизированном шасси, КБМ\ЛКЗ, 1957 г.

Несмотря на огромную огневую мощь ни одна из этих САУ на вооружение не принималась. Обе самоходки выглядели настолько неестественно громоздкими, что иностранные специалисты, смотревшие парад 7 ноября 1957 года, уверяли прессу, что это всего лишь бутафория. В ходе испытаний миномета при стрельбе обычными боеприпасами не выдерживали ленивцы, срывало с креплений коробку передач, возникали другие поломки. Более того, “Конденсатор” и “Трансформатор” не проходили ни по мостам, ни по путепроводам, не вписывались в железнодорожный габарит и не могли развернуться в городе.

После долгих раздумий было принято решение не принимать гигантов на вооружение и прекратить работы по обеим системам. Всего было выпущено по 4 системы каждого типа, которые были повторно продемонстрированы на парадах 7 ноября в 1960-м и 1961-м гг. Последние сохранившиеся экземпляры этих чудо-орудий ныне находятся в музях. САУ 2А3 "Конденсатор" можно увидеть в Центральном музее Вооруженных сил (Москва), миномет 2Б1 "Ока" ("Трансформатор") – в Музее Артиллерии, Инженерных войск и Войск связи (Санкт-Петербург).

Послевоенное использование ИСУ-152

Первой иностранной армией, получившей на вооружение 152-мм САУ стало Войско Польское. В 1944 году, вместе с другой техникой, Советский Союз передал чуть больше 30 тяжелых самоходок. В скором времени поляки сформировали 25-й полк самоходной артиллерии, в котором числилось 10 ИСУ-152 и 22 ИСУ-122. В составе 1-го польского танкового корпуса (Т-34 и Т-34-85) полк принял участие в боях на реке Ныса (левый приток Одера на юго-западе Польши) в марте 1945 года.

В начале 1945 года польское командование собиралось сформировать ещё один полк ИСУ-152 из полученной техники, но самоходок этого типа оказалось недостаточно, в результате чего 13-й полк самоходной артиллерии получил два батареи ИСУ-152 и две батареи СУ-85. Это соединение участвовало во взятии Берлина в апреле-мае 1945 г. В послевоенный период ИСУ-152 оставались на вооружении польской армии вплоть до конца 1960-х гг., после чего часть выведенных в резерв САУ была переоборудована в БРЭМ и вспомогательные машины.

В рамках оказания военной помощи дружественным странам несколько ИСУ-152 после войны также передали армии Чехословакии, где они использовались до конца 1950-х гг.

Самоходно-артиллерийские установки ИСУ-152 состояли на вооружении Советской Армии до конца 70-х годов, вплоть до начала поступления в войска САУ нового поколения. При этом ИСУ-152 модернизировалась дважды. Первый раз в 1956 году, когда САУ получили обозначение ИСУ-152К. На крыше рубки установили командирскую башенку с прибором ТПКУ и семью смотровыми блоками ТНП; боекомплект гаубицы-пушки МЛ-20С увеличили до 30 выстрелов, что потребовало изменения расположения внутреннего оборудования боевого отделения и дополнительных боеукладок; вместо прицела СТ-10 был установлен усовершенствованный телескопический прицел ПС-10. На всех машинах смонтировали зенитный пулемет ДШКМ с боекомплектом 300 патронов.

На САУ поставили двигатель В-54К мощностью 520 л.с. с эжекционной системой охлаждения. Емкость топливных баков увеличили до 1280л. Была усовершенствована система смазки, конструкция радиаторов стала другой. В связи с эжекционной системой охлаждения двигателя изменили и крепление наружных топливных баков.
Машины оборудовали радиостанциями 10-РТ и ТПУ-47.
Масса самоходки возросла до 47,2 т, однако динамические характеристики остались прежними. Запас хода возрос до 360 км.
Второй вариант модернизации имел обозначение ИСУ-152М. На машину установили доработанные агрегаты танка ИС-2М, зенитный пулемет ДШКМ с боекомплектом 250 патронов и приборы ночного видения.
В ходе капитального ремонта некоторым переделкам подвергались и самоходки ИСУ-122. Так, с 1958 года штатные радиостанции и ТПУ заменялись на радиостанции «Гранат» и ТПУ Р-120.
Помимо Советской Армии, ИСУ-152 и ИСУ-122 находились на вооружении Войска Польского. В составе 13-го и 25-го полков самоходной артиллерии они принимали участие в завершающих боях 1945 года. Вскоре после войны ИСУ-152 получила и Чехословацкая народная армия. В начале 60-х один полк армии Египта также имел на вооружении ИСУ-152.

Какой же русский не любит быстрой езды ?! Да еще на санях с пулеметом ! Ну заяц ... ну немец погоди ! Ату его !

Аэросани НКЛ-26

Аэросани НКЛ-26 участвуют в миссии "Нева" Panzer Front bis, также НКЛ-26 доступны в режиме редактора миссий. Аэросани НКЛ-26, были разработаны для быстрого передвижения по снегу и льду, в самых различных вариантах. Модель 26 была военным вариантом, имевшим лобовое бронирование до 10 мм, хотя сани в основном были сделаны из дерева !

Большой пропеллер и авиационный мотор, разгоняли аэросани от 70 до 140 км/ч, в зависимости от мощности установленного мотора.

НКЛ-26 были вооружены одним пулеметом ДТ с боезапасом 1000 патронов, который монтировался в бронированном куполе на крыше кабины и обслуживался командиром аэросаней. Четыре лыжи также были сделаны из дерева, они сочетали в себе легкость и гибкость конструкции, и могли быть легко сменены или починены.

Машина использовалась для разведки и неожиданных ночных атак в условиях снежной "Русской Зимы" . Высокая скорость, пулеметное вооружение и бронирование делали эту машину пригодной для многоцелевого использования. Тем не менее аэросани были легко уязвимы для огня мелкокалиберного оружия и имели проблемы при передвижении сквозь воронки, окопы, и участки с неглубоким снегом, а также различным препятствиям на пересечённой местности.

Наибольшее применение аэросани получили в Отечественную войну, особенно в 1942-1943 года. В этот период они впервые были использованы в значительном количестве как боевые средства. Наиболее успешно аэросани действовали на открытой местности: на озёрных пространствах озёр Ладожское, Ильмень, Селигер, замерзших реках и в прибрежных районах моря в Финском заливе.

Опыт боевых действий аэросанных частей и подразделений против немецко-фашистских войск тех же годов позволяет сделать некоторые предварительные выводы, которые помогут учесть положительные и отрицательные стороны аэросаней и изжить ошибки в их применении и действиях.

В Отечественной войне аэросанные части выполняли следующие задачи:

Боевые аэросанные батальоны (басб):

* 1. Вели разведку местности и противника.
* 2. Охраняли открытые фланги общевойсковых и танковых частей.
* 3. Несли патрульную службу по охране побережья озёр и участков, не занятых нашими частями.
* 4. Во взаимодействии с лыжно-стрелковыми подразделениями преследовали отходящего противника.
* 5. Охраняли командные пункты и обеспечивали связь.

Транспортные аэросанные батальоны (тасб):

* 1. Перевозили подразделения и эвакуировали раненых с поля боя.
* 2. Подвозили грузы и вооружение к полю боя.
* 3. Буксировали и перевозили на огневые позиции пулемёты, миномёты и противотанковые орудия.
* 4. Несли патрульную службу по охране участков, не занятых нашими частями.
* 5. Ставили дымовые завесы.

История создания и описание конструкции

Первая конструкция появилась в 1919 году, а к 1930-м годам технологии и конструкторские идеи были доведены до совершенства. Постановлением ГКО № 516сс от 19 августа 1941 года в Кремле Москвы Государственный Комитет Обороны постановляет распоряжения о производстве, распределении и использовании аэросаней.

В декабре 1941 и январе 1942 года по документации разработанной под руководством Н. М. Андреева и М. В. Веселовского, строила новые боевые аэросани НКЛ-26 на Московском глиссерном заводе. Уже в январе 1942 года на льду Ладожского озера аэросани работали по переброске грузов в Ленинград, а боевые аэросани типа НКЛ-26 несли патрулирование и охранение дороги жизни. С началом войны на базе транспортных аэросаней НКЛ-6 были разработаны специальные разведывательные аэросани НКЛ-26.

Аэросани НКЛ-26 состоили на вооружении боевых аэросанных батальонов, которые действовали совместно с общевойсковыми частями (главным образом с лыжниками) и выполняли самостоятельно задачи по службе боевого обеспечения - разведка, связь, патрулирование . Аэросани НКЛ-26 в боевые годы были рассчитаны на перевозку экипажа из двух человек — командира машины, одновременно выполняющего в боевых операциях функции стрелка, и водителя-механика.

После окончания войны большую часть транспортных аэросаней были переданы для использования в народном хозяйстве. Значительная часть НКЛ-26 и НКЛ-16 была передана Министерству связи РСФСР. Они обслуживали доставку почты на регулярных линиях по рекам Амур, Лена, Обь, Северная Двина, Мезень, Печора и др., где невозможно использование обычных транспортных машин. Производство аэросаней было прекращено в 1959 году.

Сани НКЛ-26 имели бронированный корпус, обеспечивающий противопульную и противоосколочную защиту, и одним пулемётом ДТ (Дегтярев танковый) калибра 7.62, устанавливаемый на турели, обеспечивающей круговой сектор обстрела. В движение сани приводились двигателем М-11, аналогичным устанавливаемому на самолёте По-2.
Корпус

Первые модели были выпущены с деревянным корпусом с четырьмя независимо подвешенными управляемыми лыжами. Каркас собирался из поперечных шпангоутов и продольных стрингеров, а потом обшивался 10-миллиметровой водостойкой фанерой. Сечение корпуса имел вид перевёрнутой трапеции. Его передняя часть защищалась укреплённым под углом в 60° к вертикали броневым щитом - листом противопульной брони толщиной 10 мм.

В щите, перед водителем, находился смотровой люк с откидной створкой, в которой выполнена узкая прорезь. Единственная дверь располагалась слева, параллельно сиденью водителя, по бортам имелись два небольших окна из обычного стекла для бокового обзора. В крыше корпуса, над командиром, находилось круглое отверстие, снабжённое усиленной окантовкой. На окантовку закреплялось кольцевое основание, на которое устанавливалась турель для пулемёта типа ДТ калибра 7,62 мм. Турель имела бронированный щиток с фигурным вырезом для пулемёта. Механизм поворота обеспечивал горизонтальный угол обстрела до 300°; 60° приходилось на зону вращающегося воздушного винта.

В задней части, за отсеком командира, размещался бензиновый бак. Ходовая часть аэросаней состояла из четырёх одинаковых по размерам лыж, полуосей и пружинных телескопических амортизационных стоек. Лыжи открытые, Т-образного сечения, взаимозаменяемые. Передняя часть шире, чем задняя, что способствовало уменьшению бокового трения при движении по рыхлому снегу. Изготовлены они из дерева, подошва — из 10-мм фанеры, продольное ребро — из сосновой доски. Крепление — три пары угловых стальных кронштейнов, стойки кабанчика и по концам стальные косынки. Полуоси делали из стальной толстостенной трубы. На внешней стороне, у втулки кабанчика, было приварено ограничительное кольцо и ушки для подсоединения тяги управления и амортизационной стойки. Крепление полуосей к корпусу выполнялось на кварданных сочленениях.
Управление

Управление аэросанями осуществлялось с помощью рулевого колеса, установленного по оси машины в кабине водителя, через систему тросов и рычагов. При вращении колеса одновременно поворачивались все четыре лыжи, что резко повышало манёвренность. На рулевой трубе размещался барабан для намотки троса. От него трос через направляющие, расположенные на борту и на полу корпуса, тянулся к роликам рычага главного вала. Главный вал был установлен на полу кабины на двух опорах. Для уменьшения усилия на ободе рулевого колеса в систему тросов ввели двойной блок.

Для этого на главном валу установили одноплечий рычаг с колонкой роликов на головке. Тросы проходили через блок и качающийся ролик в хвостовой части корпуса. На главном валу снаружи машины закрепили двуплечие сошки, к которым подсоединялись жёсткие трубчатые тяги с вильчатыми резьбовыми наконечниками, соединявшие сошки с полуосями подвески лыж. Для обеспечения одновременного поворота лыж в разные стороны соединение тяг с сошкой главного вала осуществлялось таким образом: правая тяга управления передней лыжей подсоединялась к верхнему ушку сошки, а правая задняя тяга — к её нижнему ушку. С левой же стороны коммутация велась в обратном порядке. Перед водителем находилась приборная доска.
Мотор

Моторная установка аэросаней НКЛ-26 однотипна и взаимозаменяема с аэросанями НКЛ-16. Двигатель М-11Г имел пять расположенных звездообразно в одной плоскости цилиндров воздушного охлаждения. На двигатель перед установкой на аэросани для запуска с места водителя дополнительно ставили электрический стартёр и генератор. Их место — слева и справа от внешних сторон нижних цилиндров.

Двигатель сопрягали ещё с одним агрегатом — подогревателем воздуха на входе в карбюратор. Его установка улучшала работу двигателя при низких температурах, исключая обеднение рабочей смеси, поступающей в цилиндры, и вымерзание всасывающих каналов и карбюратора. Подогреватель воздуха представлял собой кожух, подсоединяемый на фланце к карбюратору. Внутри кожуха проходили выхлопные патрубки двух нижних цилиндров двигателя. При морозах ниже —20° на кожух дополнительно натягивали теплоизолирующий чехол.

Двигатель фиксировался на подмоторной раме болтами через амортизирующие и поглощающие вредные вибрации втулки. В нижней части рама заканчивалась двумя вильчатыми проушинами, которыми она крепилась к ушкам силовых узлов корпуса. Спереди к кольцу рамы были приварены ещё две пары ушков — для стяжки упорных подкосов, обеспечивая жёсткость, крепления. Передняя часть мотоустановки снабжалась капотом обтекаемой формы, крепившимся к кольцу моторной рамы. Верхняя часть его откидная, на двух шарнирах. Под ним находились резервный бензиновый и основной масляный баки.

Основной топливный бак располагался в задней части корпуса на специальных ложементах, к которым фиксировался стальными лентами. На хвостовик коленчатого вала двигателя, на промежуточной детали — втулке — устанавливался двухлопастный деревянный воздушный винт. Его лопасти по концам и рабочей кромке имели металлическую оковку. Втулка винта посажена на конусный хвостовик коленчатого вала двигателя на шпонке и затянута специальной гайкой. Во избежание самопроизвольного отворачивания она обязательно контрилась проволокой.

Для обеспечения безопасности зоны вращения воздушного винта, чаще всего применяли, защиту в виде металлических трубчатых ограждений, покрытыми яркой красной краской. Для безопасного передвижения в ночное или сумеречное время суток, на корпус к передней части прикрепляли один-два неуправляемых фонаря.
Аэросани НКЛ-26 : Конструкция

Компоновочная схема аэросаней НКЛ-26:1 — передняя лыжа, 2 — полуось, 3 — корпус, 4 — фара освещения, 5 — броневой лист, 6 — смотровой лючок, 7 — створка люка с щелевой прорезью, 8 — кольцо турели, 9 — пулемет, 10 — броневой щит на поворотной турели, 11 — основной топливный бак, 12 — заправочная горловина бака, 13— подкосы моторной рамы, 14 — капот мотоустановки, 15 — резервный топливный бак, 16—— съемный масляный бак, 17 —магнето зажигания, 18 — воздушный винт, 19 — выхлопной патрубок, 20 — двигатель, 21 — подмоторная рама, 22 — стартер, 23 — подогреватель воздуха на входе в карбюратор, 24 — ограждение воздушного винта, 25 — задняя амортизационная стойка, 26 — задняя полуось, 27 — кабанчик лыжи, 28 — тормозной механизм, 29 — задняя лыжа, 30 — аккумуляторная батарея, 31 — тяга управления задняя, 32 — лента крепления бензинового бака, 33 — ложемент бака, 34 — сошка главного вала управления, 35 — тяга управления передняя, 36 — дверь кабины, 37— амортизационная стойка, 38 — узел крепления полуоси.

Аэросани НКЛ-26 были рассчитаны на перевозку экипажа из двух человек — командира машины (одновременно выполняющего в боевых операциях функции стрелка) и водителя-механика.

Корпус аэросаней деревянный, закрытого типа, с четырьмя независимо подвешенными управляемыми лыжами. Его каркас набирался из поперечных шпангоутов и продольных стрингеров и обшивался фанерой. В поперечном сечении корпус имел вид перевернутой трапеции. Его передняя часть защищалась укрепленным под углом в 60° к вертикали броневым щитом. В нем перед водителем находился смотровой люк с откидной створкой, в которой выполнена узкая прорезь.

Единственная дверь располагалась слева, параллельно сиденью водителя, по бортам имелись два небольших окна для бокового обзора.

Аэросани НКЛ-26, габаритная схема.Чертежи разработал по архивным материалам инженер И. Ювенальев и выполнили художники К.Коваль и М. Линде.

В отсеке командира аэросаней, в крыше корпуса, находилось круглое отверстие, снабженное усиленной окантовкой. На окантовку крепилось кольцевое основание, на которое устанавливалась турель для пулемета типа ДТ калибра 7,62 мм. Турель имела бронированный щиток с фигурным вырезом для пулемета. Механизм поворота обеспечивал горизонтальный угол обстрела до 300°; 60° приходилось на зону вращающегося воздушного винта.

В задней части, за отсеком командира, размещался бензиновый бак.

Ходовая часть аэросаней состояла из четырех одинаковых по размерам лыж, полуосей и амортизационных стоек.

Лыжи открытые, Т-образного сечения, взаимозаменяемые. Передняя часть шире, чем задняя, что способствовало уменьшению бокового трения при движении по рыхлому снегу. Изготовлены они из дерева, подошва — из 10-мм фанеры, продольное ребро — из сосновой доски. Крепление — три пары угловых стальных кронштейнов, стойки кабанчика и по концам стальные косынки.

Полуоси делали из стальной толстостенной трубы. На внешней стороне, у втулки кабанчика, было приварено ограничительное кольцо и ушки для подсоединения тяги управления и амортизационной стойки. Крепление полуосей к корпусу выполнялось на карданных сочленениях.

Управление аэросанями осуществлялось с помощью рулевого колеса, установленного по оси машины в кабине водителя, через систему тросов и рычагов. При вращении колеса одновременно поворачивались все четыре лыжи, что резко повышало маневренность. На рулевой трубе размещался барабан для намотки троса. От него трос через направляющие, расположенные на борту и на полу корпуса, тянулся к роликам рычага главного вала.

Схема управления: 1 — задняя полуось, 2 — карданное сочленение, 3, 19 — узел заделки троса управления, 4 — регулировочная резьбовая муфта, 5 — подвижной ролик, 6 — тяга управления, 7 — сошка, 8 — тяга управления левой передней лыжей, 9 — блок роликов качалки главного вала, 10 — рулевое колесо, 11 — барабан для намотки троса, 12 — блок бортовых роликов, 13—корпус аэросаней, 14—узел крепления амортизатора к полуоси, 15 — кабанчик передней лыжи, 16—тяга управления правой передней лыжей, 17— тросы управления, 18 — блок роликов, 20 — главный вал, 21 — рычаг главного вала, 22 — тяга управления правой задней лыжей, 23 — регулировочная вилка.

Главный вал был установлен на полу кабины на двух опорах. Для уменьшения усилия на ободе рулевого колеса в систему тросов ввели двойной блок. Для этого на главном валу установили одноплечий рычаг с колонкой роликов на головке. Тросы проходили через блок и качающийся ролик в хвостовой части корпуса.

На главном валу снаружи машины закрепили двуплечие сошки, к которым подсоединялись жесткие трубчатые тяги с вильчатыми резьбовыми наконечниками, соединявшие сошки с полуосями подвески лыж. Для обеспечения одновременного поворота лыж в разные стороны соединение тяг с сошкой главного вала осуществлялось следующим образом.

Правая тяга управления передней лыжей подсоединялась к верхнему ушку сошки, а правая задняя тяга — к ее нижнему ушку. С левой же стороны коммутация велась в обратном порядке. Пружинные телескопические амортизационные стойки были весьма эффективными.

Моторная установка аэросаней НКЛ-26 однотипна и взаимозаменяема с аэросанями НКЛ-16. Двигатель М-11Г имел пять расположенных звездообразно в одной плоскости цилиндров воздушного охлаждения. На двигатель перед установкой на аэросани для запуска с места водителя дополнительно ставили электрический стартер и генератор. Их место — слева и справа от внешних сторон нижних цилиндров.

Двигатель сопрягали и с еще одним агрегатом-подогревателем воздуха на входе в карбюратор. Его установка улучшала работу двигателя при низких температурах, исключая обеднение рабочей смеси, поступающем в цилиндры, и вымерзание всасывающих каналов и карбюратора.

Подогреватель воздуха представлял собой кожух, подсоединяемый на фланце к карбюратору. Внутри кожуха проходили выхлопные патрубки двух нижних цилиндров двигателя. При морозах ниже - 20° на кожух дополнительно натягивали теплоизолирующий чехол.

Выхлопные патрубки трех верхних цилиндров индивидуальные, концы трубок мели косые срезы, расположенные по встречному потоку воздуха. За счет этого при движении аэросаней происходил интенсивный отсос выхлопных газов.

Перед водителем находилась доска приборов.

Двигатель фиксировался на подмоторной раме болтами через амортизирующие и поглощающие вредные вибрации втулки. В нижней части рама заканчивалась двумя вильчатыми проушинами, которыми она крепилась к ушкам силовых узлов корпуса. Спереди (по ходу аэросаней) к кольцу рамы были приварены еще две пары ушков — для стяжки упорных подкосов, обеспечивая жесткость, крепления.

Передняя часть мотоустановки снабжалась капотом обтекаемой формы, крепившимся к кольцу моторной рамы. Верхняя часть его откидная, на двух шарнирах. Под ним находились резервный бензиновый и основной масляный баки. Основной топливный бак располагался в задней части корпуса на специальных ложементах, к которым фиксировался стальными лентами.

На хвостовик коленчатого вала двигателя, на промежуточной детали — втулке — устанавливался двухлопастный деревянный воздушный винт. Его лопасти по концам и рабочей кромке имели металлическую оковку. Втулка винта посажена на конусный хвостовик коленчатого вала двигателя на шпонке и затянута специальной гайкой; во избежание самопроизвольного отворачивания она обязательно контрилась проволокой.
Боевое применение

Огромные просторы при слабой сети дорог, суровые климатические условия Севера нашей Родины давно ставили перед конструкторами задачу создания надежного и скоростного зимнего транспортного средства. Надо ли удивляться, что сразу же вслед за появлением компактных двигателей внутреннего сгорания конструкторы начали приспосабливать их к специфически зимнему бес колесному типу экипажа. Так на свет появились аэросани. Первые такие машины были построены в начале века и представляли собой легкие прогулочно-спортивные экипажи.

А в 1912 году на Русско-Балтийском заводе начался серийный выпуск аэросаней для транспортных целей. Мало кто мог подумать тогда, что всего через пару лет эти легкие, хрупкие на вид машины, по сути дела еще не вышедшие из стадии эксперимента, вступят в бой. Тем не менее так и случилось. Нескольким типам аэросаней пришлось принять участие в первой мировой войне. Бойцы аэросанных подразделений с первых дней Советской власти встали на защиту трудового народа.

В гражданскую войну оставшиеся на ходу машины использовались для обеспечения оперативной связи, подвозки по бездорожью боеприпасов и продуктов питания к линии фронта, вывоза раненых с боевых позиций.

Боевой опыт показал перспективность использования аэросаней в условиях военных действий. Вот почему в начале 1919 года решением Совета Труда и Обороны была создана Комиссия по организации постройки аэросаней (КОМПАС). В ее состав входили такие видные ученые, как Н. Е. Жуковский, являвшийся основным ее руководителем, Н. Р. Брилинг — основоположник аэросанного дела в России, избранный председателем КОМПАСа, конструкторы А. А. Архангельский, А. Н. Туполев, Е. А. Чудаков, А. А. Микулин, Б. С. Стечкин, А. С. Кузин.

На комиссию были возложены задачи научно-технических исследований, разработка конструкций, постройка и испытания аэросаней для использования их в военных целях. Уже в начале 1920 года началась достройка серии аэросаней БЕКА (Брилинга и Кузина). Эти сани участвовали в подавлении Кронштадтского мятежа, а один из экипажей был награжден орденом Красного Знамени.

В 1939—1940 годах выпускавшиеся к тому времени аэросани ЦАГИ-АНТ-IV конструкции А. Н. Туполева, аэросани О С ГА-6 конструкции Н. А. Андреева и другие широко использовались в войне против белофиннов. Они несли патрульную службу на отдельных участках фронта, особенно на озерах, перебрасывали десантные группы, подвозили боеприпасы и непосредственно участвовали в боевых операциях. Специальные санитарные аэросани работали по оказанию первой медицинской помощи и по вывозке раненых с линии фронта в тыловые медсанбаты.

С началом Великой Отечественной войны все имевшиеся аэросани были мобилизованы. В оперативном порядке конструкторы разрабатывали новые машины: транспортно-десантные аэросани НКЛ-16/41 и НКЛ-16/42, боевые аэросани с бронированным щитом и пулеметной установкой НКЛ-26, ГАЗ-98 (РФ-8), большие десантные аэросани АСД-400.

Прямо из заводских цехов машины уходили в бой. Их действия отличались быстротой и неожиданностью развертывания. Используя скорость и высокую проходимость по снежному бездорожью, они, словно легендарные тачанки, внезапно атаковали застигнутого врасплох противника. Короткие, но частые налеты с различных направлений, ведение интенсивного огня с ходу—все эти факторы обычно позволяли добиться разительного успеха проводимой операции.

Большим преимуществом боевых аэросанных подразделений являлось то, что их движение осуществлялось вне дорог, контролируемых противником. Таким образом был выполнен ряд успешных рейдов в тыл противника: уничтожались его тыловые опорные подразделения перехватывались обозы с боеприпасами и продуктами питания.

В своей книге «Солдатский долг» К. Х. Рокоссовский писал; «По нашей просьбе В. Д. Соколовский прислал аэросанную роту. Располагалась она при штабе тыла армии. Во второй половине февраля немецкий лыжный отряд — до двухсот с лишним солдат — ночью проник к нам в тыл и пересек дорогу, питавшую правое крыло армии всем необходимым. Аэросанная рота была использована для ударов по немецкому десанту и выполнила эту задачу блестяще».

В боях под Сталинградом аэросанные батальоны подвозили боеприпасы и продукты питания нашим наступающим частям в период уничтожения попавших в «котел» немецких армий.

Окончилась Великая Отечественная война, но аэросани остались в боевом строю. В Ленинградском музее пограничных войск хранится докладная бойцов-пограничников от 2 февраля 1954 года: «Неся службу по охране границ Советского Союза, два пограничника обнаружили следу нарушителей. Старший по наряду принял решение преследовать врага. Он один пошел на преследование, а второго послал для вызова подкрепления. 35 км прошел он по следу и заставил нарушителей огнем из автомата залечь в нескольких сотнях метров от границы.

С помощью подкрепления, быстро прибывшего на аэросанях, нарушители границы были задержаны».

Конструкторские работы по аэросаням продолжались и в дальнейшем. Больших успехов добилась группа молодых специалистов, работавшая под непосредственным руководством А. Н. Туполева, создавшая аэросани-амфибию, предназначавшиеся для обеспечения почтовых перевозок и организаций оперативной связи в условиях зимнего бездорожья.

Аэросани НКЛ-26 во время войны были современным и весьма эффективным видом боевой техники и не имели аналогов за рубежом !

Длина: 5.500 метра
Ширина: 2.600 метра
Высота: общая 3190 метра
Дорожный просвет: 320 мм
Бронирование: лоб - сталь 10 - 15 мм
Экипаж: 2
Вес: 1.284 кг.
Скорость: по шоссе 70км/ч
Скорость: на пересечённой местности 25-35 км/ч

Ложь о Сталине «демократы» превратили в мощное оружие, которым была уничтожена Наша Великая Держава.

* Мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все - за отсталость.

За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было выгодно, доходно и сходило безнаказанно. Таков уж волчий закон эксплуататоров - бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб, значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать.

Ты могуч - значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нам нельзя больше отставать. Мы отстали от передовых стран на 50 -100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

* Из выступления Сталина на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.

Многие дела нашей партии и народа, будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток.

И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не смогла подняться. Сила СССР - в дружбе народов.

Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, но только на какое-то время.

Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми.

Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества.

Год за годом будут приходить новые поколения.
Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна.
Свое будущее они будут строить на нашем прошлом.

И.В.Сталин